Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подойдя к Нижнему У слону, верстах в двенадцати от Казани, флотилия остановилась осмотреть пароходы и баржи, оставленные позади красными. Одна из барж была нагружена бакалейными товарами. Найденный шоколад был сейчас же разделен по судам, и проголодавшаяся команда буквально им объелась. По выработанному плану действий мичман М. должен был здесь ждать подхода армии для дальнейших совместных действий. Но в это время вверх по реке заметили движение пароходов. Большинство уходило вверх, и только небольшая их группа медленно спускалась вниз по течению. По-видимому, это были буксиры, хотя два из них были выкрашены в защитный цвет, что для волжских пароходов было совершенно необычайно.
Вскоре среди судов флотилии стали ложиться снаряды. Мичман М. решил атаковать. Так начались действия, повлекшие за собою взятие Казани. Во время атаки флотилии сошлись так близко, что «Вульф», шедший головным, пулеметным огнем разогнал орудийную команду концевого красного парохода. С этого момента красная флотилия расстроилась, и каждый корабль стал удирать по способности. Три из них выбросились на берег, и команда разбежалась под орудийным и пулеметным огнем.
Мичман М. семафором отдал распоряжение высадить десант на Верхний У слон. Мичман К. выкатил свой корабль с полного хода на берег, и чехи стали карабкаться вверх по холму. Одновременно флотилия стреляла по батарее, расположенной на верхушке холма. После небольшой перестрелки холм оказался в руках чехов, а захваченные ими орудия красных были направлены на железную дорогу, ведущую из Казани на Свияжск, по левому берегу Волги. Можно было наблюдать, насколько весь железнодорожный путь был забит тянувшимися из Казани поездами. Надо было подорвать пути и таким образом воспрепятствовать увозу золота из Казани. Для этой цели на левый берег была высажена подрывная команда, а десант с флотилии захватил пристани, необходимые для высадки армии. Казанские пристани находятся в семи верстах от города, и поэтому десант мог легко расположиться в пустынной низине между городом и пристанями.
Часам к трем дня у Нижнего У слона появилась вся армада с армией. Мичман М. явился к полковнику Каппелю за дальнейшими инструкциями. Каппель разнес мичмана М. за безрассудное удальство.
– Какая судьба постигла бы армию, – сказал он, – если бы флотилия оказалась разбита береговыми батареями? Ведь суда красных, преднамеренно отступая, могли завлечь вас на кинжальные батареи и тогда, уничтожив вас, забрать голыми руками всю нашу армию.
В продолжение всего разговора глаза Каппеля улыбались, и мичман М. понял, что если бы Каппель был на его месте, то поступил бы как он.
Получив распоряжение стать на позиции и соединиться телефоном со штабом армии, мичман М. удалился с радостным чувством, так как видел, что его действия получили одобрение такого выдающегося начальника. Почему Каппель не произвел высадку у пристаней, было непонятно, но, очевидно, у него были свои соображения, а ошибался он редко. Баржу с шестидюймовками поставили на якорь, а пароходы, уткнувшись носами в берег, наладили на мачтах посты для наблюдателей и выставили дозоры в поле. Каппель высадился шагах в трехстах вниз по реке и там установил свой временный штаб. «Вульф» соединился с ним полевым телефоном.
С 5 часов началась бомбардировка Казани. Стреляли по кремлю и по частям города, где были красные казармы. Вскоре с Верхнего Услона пришло донесение, что несметные толпы людей двигаются из Казани во все стороны, кроме южной, с которой подошли белые. Расстояние от пароходов до Казани было около восьми верст, так что трехдюймовки едва хватали. Разрывы были видны у южной окраины города. Шестидюймовая батарея палила безостановочно по кремлю.
Ночью и утром происходила разгрузка транспортов. Без пристаней разгружать артиллерию и кавалерию было довольно трудным делом, но к рассвету все было на берегу. Наутро все было налажено и фронт установлен. При начале наступления пришли донесения, что пристаням угрожают красные отряды. Пришлось убрать пристанский заслон, состоявший из 30 человек с 10 пулеметами – в то время пулеметов на флотилии было хоть отбавляй.
К полудню разыгрался бой. Каппеля нигде не было видно. Полковник С., командовавший чехами, давал указания о направлении огня флотилии. Кроме чехов, по-видимому, на фронте никого не было. После полудня чехи стали медленно отходить под напором красных. В это время на правом фланге Красной армии произошел эпизод, повернувший весь дальнейший ход событий.
Дело в том, что в Казани находились сербы, бывшие пленные в Австрии, впоследствии бежавшие с чехами на русскую сторону. Они организовали красную сербскую сотню и вошли в состав Красной армии, оборонявшей Казань. Так вот эти сербы, в самый критический момент боя, вдруг с диким криком «на нож» кинулись с фланга на красноармейцев. Произошло это в пределах видимости флотилии, и с мачт можно было наблюдать, как красный фронт дрогнул и обратился в бегство. Чехи бросились преследовать.
Но самый пикантный момент был впереди. Когда красноармейцы примчались к городу, их встретили пулеметным огнем. Оказывается, Каппель со своим отрядом, идя всю ночь, обошел Казань и часов в одиннадцать на следующее утро вошел в город с северной стороны. Теперь стало понятно, почему он не хотел высаживаться у пристаней: силы были слишком неравные для лобовой атаки. В штабе потом говорили, что против 600 чехов и 400 каппельцев красные выставили девять тысяч и 10 тысяч солдат.
Когда часам к пяти «Вульф» подошел к пристаням, там было полно народу. Все махали руками и шляпами, приветствуя своих освободителей. На мостик «Вульфа» бросали букеты цветов, подъем был необычайный. Выставив два корабля в дозор по направлению к Свияжску, мичман М. приказал команде «песни петь и веселиться».
За первую же неделю пребывания в Казани произошли организационные перемены в Народной Армии и особенно на флотилии. Наблюдалось медленное, но верное распухание штабов. Мичман М., отписываясь на официальную корреспонденцию, часто вспоминал то счастливое время, когда весь его штаб состоял из одного человека – гардемарина Т. Гардемарин Т. был вооружен карабином через одно плечо и полевой сумкой через другое. В сумке была полевая книжка с отрывными листами, проложенными копировальной бумагой. Приказы писались (если вообще они писались) карандашом, мичман М. подписывал, и в большинстве случаев «флаг-офицер» гардемарин Т. приказы эти самолично доставлял командирам. Имелась в сумке и печать флотилии, и, когда мичману
