Тайные общества русских революционеров - Рудольф Баландин

Вряд ли Валуев заботился о положении дворянства. К нему поступали сведения о состоянии всего российского общества. 22 сентября 1861 года он представил царю всеподданнейшую записку, где показал, как относятся к правительству дворяне, крестьяне, духовенство, студенты и чиновники. Вывод был неутешительный: «Меньшинство гражданских чинов и войско суть ныне единственные силы, на которые правительство может вполне опереться». Александр II отметил здесь же на полях: «Грустная истина».

Что же делать?

Валуев полагал, что пришла пора самодержцу пойти на уступки, а в обществе разрешить более откровенный и широкий обмен мнениями. В своей записке он подчеркнул: «Мыслям, даже ложным, надлежит противопоставлять мысли». Сослался на «общеизвестные европейские события», намекая на революционные выступления. Но царь не желал давать послаблений, понимая, что так можно дойти и до конституции. Он написал:

«Прежде всего я желаю, чтобы правительственная власть была властью и не допускала никаких послаблений и чтобы всякий исполнял свято лежащую на нем обязанность. Второе же: стремиться к постепенному исправлению тех недостатков в нашей администрации, которые все чувствуют, но при этом не касаясь коренных основ монархического и самодержавного правительства».

Иными словами, все должно оставаться, как прежде. Однако обстановка в стране летом 1862 года продолжала накаляться, распространялись революционные прокламации, назревал конфликт в Царстве Польском. В своем дневнике Валуев сделал запись: «Мне порою приходит на мысль: не погибли ли мы окончательно? Не порешена ли судьба Российской империи?».

Да, теперь мы знаем, что судьба ее была решена. Но свершилось окончательное крушение через полвека. Может показаться, что срок слишком велик. Однако следует помнить, что гигантский общественный организм обладает значительной инерцией, хотя каждый наблюдатель невольно оценивает его со своей позиции, по своим масштабам времени.

Почему же Александр II так упорно отстаивал неприкосновенность самодержавия? Он объяснял это примерно так же, как было принято царями в ХIХ веке: не только народ, но и высшие классы России еще не достигли культурного уровня, необходимого для представительного правления. Во всяком случае, именно так он высказался 31 августа 1863 года в беседе с одним из «либералов», разработчиком крестьянской реформы 1861 года Н.А. Милютиным.

Пожалуй, царь был прав, отклоняя всяческие предложения о создании «всероссийской говорильни» (именуемой парламентом, думой или как-то иначе). Однако в 1865 году московское дворянство, а затем Петербургское губернское земское собрание, Рязанское и Петербургское губернские дворянские собрания выступили с предложениями изменить политический строй. Москвичи писали: «Довершите же, Государь, основанное Вами государственное здание созванием общего собрания выборных людей от земли русской для обсуждения нужд, общих всему государству. Повелите вашему верному дворянству, с этой же целью, избрать из среды себя лучших людей. Дворянство всегда было твердою опорою русского престола».

Нетрудно было понять, что таким образом влиятельные русские дворяне из «партии англоманов» желали учредить у себя в стране нечто подобное палате лордов. Ответил на такие претензии мыслитель, поэт и дипломат Федор Тютчев эпиграммой:

Куда себя морочите вы грубо?Какой у вас с Россиею разлад!Куда вам в члены английских палат?Вы только члены английского клуба!

Шувалов П.А.

Итак, дворянство и земство расшатывали устои самодержавного государства ничуть не меньше, чем революционеры. Но если последние боролись за власть народа (не всегда ясно сознавая, как это осуществить и тем более какие могут быть последствия), то в верхних слоях общества шла борьба за власть над народом. В случае их победы в стране воцарилась бы не буржуазная, а какая-то невиданная доселе дворянско-земская «демократия». Одним из лидеров такого направления был брат царя, генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, занимавший многие ответственные посты.

Так как речь не шла о парламенте и конституции, а лишь о некоторых уступках со стороны самодержца, он был готов, во всяком случае, на словах, пойти на это. И тут все решили выстрелы Каракозова 4 апреля 1866 года. Теперь любые либеральные реформы могли быть расценены как трусливая реакция царя на это покушение. Тем более что стрелял в Александра II дворянин, которому помешал совершить убийство крестьянин.

В народе прошел слух, будто царя-Освободителя хотели убить дворяне в отместку за отмену крепостного права. Однако в адрес Александра II поступило множество восторженных адресов от дворянских и земских собраний с изъявлением полнейшей преданности престолу и восторга по поводу чудесного спасения императора. Так что путь либеральных реформ не был отвергнут. Шефом корпуса жандармов и начальником III отделения (органа политического надзора и сыска) был назначен граф П.А. Шувалов. Этот государственный деятель был приверженцем западного пути развития России, по типу английской конституционной монархии.

О том, какие настроения преобладали тогда среди интеллектуальной отечественной элиты, можно судить по выдержке из работы известного экономиста академика В.П. Безобразова «Война и революция. Очерки нашего времени» (М., 1873):

«Более чем когда-либо прежде входит во всеобщее сознание старая истина, что своевременная реформа есть единственный путь спасения народов от всяких насильственных переворотов. На этом пути впереди всех государств, и во всем подавая пример, неустанно работает Англия, хотя сама, несмотря на постоянные беспорядки в Ирландии, наиболее обезопашенная от всякой революционной смуты. Реформа следует за реформой, одна другой радикальнее в этой счастливой стране, нисколько политически не изживающей и нисколько политически не разрушаемой пролетариатом, вопреки давнишним предсказаниям всех континентальных радикалов…

Всего же замечательнее, что предлагаются и приводятся в исполнение в Англии конституционные преобразования под влиянием политических идей, выросших на континенте Европы и доселе чуждых всем национальным и историческим преданиям Великобритании».

Почему бы Александру II не согласиться с такими доводами? Почему он с маниакальным упорством держался за самодержавную власть? Ведь она доставляла ему не только множество постоянных забот, но и представляла угрозу его жизни? Неужели он был столь недальновиден, глуп и упрям?

Судя по всему, его упорство объяснялось просто: он опасался дестабилизации российского общества при ослаблении верховной власти. Даже чисто теоретически В.П. Безобразов был прав лишь отчасти. Англия к тому времени была промышленно высокоразвитой страной с достаточно мощным классом буржуазии, выработавшим свои методы подавления в зародыше – не обязательно силой, а чаще подкупом и некоторыми уступками – революционных выступлений пролетариата.

Вообще для России вряд ли приемлем путь подражания какой-либо стране. Она уникальна по размерам, географическому положению, природным условиям, истории развития, национальному составу, народным традициям… Разве можно этого не учитывать?

Царю предлагали поделить власть с дворянской аристократией. Но разве не ясно, что в таком случае дворяне постараются упрочить свое господствующее положение, не только политическое, но и экономическое? За счет кого? В конечном счете, безусловно, за счет народа. Следовательно, Александр II выступал, хотя бы отчасти, защитником российского народа от жестокой эксплуатации со стороны дворянства. В этом смысле самодержавие осуществляло принцип «народности» (конечно же, не народовластия).

Есть и другой аспект проблемы, на который нередко ссылался Александр II в беседах со своими вельможами. Отсутствие сильной центральной власти всегда грозило России распадом, расчленением. Именно в этом были заинтересованы ее многочисленные зарубежные недруги, включая Англию.

Тютчев Ф.И.

Об этой ненависти к России западных держав, скрывающих ее под маской радетелей за демократию и права человека, написал под впечатлением Крымской войны Федор Тютчев в октябре 1854 года:

Все богохульные умы,Все богомерзкие народыСо дна воздвиглись царства тьмыВо имя света и свободы!

Сильная Российская держава вызывала опасение и скрытую, а то и открытую неприязнь прежде всего ее западных «конкурентов» на мировой арене. А потому именно на Западе поддерживали революционное движение, которое в середине ХIХ века набирало силу в России.

Интеллигенты творят «народную расправу»

26 ноября 1869 года газета «Московские ведомости» опубликовала сообщение: «Два крестьянина, проходя в отдаленном месте сада Петровской академии около входа в грот, заметили валяющиеся шапку, башлык и дубину; от грота кровавые следы прямо вели к пруду, где подо льдом виднелось тело убитого, опоясанное черным ремнем и в башлыке… Тут же найдены два связанные веревками кирпича…»