Освободители - Роберт Харви

Нелегко было избежать и еще одного унижения. При подстрекательстве Меттерниха Резенде обратился к принцу Швеции, находящемуся в изгнании при австрийском дворе, с просьбой отдать за Педру его сестру Сесилию. Вот как Барбасена рассказывает об ответе: «Принц показал, что он принимает предложение, и дал знать об этом императору Австрии, после чего это стало известно всему дипломатическому корпусу. Бедный Резенде положился на самого Карлсруэ и в назначенный день и час, надеясь получить позитивный ответ от самой Сесилии, услышал однозначное „нет“. Меттерних, конечно, позаботился, чтобы об этом узнали все газеты». Убежденный, что этого вполне достаточно, чтобы убедиться в вероломстве Меттерниха, Педру распорядился искать невесту вне зоны влияния Австрии, такую, чтобы ее «происхождение, красота, добродетели и образование составили мое счастье и счастье всей империи… Если придется выбирать из этих четырех качеств, то пусть это будет первое и последнее». Это была задача не из легких.

Барбасена теперь обратил свое внимание на принцессу Луизу из Дании, но вернулся оттуда «с лицом, способным отпугнуть младенца от материнской груди». Вот как он описывает свои впечатления: «Я знал, что принцесса, и это правда, элегантная молодая леди. Но ее глаза, веки, брови — все, как у альбиноса. Таковы все принцессы этой страны. А это способно даже самую совершенную красоту превратить в нечто отталкивающее. Альбиносы — это те, кого мы в Бразилии называем „очень желтые“, или окторуны. Хотели бы Вы, Ваше Императорское Величество, получить такую невесту? Конечно же нет! Таким образом, я прекращаю это дело и поищу где-нибудь еще».

Наконец Резенде нашел подходящую девушку — принцессу Амелию Наполеон из Люксембурга, целомудренную и красивую. Она была внучкой первой жены Наполеона, Жозефины, и принадлежала к небольшой немецкой королевской семье, враждебно настроенной к Меттерниху. Как сообщал Резенде, у нее было воздушное тело, каким Караваджо мог бы наградить свою царицу Савскую, а от общения с ней таяли сердца людей. Вернувшись домой, он воскликнул: «Клянусь пятью ранами нашего Спасителя Иисуса Христа, как жаль, что я не император Бразилии!»

Меттерних продолжал строить козни, утверждая, что Педру уже тайно женат на Домитиле, но тщетно: 2 августа 1829 года в Мюнхене Педру женился — по доверенности — во второй раз.

Появление новой императрицы несколько укрепило позиции императора. Он уже завоевал некоторые симпатии после разрыва с Домитилой — ее удаление от двора было одним из условий, выдвинутых в ходе переговоров о женитьбе. Она очень ловко вышла из ситуации, став любовницей Рафаэла Тобиаша, генерала из Сан-Паолу, и родила еще шестерых детей. За него она в конце концов вышла замуж в 1842 году. И овдовела, когда ей еще не исполнилось шестидесяти. Она запомнилась своей благотворительной деятельностью.

Император, казалось, стал новым человеком. Он восторженно приветствовал свою семнадцатилетнюю жену, увидев ее портрет, который ему заранее прислали. Было видно, что Амелия унаследовала красоту своей прекрасной бабушки. Шалака, друг детства Педру, заметил, что «наш хозяин очень изменился с появлением этого портрета; он больше не ускользает из дома, а наносит визиты в сопровождении управляющего; в остальном все осталось по-прежнему» (на любовном фронте). Вначале императрица чувствовала себя несколько стесненно, что было вполне объяснимо. Лед был сломан, когда Педру приветствовал ее на своем ужасном французском. Барбасена писал: «С этого момента новобрачные были тесно связаны, как если бы они любили друг друга уже много лет. Их восторженность была так велика, что я видел в них самых счастливых людей в мире». Будучи намного моложе Педру, Амелия, конечно, совсем не походила на «синий чулок» Леопольдину. Прекрасная внешне, со вкусом одетая, уверенная в себе, она изменила в доме все, «вплоть до расходов буфетной», вежливо и благосклонно поддерживала Барбасену.

Состояние войны между императором и ассамблеей продолжалось до назначения Барбасены первым министром в декабре 1829 года. Способный и смелый, он начал восстанавливать твердое правительство, в то же время сдерживая ассамблею конституционными мерами. Но консервативные сторонники жесткой линии, которые утверждали, что причиной конституционного паралича в Бразилии является парламентский характер правительства, призывали Педру проявить твердость, считая Барбасену слишком либеральным.

События стремительно развивались. В июле 1830 года абсолютист Карл X во Франции был низложен, и микроб революции опять распространился в Бразилии. На Педру обрушилась пресса. Самая, вероятно, знаменитая из статей была подписана Эваристу ди Вейга: «Карл X захватил власть, и то, что случилось с ним, может случиться с любым монархом, который попытается, нарушая данное слово, уничтожить институты свободы в этой стране». Этот итальянский журналист был убит, вероятно, по приказу властей, после того как выступил в поддержку революции 1830 года. В такой взрывоопасной обстановке Педру удалось отправить Барбасену в отставку, однако из-за этого во время поездки в Минас-Жерайс его встретили откровенно враждебно. Это были те же люди, которые несколько лет назад так радостно его приветствовали. Когда он вернулся в Рио, толпа лояльно настроенных людей выкрикивала: «Да здравствует император, пока он соблюдает конституцию!» Его обвинили в создании тайного кабинета под руководством Шалаки. В связи с усилением конфронтации ему советовали назначить первого министра из либералов, дабы унять оппозицию. Но Педру, несмотря на прогрессивность взглядов, не дал себя уговорить.

Из ссылки был приглашен старый автократ Жозе Бонифасиу ди Андрада-и-Силва — вероятно, с намерением назначить его первым министром, но его ультраконсервативное прошлое не могло устроить оппозицию. Тогда Педру приблизил к себе людей, поддерживавших его в ранний период независимости. Теперь они стали знатными людьми. Это были маркизы Паранагуа, Баепенди, Инамбупи и Аракати. «Правительство маркизов» было последней надеждой как для недоброжелателей из ассамблеи, так и для общества. Утром 6 апреля 1831 года огромная толпа собралась в большом парке Санта-Аны в Рио, требуя роспуска старого правительства. Педру послал им успокоительное письмо:

«Можете передать народу, что я получил их петицию. Можете также передать ему, что министры не оправдали моего доверия, и я сделаю то, что считаю нужным. Напомните ему также, что я действую только в соответствии с конституцией. Я обязан защищать права, предоставленные мне конституцией, даже если бы мне пришлось за это отдать все свое имущество или жизнь. Я готов все сделать для народа, но ничего — под давлением народа».

Вскоре солдаты начали присоединяться к демонстрантам, но Педру отказался отступить. Его главнокомандующий Луиш Алвиш ди Лима (позже герцог Кашиас, самый знаменитый бразильский солдат) тем же утром умолял дать ему разрешение разогнать толпу силой: «Если вы, ваше величество, пожелаете подавить беспорядки, то нет ничего проще. Все, что вам потребуется сделать, — поехать на ваше ранчо в Санта-Круш и собрать милицию. Я готов ее возглавить». Педро отвечал: «План хорош, верный майор Лима, но я не могу принять его, потому что не желаю, чтобы даже одна капля бразильской крови пролилась из-за меня». Майор и его батальон были отправлены в казармы Кампу ди Санта-Ана. Отказавшись применить силу этим роковым утром, он, казалось, упустил последний шанс. Теперь ему не оставалось ничего другого, как сдаться повстанцам и назначить то правительство, которое они желают.

Или у него была иная возможность? Кажется, у Педру имелся в запасе сюрприз. Он набросал записку и сказал посланнику повстанцев: «Вот мое отречение. Я думаю, теперь они счастливы. Я уезжаю в Европу, оставляя престол этой страны, которую всегда глубоко любил и люблю». Затем он объяснил это свое решение присутствовавшим британскому и французскому послам: «Я предпочитаю покинуть трон с честью, чем продолжать править, будучи обесчещенным и униженным сувереном. Те, кто родился в Бразилии, больше не хотят меня, говоря, что я португалец. Я давно ожидал этого и видел, что этот момент приближается, с того самого времени, как я посетил Минас. Мой сын имеет преимущество передо мной. Он — бразилец по рождению. Бразильцы уважают его. У него не будет проблем в правлении, а конституция гарантирует ему его права. Я отрекаюсь от короны, будучи счастлив тем, что закончил так же, как и начал, — конституционно». С этими словами он обнял Амелию и заплакал.

Французский посол так прокомментировал случившееся: «Он умеет лучше отрекаться, чем править. В ходе этой незабываемой ночи монарх вырос в глазах всех, кто поддерживал его». Затем Педру прошел в апартаменты своего пятилетнего сына, рожденного Леопольдиной, и поцеловал на прощание нового императора Бразилии Педру II. Позже этим утром в сопровождении только слуг герцог и герцогиня де Браганса, как теперь именовались Педру и Амелия, сели на британский корабль «Ворспайт» в заливе Гуанабара и направились в Европу. Престарелого Бонифасиу, который еще недавно был врагом Педру в изгнании, назначили опекуном его сына.