Солнечная лотерея (сборник) - Филип Дик

– Что вы сделали с ней? – рявкнул Гамильтон, наступая на женщину. – Где она теперь?

На миг миссис Притчет лишилась дара речи. Затем ее пятнистые пухлые щеки разъехались в коварной улыбке:

– Да ведь я упразднила ее, милый! Всю эту категорию. Вы не знали разве?

В то время как Гамильтон пытался взглядом сокрушить миссис Притчет, Марша тихонько подошла и шепнула ему на ухо:

– Осторожней, Джек! Будь осторожен!

Он повернулся к жене:

– И ты причастна к этому?

– Косвенно. – Она пожала плечами. – Эдит меня спросила, где ты, и я сказала ей… Не в подробностях, ты не думай… просто в общих чертах.

– В какую же категорию угодила Силки?

Марша улыбнулась:

– Эдит очень точно определила. Маленькая говнюшка или что–то вроде.

– Но их же множество! – воскликнул Гамильтон. – Стоило ли так?..

За спиной у Эдит Притчет показались Билл Лоуз и Чарли Макфиф. Оба навьючены, как грузчики из бакалейной лавки.

– Большое торжество! – доложил как бы извиняющимся тоном Лоуз, осторожно кивнув Гамильтону. – Где тут кухня? Я хочу скорей это поставить!

– Как жизнь, приятель? – хитро подмигнул Макфиф. – Неплохо время проводишь, верно? У меня в мешке двадцать банок пива.

– Здорово, – еще не до конца очухавшись, буркнул Джек.

– Тебя стоит только пальцем ткнуть!.. – добавил раскрасневшийся Макфиф. – То есть, я говорю, это ей стоит только пальцем…

Подошла хмурая Джоан Рейсс. Мальчишка, Дэвид Притчет, шагал рядом с ней. Замыкая процессию, ковылял с каменным выражением лица старый ветеран.

– Все здесь?! – не вполне понимая происходящее, спросил Гамильтон.

– Мы собираемся играть в шарады, – радостно сообщила Эдит Притчет. – Я забегала на минутку после ленча, – пояснила она Гамильтону. – И мы отлично поболтали с вашей женушкой. От души!

– Миссис Притчет… – начал было Джек, но Марша сразу оборвала его.

– Пошли на кухню, ты мне поможешь! – четко скомандовала она.

Джек поплелся без особого желания за Маршей. В кухне торчали с неприкаянным видом Макфиф и Билл Лоуз. Лоуз состроил гримасу, что, видимо, должно было означать улыбку – опасливую и отчасти виноватую. Гамильтону было нелегко определить. Лоуз торопливо отвернулся и принялся распаковывать бесконечные кульки и свертки с закуской. Миссис Притчет явно питала слабость к бутербродам.

– Бридж! – торжественно объявила миссис Притчет в соседней комнате. – Но нам потребуются четверо. Мы можем рассчитывать на вас, мисс Рейсс?

– Боюсь, из меня никудышный игрок, – бесцветным голосом ответила мисс Рейсс. – Но я сделаю все, что смогу.

– Лоуз! – окликнул Гамильтон. – Не могу поверить, что ты играешь в это… Я не удивился бы Макфифу, но чтобы – ты?!

– Беспокойся о себе! – не поднимая глаз, проворчал Лоуз. – Я сам о себе позабочусь!

– В твоей башке достаточно мозгов, чтобы…

– Масса Гамильтон, – стал кривляться Лоуз. – Даст Бог день, даст Бог и пищу. Мая дольше жить будит.

– Прекрати! – покраснев, сердито бросил Джек. – Кончай придуриваться!

С издевательской ухмылкой Лоуз повернулся к Джеку спиной. Но несмотря на всю его браваду, было заметно, как он дрожит. Руки Лоуза тряслись так сильно, что Марше пришлось отнять у него кусок копченого бекона, чтоб негр не уронил.

– Оставь его в покое, Джек! – фыркнула она осуждающе. – Не лезь в чужую жизнь.

– Тут ты и не права! – возразил Гамильтон. – Это ее жизнь, ты поняла? Сама–то ты сможешь питаться только холодными закусками?

– Не так уж и плохо, – философски заметил Макфиф. – Ты что, приятель? Проспись! Это старушкин мир. Она тут заправляет!

В дверях появился Артур Сильвестр.

– Пожалуйста, можно мне стакан теплой воды и немного соды? У меня небольшая изжога.

Сильвестр молча прошел мимо к кухонной мойке. Там он получил от Марши стакан подогретой воды и соду. Удалившись в угол, он всецело сосредоточился на процедуре.

– Никак не могу поверить… – как заведенный бормотал Джек.

– Во что, дорогой?

– Силки. Она исчезла! Абсо–лют–но! Как мошка под паровозом.

Марша безразлично пожала плечами:

– Ну, она должна быть где–то в другом мире. В том самом настоящем мире. Скорей всего, опять клянчит у мужчин выпивку и предъявляет свой товар.

О «настоящем мире» Марша упомянула как–то двусмысленно, если не презрительно.

– Могу я вам помочь? – колыхаясь телесами в цветастом шелковом платье, возникла на пороге Эдит Притчет. – О, мне бы только передник, дорогие мои!

– Вон там, в чулане, дорогая! – Марша показала ей где и как.

Джек брезгливо отстранился, когда нелепое создание оказалось рядом. Старуха ласково улыбнулась ему, но за приторной улыбочкой пряталась самая настоящая ненависть.

– Ну–ну, мистер Гамильтон, не будьте букой! Не портите нам вечер.

Когда миссис Притчет убралась из кухни в гостиную, Джек прижал в углу Лоуза:

– Ты что же, будешь и дальше плясать под дудку этого чудовища? Позволишь распоряжаться собственной жизнью?

Лоуз пожал плечами:

– Да у меня и жизни–то никогда толком не было. Это жизнь, по–твоему, – водить экскурсии по «Мегатрону»? Зевак, ничего не смыслящих в этом. Они просто забрели с улицы, им ведь все равно – что нейтрон, что электрон!

– Хорошо, чем ты занят теперь?

Лоуз гордо выпрямился:

– Я возглавляю исследовательские программы в «Лакман соуп компани». Это в Сан–Хосе.

– Никогда не слыхал о такой.

– Ее придумала миссис Притчет, – смущенно пояснил Лоуз. – Она производит всевозможные душистые шампуни…

– Боже праведный! – выдохнул Гамильтон.

– Для тебя это глупость? Вашу милость, конечно, не заманишь на такую работенку – мелковата.

– Ну уж я не стал бы делать шампуни для Эдит Притчет!

– Я вот что тебе скажу. – Лоуз перешел на зловещий шепот, весь дрожа от обиды и ярости. – Влезь в шкуру цветного – тогда болтай. Попробуй покланяйся со словами «да, сэр» перед всяким белым дерьмом, что появляется у тебя под носом… Перед каким–нибудь ублюдком из Джорджии, что сморкается на пол или не может без посторонней помощи отличить мужской туалет от женского! Я, оказывается, должен был учить его, как спускать штаны. Нравится такая работенка? Повкалывал бы ты шесть лет, чтоб оплатить колледж, помыл бы тарелки после белых посетителей в закусочной на шоссе! Я слышал о твоих предках: папочка – светило в физике. Ты купался в деньгах, тебе не приходилось работать в дешевой забегаловке. А попробовал бы ты заработать диплом, как я его заработал. И потом потыркайся с ним в кармане, поищи работу. В результате – поводырь идиотов. Иди получай нарукавную повязку, будто еврей в концлагере… Тогда и мыльный завод покажется раем земным.

– Даже если этот мыльный завод не существует?

– Здесь он существует! – Темное, худое лицо Лоуза исказилось в судороге отчаяния. – Я там работаю. Пользуюсь шансом на все сто.

– Но это же иллюзия!

– Иллюзия? – Лоуз саркастически ухмыльнулся, стиснул кулак и ударил костяшками по стене. – По–моему, вполне реально.

– Не более чем бредовые навороты Эдит Притчет. Послушай, при твоих–то знаниях…

– Хватит! – грубо оборвал Лоуз. – Не хочу ничего слышать. В том прошлом мире тебя не слишком волновали мои знания. Тебя не беспокоило, что я работал гидом.

– Тысячи людей работают гидами, – попытался оправдаться Джек.

– Люди вроде меня, конечно! Но не такие, как ты. Хочешь знать, почему здесь я чувствую себя лучше? Из–за тебя, Гамильтон. И ты, а не я в этом виноват. Подумай над этим. Если б ты попытался хоть что–нибудь сделать – там… но ты не сделал. У тебя было все: жена, дом, кот, машина и работа. И теперь, естественно, ты хочешь назад. Но у меня все по–другому. И я не хочу назад.

– Все равно ты вернешься, когда накроется этот мир, – заметил Гамильтон.

Холодная ненависть сверкнула во взгляде Лоуза.

– Ты бы уничтожил его?

– Можешь не сомневаться.

– Тебе хочется, чтоб я снова напялил нарукавную повязку? В таком случае, ты не особо отличаешься от остальных. Никакой существенной разницы. Мне всегда говорили: «Не верь белым людям». Но тебя я считал своим другом.

– Лоуз, – тяжело вздохнул Джек, – ты самый неврастеничный сукин сын, какого я встречал.

– Если так, то в этом ты виноват.

– Мне жаль, что ты так думаешь.

– Но это правда! – горячо воскликнул Лоуз.

– Не совсем. Какая–то подспудная правда, наверное, присутствует. Может, ты и прав: лучше тебе остаться здесь. Миссис Притчет о тебе позаботится, если ты опустишься на все четыре кости и будешь издавать именно те звуки, каких от тебя потребуют. Если будешь держаться сзади на безопасном расстоянии и сильно не беспокоить. Если ты не против шампуней, холодных бутербродов и пилюль от астмы. Потому что в настоящем, реальном мире тебе пришлось бы драться. А ты, вероятно, не создан побеждать.