Залив Голуэй - Келли Мэри Пэт

— Эти люди хотят стать частью Соединенных Штатов. И они с радостью встретят нас, — заверил Патрик. — Военных стычек будет очень мало. Джеймси и Дэниел будут в безопасности, я обещаю.

Франция согласилась признать новую Республику сразу же, как только там будет поднят ее флаг, — в обмен на эксклюзивные права по вырубке леса.

— Которые стоят целого состояния, — заметил Патрик.

Тогда как основная территория достанется Соединенным Штатам, Республика Ирландия получит достаточно земли, чтобы разместиться на ней и построить правительственные здания.

— Нам уже предложили Монреаль или Квебек Сити, — сказал Патрик, — но мы построим собственную столицу — на великом meitheal. Впрочем, временную, конечно.

Он утверждал, что, когда ирландские каперы[61] начнут терзать британские морские перевозки с одной стороны, а международная общественность задействует свое влияние с другой, британцы могут собрать свои вещички и сбежать из Ирландии еще до того, как там высадятся фении.

— Это и будет твоей бескровной революцией, Онора, — закончил он.

Патрик подвел меня к большому столу на кухне у Бриди. Из внутреннего кармана своего зеленого мундира он извлек свернутый лист бумаги и развернул его передо мной.

— Это план сражения, — пояснил он, аккуратно разглаживая большую квадратную карту.

Планировалась военная операция, какой ирландцы никогда раньше не проводили. Во всех минувших восстаниях плохо экипированные и отчаявшиеся люди просто бросались на превосходящие силы противника. Теперь же опытные солдаты, ветераны, закаленные в самых суровых боях Гражданской войны и жаждущие отомстить за страдания своего народа во время Великого голода, будут противостоять немногочисленному ополчению из числа гражданских. С разных направлений выдвинутся четыре армии.

Патрик лично закупал мушкеты в государственном арсенале в Филадельфии, а боеприпасы — в городе Трой, штат Нью-Йорк.

— Люди, продававшие мне оружие, желали нам удачи, — сказал он. — А в одном месте даже не захотели брать с меня денег.

По словам Патрика, на покупку десяти тысяч единиц оружия и двух с половиной миллионов патронов было потрачено сто тысяч долларов.

— Том Суини хотел подождать до зимы, чтобы перейти озера по льду, но Братство решило, что если мы не начнем действовать прямо сейчас, то потеряем своих солдат. Когда ветераны осядут и обзаведутся семьями, их будет трудно привлечь снова.

— Это правда, — согласилась я.

Патрик показал мне декларацию, составленную генералом Суини, которая будет зачитана канадскому народу:

«Мы — Ирландская армия освобождения. Во имя семисот лет британского владычества и прозябания Ирландии, во имя миллионов погибших от голода, во имя нашей попранной нации мы протягиваем вам нашу руку братства. Присоединяйтесь к нам, чтобы вместе ударить по тирании».

— Замечательно сказано, не правда ли? — спросил Патрик.

И тут он действительно поцеловал меня — правда, в щеку, в возбуждении соратника по оружию, а не в порыве страсти.

— А я ведь прекрасно знаю эту страну вдоль ее границы, — продолжал он, положив ладонь на участок карты, где схематически были изображены хвойные леса. — Оджибве охотятся и рыбачат по обе стороны от нее. Они станут нашими проводниками и даже воинами на нашей стороне. Я чувствую, как все разрозненные частички меня соединяются в единое целое в этой великой кампании. — Он повернулся ко мне. — Ты со мной, Онора?

— Ты хочешь, чтобы я последовала за тобой, как Мэрион Маллигэн последовала за полковником?

Он рассмеялся. Совсем по-мальчишески.

— Нет, нет. Это будет очень короткая война. Я лишь хочу, чтобы ты приехала ко мне, когда мы построим нашу столицу. У меня там будут определенные положение и должность — секретарь по тем или иным вопросам. У меня будет что тебе предложить, Онора. Было бы очень здорово, если бы ты была рядом, пока мы будем творить историю. А какую работу ты могла бы выполнять там с твоими знаниями и умениями! Нам необходимо создать абсолютно новую структуру правительства, написать конституцию. Столько еще предстоит организовать! В нашей Республике голос женщины будет услышан.

— Патрик, все это звучит потрясающе.

— Так ты поедешь со мной?

Но как я могла? Бросить моих детей? Майка? Майру? Бриджпорт? Это было невозможно. Я окончательно осела на этом месте, стала бабушкой. Я начала было объяснять все это Патрику, но тут во мне проснулась юная Онора. Я буду всего в двух днях пути отсюда. Мои сыновья — уже мужчины. Даже Майкл в свои семнадцать считает себя совершенно взрослым. И планирует помолвку с Мэри Энн Чемберс — девушкой, за которой ухаживает. Все они живут своей жизнью. Конечно, они будут удивлены, что их мать ринулась в такую авантюру! Если сейчас я скажу Патрику Келли «нет», он из гордости больше никогда не вернется. Он был прав. Мы зашли слишком далеко. Он больше не может оставаться дядей-холостяком, приезжающим к нам на праздники. Этого ли я хотела на самом деле? Я и сама еще толком не знала, что отвечу ему, пока не начала говорить.

— Поеду, — сказала я.

Тогда Патрик Келли наконец поцеловал меня по-настоящему.

*

Патрик уехал тем же вечером. Он попросил меня ничего не рассказывать семье до его возвращения. Сначала он хотел переговорить с Пэдди.

— Попросишь у него моей руки? — тогда спросила я.

Но на самом деле Патрик лишь хотел заверить Пэдди, что это не означает неуважение по отношению к его отцу, — чисто мужской разговор. Я согласилась и никому ничего не сказала.

Я перестала конфликтовать с Джеймси и Дэниелом по поводу их возможного отъезда. Майра была в замешательстве даже после того, как я объяснила ей, что настоящей войны там не будет.

— Их там примут с радостью, — заверила я.

В последний день мая почти две тысячи ирландцев из Чикаго отправились на север. Майкл и Стивен с ними не пошли. Они получили от полковника Келли письмо с приказом оставаться дома и винили в этом меня.

Проблемы начались у фениев еще до того, как они покинули город. Три железнодорожные компании отказались везти их: выбраться из Чикаго им удалось лишь после того, как они сняли свои зеленые мундиры и прикинулись обычными рабочими.

Поначалу казалось, что все будет именно так, как говорил мне Патрик Келли. Фенианские войска взяли Форт-Эри, нанесли поражение собственному полку королевы — лучшему из всего ополчения. Все мы — мужчины и женщины — праздновали это событие у Маккены. Наши парни планировали выехать в Канаду немедленно, чтобы присоединиться к фениям и находиться там во время победы.

Но армия генерала Суини и полковника Келли, которой в Канаде отводилась ведущая роль, так и не пересекла границы. В полночь 6 июня генерал Суини был арестован — и не англичанами, а своим соратником по армии Союза, генералом Джорджем Мидом. Большинству из семи тысяч фенианских солдат было разрешено разойтись, однако во время эвакуации один из американских офицеров пропустил английские войска через границу, чтобы преследовать фениев уже на территории США, и просто наблюдал, как британцы рубили саблями безоружных людей. Сотню захватили в плен и удерживали канадцы. Федеральные власти арестовали фенианских лидеров в Сент-Луисе, Буффало, Кливленде, Чикаго и Нью-Йорке. Такая вот поддержка со стороны правительства США.

Джеймси приехал домой один. Дэниел отправился на Запад, в Монтану, потому что генерал Томас Мигер, герой «Молодой Ирландии», который водил в бой Ирландскую Бригаду во время Гражданской войны, был на тот момент действующим губернатором этого штата. Дэниел вступил в кавалерию США.

— Ему нравится быть солдатом, — пояснил мне Джеймси. — А Монтана находится на канадской границе. Они могут попробовать еще раз.

Что произошло с Патриком, Джеймси не знал. С его послужным списком у него было мало шансов в случае попадания в плен. Канадцы грозились повесить своих узников-фениев без суда и следствия. По словам Джеймси, планировался рейд по спасению этих людей.

— Я туда больше не поеду, — сказал он. — Я снимаю с себя это бремя, мама. Пока я был в Новом Орлеане, Кристоф научил меня одной песенке, и ее слова запали мне в душу.