Эдгар По. Сумрачный гений - Андрей Танасейчук

Э. Паттерсон (1828–1880) был очень молод. Упомянутое письмо он отправил, когда ему еще не сравнялось и двадцати одного года. Но полагал себя опытным журналистом, поскольку с юности подвизался в газете своего отца — в местном «Наблюдателе» («Spectator»), а с недавних пор — после смерти родителя — возглавил издание. Теперь он ждал, когда ему исполнится двадцать один год и он сможет распоряжаться наследством. А распорядиться им он хотел, основав совместно с Эдгаром По респектабельный журнал.

По совершенно не смутил юный возраст Паттерсона. Разумеется, он немедленно ответил и горячо приветствовал намерение молодого человека. В ответном письме поэт представил свое видение журнала — оно не отличалось от тех идей, что в свое время излагались в проспекте «Stylus». Кроме практических соображений в апрельском письме поэта присутствуют напоминания о своих «былых победах»: о том, как успешно он руководил «Сауферн литерари мессенджер», подняв за год число подписчиков до пяти тысяч, а затем и «Грэхеме мэгэзин», в котором «их число увеличилось с 5000 до 52 000». Немедленно созрел у него и план, что и как нужно делать.

«Мой план… предполагает совершить поездку по главным штатам — особенно по южным и западным, посещая малые города, — там результат вернее, нежели в крупных, — я буду читать лекции, чтобы покрыть расходы. В каждом я собираюсь задержаться на продолжительное время — с тем, чтобы заинтересовать своих знакомых (давние мои приятели по университету и Вест-Пойнту рассеяны повсюду) в успехе предприятия. Я гарантирую, что посредством этих усилий через три (или четыре) месяца наберется тысяча подписчиков — с письменными обязательствами оплатить подписку по получении первого номера. При таких обстоятельствах успех неизбежен. У меня есть около двухсот имен тех, кто решил поддержать [меня] в предприятии, которое я давно наметил и жду — когда это можно устроить наверняка».

Конечно, многое По преувеличил (насчет «приятелей» — особенно). Но у него действительно имелись контакты, и он, как мы помним, и в самом деле «давно наметил» это «предприятие».

Но есть в письме и опасения. Связаны они были с внезапным кризисом, охватившим газетно-журнальный рынок Америки: повсеместно журналы и газеты закрывались или (конечно, временно!) приостановили выплаты авторам. Можно только предполагать, что косвенной причиной кризиса стала охватившая Штаты «золотая лихорадка», лишившая многие издания и подписчиков, и кредитов (деньги потекли в Калифорнию). Особенно пострадали издания без длинной истории. Среди них, как это ни печально, оказалось и «Знамя нашего Союза», исправно до того платившее поэту за его публикации. Приостановил выплаты и «Сауферн литерари мессенджер», печатавший статьи Э. По и очередные выпуски «Маргиналий».

По в очередной раз очутился в сложном положении. И, конечно, это не могло не отразиться на его самочувствии. В письме Анни он тогда же писал:

«…Моя печаль необъяснима, и оттого я еще более печален. Я полон мрачных предчувствий. Ничто не веселит и не утешает меня. Жизнь моя кажется пустой, будущее — точно угрюмый пробел».

Это был тревожный сигнал. Поэт вновь явно погружался в депрессию.

Ответ, пришедший из Иллинойса, однако, должен был его взбодрить. Паттерсон с энтузиазмом соглашался на все предложения По, оставляя за собой только техническую сторону — печать, финансы и т. д. Юноша писал:

«Своей главной задачей я ставил завоевать ваши симпатии и возбудить интерес к изданию, его литературная составляющая будет находиться исключительно под вашим контролем, что и обеспечит предприятию успех…»

По ответил не сразу — размышлял около двух недель. Потом написал письмо, в котором утверждал, что «предощущает» успех журнала. И… берется за это дело. В письме он сообщал, что в ближайшее время намерен отправиться в Бостон, а затем в Лоуэлл — читать лекции. Там:

«[я] задержусь на неделю; и немедленно после этого отправлюсь в Ричмонд, где буду ждать ответа на это письмо. Пожалуйста, адресуйтесь прямо туда, надписав… Джону Р. Томпсону, редактору „Южного Лит[ературного] Вестника“. По получении вашего письма я отправлюсь в Сент-Луис, и там мы встретимся. Мы сможем вместе отправиться в Нью-Йорк, или я продолжу [лекционное] турне, если мы достигнем соглашения».

К письму По приложил и давний проспект «Stylus». Он был извлечен из небытия — смахнув пыль, поэт и его отправил в Иллинойс.

Ситуация с журналами между тем ухудшалась. В то время когда на столе у По лежало письмо от Паттерсона и он обдумывал свой ответ, он писал Анни:

«Я [в последние дни] испытал одно разочарование за другим. Прежде всего обанкротился „Columbian Magazine“, потом „Union“ (уничтожив главные мои расчеты); потом „Whig Review“ должен был прекратить подписку — затем „Democratic“, потом (из-за угнетения и наглости) я вынужден был поссориться окончательно с…; и потом, в довершение всего, „[Flag of Our Union]“ (от какового журнала я ожидал так много и заключил с ним при этом правильный договор о десяти долларах в неделю в течение года) обратился к своим корреспондентам с циркуляром, сообщая о своей бедности и отклоняя дальнейший прием каких-либо статей… А еще „С. л. мессенджер“, который должен мне изрядную сумму, не может ее уплатить, и я теперь целиком завишу от Сартейна и Грэма, причем оба чрезвычайно ненадежны»[415].

Что же тут удивляться просьбе о займе, с которой поэт обратился к Паттерсону:

«Сомневаюсь, что смогу покрыть текущие расходы, связанные с предполагаемым лекционным туром… поскольку я не обременен деньгами (каков этот нищий чертяка-автор?), то вынужден обратиться с просьбой предоставить мне половину суммы, необходимой для начала, — что-то около 100 долларов. В связи с этим, пожалуйста, вложите 50 долларов в конверт с вашим ответом, который я буду ждать в Ричмонде».

Юноша поступил так, как его попросил писатель, и уже 7 июня отправил письмо в Ричмонд, в котором соглашался совершить поездку в Нью-Йорк и там («в июле или августе») подписать соглашение. Деньги, разумеется, тоже были отправлены.

В конце мая — начале июня около десяти дней Эдгар По провел в обществе Анни и ее семьи в их доме в предместье Лоуэлла. Нет достоверных сведений о том, состоялись ли его лекции. Зато есть сведения о фотографическом портрете писателя. Точнее, о двух: один после смерти поэта оказался у Анни, а другой известен как дагеротип «Стеллы».

Анни Ричмонд — будто предчувствуя, что более они не увидятся? — настояла, чтобы Э. По съездил с нею в Лоуэлл. Там она отвела поэта в мастерскую, где и был сделан портрет. С одной пластины сделали отпечаток для нее. Другую она отдала Эдгару По.