Шок от падения - Натан Файлер

— Ерунда. Помоги мне донести сумки.

Она очень щедрая. Я вам уже говорил. Когда она ко мне приезжает, привозит еды нам на обед и еще чего-нибудь для меня, чтобы я мог поесть на неделе, и бутылку или две газировки. Это она ее так называет. Газировка.

— И этот тоже, — говорит она, указывая на кремового цвета пластиковый пакет с коричневыми ручками.

— А что там?

— Он тяжелый. Ты донесешь?

— Да. А что в нем?

— Увидишь.

Лифт не работает. Он почти все время не работает, но даже когда он в порядке, мне обычно не хочется, чтобы бабушка Ну им пользовалась. По разным причинам: то в углу нассали, то на стенке написали про меня какую-нибудь гадость. Я живу здесь уже почти два года, с тех пор как мне исполнилось семнадцать, и мне кажется, за все это время бабушка ни разу не поднималась на лифте. Я боюсь, как бы она не упала, поэтому иду следом за ней. Она говорит, что я — джентльмен.

— Ну у тебя и беспорядок!

— Извини, ба. Я все собираюсь прибраться.

В семнадцать еще рано жить одному, я знаю. И, наверное, мне бы не хватило смелости, но в самом начале я был не один. Я еще об этом расскажу.

На кухне мы ставим сумки с продуктами на стойку.

— Я купил пару картошин, — говорю я. — Думал, мы запечем их в мундире.

В голове у меня немного шумит после пива, и мне не хочется, чтобы она оставалась надолго. Иногда я бываю жутким эгоистом.

— Молодец. Но нет. Этого мало. Я сделаю макаронную запеканку.

С бабушкой Ну лучше не спорить. Она бывает ужасно упрямой. Поэтому я слонялся вокруг и помогал ей резать овощи. Что в бабушке Ну хорошо, так это то, что она не пристает к тебе с разговорами и расспросами. Но в этот раз она спросила:

— Ты маму давно видел?

Я промолчал. Бабушка Ну улыбнулась и накрыла ладонью мою руку.

— Ты хороший мальчик, Мэтью, мы просто беспокоимся о тебе.

— Кто «мы»?

— Я. И твоя мама, и твой папа. Но если бы ты виделся с ними почаще, им, наверное, было бы спокойнее.

Она сжала мои пальцы, и я подумал, что ее рука похожа на мамину: холодная, с тонкой сухой кожей.

— Как дедушка? — спросил я.

— Стареет. Мы оба стареем, Мэтью.

Надеюсь, она никогда не умрет.

Потом мы ели макаронную запеканку. Я сидел на деревянном стуле, бабушка — в кресле с обивкой в пестренький цветочек и мягкими подушками. Она провела ногтем про вспучившемуся участку на подлокотнике, куда я иногда кладу сигареты, и стала думать о том, что мне надо бы быть поаккуратнее. Потом она посмотрела на остатки моего спецпроекта, на банки и трубки, которые я никак не заставлю себя выкинуть, хотя прошло уже так много времени. Она стала думать об этом, но сказала только:

— Рада тебя видеть, Мэтью.

— Спасибо. К следующему твоему приезду я обязательно приберусь.

Она улыбнулась, потирая руки, и спросила:

— Отдать тебе твой подарок?

— Ты мне что-то купила?

Я оставил пластиковый пакет в гостиной, поэтому сходил за ним и положил на ковер перед бабушкой Ну.

— Открывай, — сказала она.

— А что там?

— Открой и увидишь. Нажми на защелки по бокам.

Думаю, в наше время такого уже никому не дарят, но бабушка нашла это в антикварном магазине и вспомнила обо мне.

— Для твоих сочинений, — сказала она мне.

Возможно, это все из-за пива, но я едва не закричал от радости.

— Это, конечно, не компьютер, — продолжала она. — Я знаю. Но мы на таких печатали, когда я была в твоем возрасте, и нас они вполне устраивали. Но к ней надо приноровиться. Если нажать две клавиши одновременно, то рычаги зажмутся. И клавиши Delete тоже нет. Но, думаю, она вполне подойдет для твоих историй.

Иногда бывает трудно найти слова, когда кто-то делает тебе такой подарок. Даже не знаешь, куда смотреть.

Мы отнесли тарелки на кухню, и я начал мыть посуду, а бабушка Ну достала из ящика припрятанную пачку сигарет с ментолом. Я единственный из всей семьи, кто знает, что она курит. И она курит только у меня. Я говорю об этом не для того, чтобы похвастаться, хвастаться тут нечем. Но почему-то это возвышает меня в собственных глазах. Не знаю, как объяснить.

Она выпустила дым в окно и сказала:

— Ужасный день, правда?

— Нет, хороший, — ответил я, отмывая испачканный в краске большой палец. — Очень хороший день.

Почти сразу после этого бабушка Ну уехала. Я держал ее под руку, когда она спускалась по лестнице. Перед тем как сесть в машину, она дважды поцеловала меня: один раз в лоб и один раз в щеку. Потом я курил, стоя рядом с большими желтыми контейнерами, и смотрел, как мой сосед пинает свою собаку.

В общем, я просто подумал, что надо бы рассказать, где я живу. Не бог весть что, конечно, но это мой дом. И еще о том, откуда у меня пишущая машинка. Я пока не собираюсь никуда переезжать.

Мэтью Хомс,

Кв. 607

Каролина Хаус

Кингсдаун

5 февраля 2010

Дорогой Мэтью!

Я зашла удостовериться, что у тебя все в порядке. В среду ты внезапно исчез из Хоуп Роуд, и сегодня тебя тоже не было.

Я дежурю до пяти, но вечером возьму домой свой рабочий мобильный, поэтому, как только сможешь, позвони мне по номеру 07967 728934. (Я кладу в конверт 50 пенсов на тот случай, если у тебя не окажется мелочи на телефон.)

С наилучшими пожеланиями,

Дениз Лавелл

Методист Центрапсихического здоровья Бранел, Бристоль

И НИ СЛОВА ПРО УКОЛЫ. Вот видите, она даже не упомянула уколы. Заглянула убедиться, что все в порядке. Так я и поверил. Открой я дверь, она бы сказала, что раз уж она все равно здесь, то сделает мне укольчик.

Нет, спасибо.

Не сегодня, Дениз Лавелл. На сегодня у меня другие планы: я намерен рассказать свою историю.

Она простояла под дверью целую вечность. Стучала, ждала, снова стучала… Наверное, минут десять прошло, прежде чем она наконец сдалась и бросила записку в ящик для писем. И все это время я ждал, не издавая ни звука.

Но надо быть осторожным. Я душевнобольной, и со мной уже случались разные неприятные вещи.

СИМПТОМЫ УХУДШЕНИЯ

1. Голос: Нет.

2. Атомы: Нет.

3. Отказ от медицинской помощи: Есть.

Два из трех — неплохо.

Так о чем это я? А вы, вообще-то, что хотите узнать? Я представляю, как вы держите в руках мою книгу. Возможно, вы читаете ее в постели, пока вам не надоест, и тогда вы кладете ее на тумбочку, засыпаете и смотрите сны о чем-то своем. Но я по-прежнему там. Смотрю, как вы спите.

Ха.

Шутка. Это я валяю дурака. Не надо относиться ко всему слишком серьезно. Я не психопат. У меня другая болезнь.

Это была идея Джейкоба Грининга — после окончания школы снять квартиру на двоих. «У нас будет своя собственная квартира», — сказал он. Это круто. Я тоже так думал. Тогда мне было легко себе представить, что мы всегда будем вместе.

Я забегаю вперед?

Для начала нам надо было найти работу, но это оказалось совсем нетрудно, потому что мы не искали ничего особенного. Сначала Джейкоб пристроился в круглосуточный кебаб-хаус. А потом я пошел на собеседование, чтобы получить работу санитара в доме престарелых. Менеджер спросил, есть ли у меня опыт ухода за больными, и я ответил, что есть. Я помогал Джейкобу и поэтому знал все про пролежни, судокрем, подъемный механизм, уход за полостью рта, гигиену лежачих больных, утку, катетеры, скользящие простыни, жидкую пищу и тому подобное. И мне это нравилось.

Менеджер улыбнулся и спросил, могу ли я работать в ночную смену.

Конечно, могу.

«Ты там свихнешься, — сказала мама. — Это все равно что разговаривать с кирпичной стеной», — сказала она. Она никак не могла успокоиться и все говорила об оценках, о колледже. О том, как хорошо я подготовлен к экзаменам, хоть я даже и не пробовал их сдать, хоть я и отказался бросить курить эту ЧЕРТОВУ ТРАВУ.

Она говорила о моем потенциале.

Я никогда не понимал, почему так важно раскрыть свой потенциал. В доме престарелых я познакомился со многими его обитателями. Я знал о них больше, чем они сами. У каждого, кто там жил, была своя папка, которая хранилось в закрытом ящике рядом с кроватью. Там спереди, на внутренней стороне обложки скотчем была приклеена короткая записка, написанная самим пациентом. То есть не в буквальном смысле, потому что большинство из них уже и не помнили, как держать в руках ручку. Но это было написано как бы от их лица, чтобы получалось не так безлико.

Ну, вот, например:

ПРИВЕТ, меня зовут Сильвия Стивенс. Но я предпочитаю, чтобы ко мне обращались «миссис Стивенс». Я работала секретарем и очень горжусь своими пятью внуками. Еду мне надо нарезать помельче, но есть я предпочитаю сама, поэтому прошу вас проявить терпение. По ночам я предпочитаю слушать Радио-4, это помогает мне уснуть.