Чувство времени (СИ) - Евгения Федорова

— Кошмары?

— Отнюдь, — он помедлил. — Как сейчас. Облегчение, красота, свобода, радость и счастье. Незабываемое, небывалое удовольствие, ясность и уверенность в том, что ты знаешь ответы на любые вопросы. Ты сам задаешь их себе и сам отвечаешь, но тут же забываешь эту мудрость. После них рождается опустошенность. Когда видения уходят, они забирают с собой остроту и новизну того, что остается. Магия водяного змея напомнила мне первые мгновения пробуждения разума от дурмана. Ты будто пустая тыква, гремишь на ветру сухими семенами. Как маракас, звонкий, но пустой. На то, чтобы оправиться от этого, порою, уходят целые дни, наполненные унынием.

— Унылый человек не может радоваться даже мелочам, да, Гевор?

— Сейчас я готов на это, — сообщил он мне тоскливо. — Лучше так, чем постоянная тошнота. Дурман притупит лишние реакции тела на несколько дней. Но все, что осталось, находится у нашего капитана…

— Хорошо, я принесу, — согласился я, — хотя ты мог бы и сам пойти к Мархару.

— Я здесь гость, — Гевор едва слышно вздохнул. — Нелепо приходить к нему среди ночи и требовать травы.

— Эта маленькая посудина стиснула нас своими бортами, — я поднялся. — Пора уже откинуть предрассудки и мнимые, принятые на суше приличия.

— Не стоит, — отказался островитянин.

Набрав полную грудь свежего воздуха, я шагнул в темное нутро корабля, удивляясь равнодушию остальных людей. Я был единственным, кого смущало его духота и вонь, матросы спали в своих гамаках, вахтенный на палубе приглядывал за кораблем.

— Мархар, — открыв дверь, позвал я и, сощурившись, замер в замешательстве. Фантом не спал. Он неподвижно сидел над ведром с сердцем водяного змея и пристально смотрел в мутную поверхность. В кромешной тьме я различал его напряженный силуэт.

— Что ты хочешь? — уточнил фантом.

— Мне нужно немного дурманов для Гевора.

— На дне сундука, — он не пошевелился.

— Бумага?

— Какую найдешь…

— Сколько ты отдал Старейшине эрвинов? — я открыл сундук и зажег слабый, белесый огонек, разгоревшийся перед моим носом. И опять это ощущение, что ради простых, привычных вещей нужно прикладывать колоссальное усилие! Ненавижу!

Мархар тяжело вздохнул. Я обернулся, чтобы посмотреть на его бледное, слегка раздраженное лицо.

— Почти все…

— Ты каждую ночь его гипнотизируешь?

— Почти, — он помолчал и добавил без выражения: — Каждую.

— И конечно ты еще не тронулся умом, — поддел я.

— Конечно. И если ты хочешь вернуть своих друзей, ты не будешь задавать мне глупые вопросы! — прошипел фантом. Он был в ярости.

— Ты делаешь это для себя или для меня? — его раздражение ни коим образом меня не впечатлило. Мы всегда срываемся именно на тех, кто рядом в трудную минуту. Да, если подумать, от нас самих друзьям достается больше, чем кому бы то ни было.

— Я еще не решил, — отмахнулся Мархар. — Тебе, мне, какая разница?

— Большая. Я готов обойтись без Энтони, если только это поможет тебе оторваться от созерцания этой дряни, — я, наконец, выбрал кусок ненужной бумаги, в которую можно было бы завернуть ту щепотку травы, которую я достал из занимавшего половину сундука мешка. Помня размер тюка, я мог с уверенностью сказать, что Мархар действительно отдал львиную долю дурмана аборигенам в обмен на помощь. Что же, эта плата полностью себя оправдала. Столько жизней…

— Если ты все еще надеешься соединить при помощи сердца Гевора с драконом, то тебе тоже придется посмотреть на него, — ворчливо напомнил фантом.

— О, ну только не сейчас!

— Откладывать все на потом крайне умно, — желчно упрекнул меня Мархар. — Ты можешь и не успеть…

— Ну, ты же не проглотишь его, — я погасил слабый огонек и вышел, но этот разговор произвел на меня удручающее впечатление. Неужели Мархар вконец помешался на этом артефакте?

На палубу я вернулся с облегчением, думая о том, что этот корабль я ненавижу еще больше, чем Бегущую. С берега Тура он казался спасением, добротной небольшой шхуной, готовой доставить меня на материк. Сейчас, спустя дни и дни, Эстолла походила на добровольную тюрьму, из которой не существовало выхода. Я должен был провести в заключении весь отведенный мне срок. Весь до последнего дня.

Усевшись рядом с Гевором, я аккуратно свернул самокрутку, сжал ладони, разжигая между ними неохотное пламя, и глубоко затянулся. У дыма был отвратительный вкус, горький, удушающее густой, втекающий в легкие также, как проникает вода. Дым плескался во мне, разбивался на брызги, будто прибой.

Задумавшись, я не сразу передал Гевору самокрутку, даже затянулся второй раз, не веря самому себе. Раньше я бы никогда не позволил себе подобное. Раньше наркотические вещества пытались отнять у меня жажду жить. Раньше я ненавидел их, а сейчас сам, добровольно, пропитывался дымом, готовым подарить мне иные ощущения и несуществующие обостренные чувства. Казалось, мир проясняется. Все это время я жил в миражах и теперь был готов разрушить их.

Я ждал пустоты и обмана, но ничего не произошло, лишь менялось мое восприятие. Свет звезд дробился, проливаясь тонкими струями теплого дождя; звуки обретали наполнение, а предметы утрачивали границы. Через несколько минут Гевор рядом со мной расслабленно вздохнул и вытянул ноги.

— Нравится? — спросил он внезапно.

— Да.

Слова казались кощунством. Они разрывали гармонию движения корабля, но молчать было невозможно. Слова, будто живые, извивались, щекотали язык, выползая изо рта.

— Раньше я бы ни за что не стал бы с этим связываться, но тут ужасно скучно. Скучно и тошно.

— Ничего удивительного, — поддакнул Гевор.

— Это еще почему?

— Ну, ты ж утонул. Я думал, тебе конец. Эрвинка выловила тебя, будто дохлую рыбину! Вот что бы я делал, если бы ты утонул?

— Это тебя волнует?

— Нет, я и сейчас ничего не делаю, — он засмеялся. — Тебе нужно посмотреть в гадальный кристалл, — этот переход казался естественным и понятным. — Чтобы ответить на мой вопрос.

— А ты спрашивал? — наш разговор был полон смысла.

— Не помню, — маг земли помедлил. — Сейчас спрошу, погоди.

— Давай, — согласился я.

— Зачем я? Все это зачем, если мы на пороге смерти?

Я знал, что не должен говорить, мне казалось, я слышу окрик Мастера, но все это было неважным.

— Мне нет нужды смотреть в гадальный кристалл, но лучше бы ты спросил о том, какую еще цену придется заплатить. Обещаю, ты пожертвуешь всем. И ты станешь человеком дракона или мертвецом. Я принесу тебя в жертву Древнему. Вот так.

Мы молчали. Гевор потрясенно, я в задумчивости. Я вспоминал. В моем собственном прошлом Мастер до самого последнего момента не открыл мне всей правды. То, что он рассказывал, было точно выверенными крупицами знаний, которые останавливали меня или заставляли двигаться в нужном ему направлении. И, чем больше он рассказывал, тем больше отдалялась от меня истина.