Тайные общества русских революционеров - Рудольф Баландин

Покушение на Александра II не было отчаянным решением одиночки. Соловьев был членом тайной организации «Народная воля» (о ней речь впереди). В начале марта 1879 года он вместе с сообщниками – А. Михайловым, Т. Квятковским, А. Зунделевичем и Г. Гольденбергом – обсудил план цареубийства. Последний недавно приехал в Петербург из Харькова, где убил местного генерал-губернатора Д.Н. Кропоткина, и теперь был готов «расправиться» и с императором. Однако было решено, что совершить этот акт должен русский, а не поляк или еврей, чтобы не вызвать взрыв национальной вражды.

На более широком совещании активистов «Народной воли» этот план после недолгой, но горячей дискуссии был одобрен. Иначе быть не могло, ибо Соловьев заявил, что исполнит данную акцию в любом случае, а после покушения примет яд (он так и сделал, но не отравился или потому, что ему помешали, или по причине плохого качества отравы).

Странно, конечно, что ни одна пуля из пяти не достигла цели, даже не задела царя. Поистине его хранило Провидение (до поры до времени). В печати так и писали: произошло чудесное спасение помазанника Божия благодаря заступничеству свыше.

Учтем: для Соловьева сторонник террора Николай Морозов достал большой револьвер. Его приобрел близкий к чайковцам состоятельный доктор Веймар (он участвовал в освобождении Петра Кропоткина), поплатившийся за это каторгой. Соловьев ежедневно ходил в тир, упражняясь в стрельбе. Он был уверен и говорил друзьям, что промаха не даст. И вдруг – ни одного попадания в живую цель!

Судя по всему, на Соловьева воздействовала его совесть – нравственный закон, укоренившийся в душе. Но одно дело целить в мишень, другое – в безоружного человека. У профессионального убийцы или у негодяя рука не дрогнет. А честный человек может промахнуться невольно, сам того, казалось бы, не желая. Даже если рассудок оправдывает преступление высшими общественными целями, подсознание может воспрепятствовать ему и помешать совершить убийство из высших принципов морали.

Так или иначе, а царь остался невредим, террориста утром 28 мая повесили на Смоленском поле в присутствии четырех тысяч зевак. Ему было 33 года. Полиция объявила розыск его сообщников…

По мнению Петра Кропоткина, Александр II был храбр перед реальной опасностью, «но он беспрерывно трепетал перед призраками, созданными его собственным воображением. Единственно чтобы охранить свою императорскую власть, он окружил себя людьми самого реакционного направления, которым не было никакого дела до него, а просто нужно было удержать свои выгодные места».

Но ситуация для царя была не так проста. В его ближайшем окружении не было единства. С одной стороны на него оказывали давление влиятельнейшие представители имперской власти, привилегированные слои общества, недовольные либеральными реформами. С другой – не менее влиятельные силы стояли за дальнейшие постепенные преобразования и установление в конце концов конституционной монархии. Высшее дворянство претендовало на свою долю «самодержавия», тогда как революционеры стремились либо свергнуть любую власть (анархисты), либо установить народовластие (неведомо какое), либо – меньшинство – полагали, что социализм победит в России после установления буржуазной демократии.

Самодержавие и народность

Обдумывая перипетии общественных движений в России во второй половине ХIХ века, приходишь к парадоксальному выводу: в дальней перспективе цели самодержавия и народников совпадали! И это было чревато трагическим конфликтом как для царя, так и для его противников, ибо примирения между ними быть не могло.

Александр II уже в начале своего правления находился в трудном положении. Вспоминается картина Васнецова «Витязь на распутье». Вот и перед императором было открыто три пути.

Прямо пойдешь, продолжая сохранять или тем более укреплять существующую государственную систему, потеряешь авторитет среди «прогрессивных» кругов высшего российского общества, ориентированных на Запад и стремящихся установить в стране конституционную монархию на английский манер. А для революционеров будет веский повод совершить цареубийство как единственно возможный способ свержения самодержавия.

Направо пойдешь, в направлении конституционной монархии, придется уступить власть олигархической верхушке и тем, для кого главная цель деятельности – получение максимальной прибыли и связанных с ней привилегий. Отмена крепостного права отчасти проторила этот путь. Однако дальнейшие преобразования означали бы установление практически неограниченной власти наиболее богатых и неизбежное господство иностранного капитала. Некоторая часть революционеров была бы удовлетворена, надеясь на установление буржуазной демократии как переходной формы на пути к социализму. Но террористы, стремящиеся к социализму или анархии, все равно оставались бы непримиримыми врагами царя.

Существовала, в принципе, и дорожка налево. Она была подобна узкой тропке, ведущей в дремучий лес. Можно ли было сделать сколько-нибудь значимую уступку революционерам? Это означало бы разорвать отношения со сторонниками самодержавия, а также с западниками, мечтающими о конституции. Вдобавок ко всему революционеры, и наиболее радикальные из них – террористы, выступали за уничтожение монархии в кратчайшие сроки, на что царь, находясь в здравом уме, никак не мог согласиться.

Выбор у Александра II был невелик: либо продолжить демократические реформы, невзирая на конфликт со многими влиятельными лицами в государстве, либо постепенно свертывать реформы и начать «наведение порядка». Это грозило ему смертью от рук революционеров-террористов. Он предпочел именно такой вариант. По-видимому, считал его меньшим из двух зол.

…Для многих читателей может показаться парадоксальной еще одна ситуация в руководстве России: проекты либеральных реформ (весьма осторожные, конечно) предлагали министры внутренних дел и шефы жандармского Третьего отделения. Они были осведомлены о росте революционных настроений и стремились им противодействовать не столько репрессиями, сколько реформами.

Надо иметь в виду: монархия как система государственного управления, по сути, наиболее приближается к анархии. Все основные, а то и второстепенные общественные проблемы решал государь. Он имел возможность содействовать крестьянской общине и отменить крепостное право. Он стоит над всеми, и в этом отношении подчинения находятся все остальные жители страны.

Однако монархия исторически сложилась в рамках феодальной системы, унаследовав жесткую иерархию типа пирамиды, на вершине которой находится самодержец, а в основании – трудящийся народ. В России основание было огромным (около 85 % населения), «промежуточные» слои – от царского двора, вельмож, богатых помещиков и т. д. – были незначительными.

Среди последних буржуа составляли малую часть, а потому реализация буржуазной демократии по западному образцу была весьма проблематична (что доказало быстрое падение Временного правительства в 1917 году). За ограничение самодержавия выступало дворянство, желавшее получить свою долю государственной власти.

В 1863 году возглавлявший Министерство внутренних дел П.А. Валуев старался хотя бы как-то реализовать свою программу, предполагающую некоторое смягчение самодержавия или, как он выражался, «обновить формы его правления». Впрочем, подобные попытки делались и раньше. Так, еще в 1855 году историк и писатель М.П. Погодин написал графине А.Д. Блудовой (муж ее был главноуправляющим Вторым – законодательным – отделением царской канцелярии) о своем желании встретиться с императором и поделиться с ним своей тревогой за судьбу государства Российского. Она ответила: «Что касается до Вашего намерения просить аудиенции у Государя, чтобы сказать ему в общих выражениях, что положение опасно, что система дурна, что люди недостаточно умны, недостаточно учены… Все это знает и Государь, и весь свет. Нужно знать, как и чем, и кем пособить горю».

По мнению Валуева, пособить этому горю можно, предоставив «образованным классам населения» возможность «некоторого участия в местных делах». Как писал В.И. Ленин: «Самый сплоченный, самый образованный и наиболее привыкший к политической власти класс – дворянство – обнаружил с полной определенностью стремление ограничить самодержавную власть посредством представительных учреждений».

Вряд ли Валуев заботился о положении дворянства. К нему поступали сведения о состоянии всего российского общества. 22 сентября 1861 года он представил царю всеподданнейшую записку, где показал, как относятся к правительству дворяне, крестьяне, духовенство, студенты и чиновники. Вывод был неутешительный: «Меньшинство гражданских чинов и войско суть ныне единственные силы, на которые правительство может вполне опереться». Александр II отметил здесь же на полях: «Грустная истина».