Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ставкой мне были даны инструкции, заключавшиеся в том, что цель флотилии главным образом охранять движение каравана барж, шедшего с большим количеством военного снаряжения с устья реки Оби в Томск, а также охранять подступы к Омску. На мой вопрос, что делать и как делить имеемые в моем распоряжении силы в случае падения Тобольска, никакого прямого ответа не было дано. Мысль о сдаче Тобольска не допускалась, и, в общем, мне было сказано выполнять инструкцию всеми имеемыми силами. Перед походом мне удалось настоять на том, чтобы вернули авиацию, отправленную в Томск, и присоединили бы вначале к моему дивизиону.
Поход до Тары прошел главным образом в артиллерийских учениях. В Таре мы связались прямым проводом с Пешковым и, получив последнюю обстановку и пожелания успеха, тронулись дальше. По случаю болезни командира в командование «Катунью» вступил Федотов. По прохождении Тары, имея у борта «Туру», с полного хода загвоздились на мель. Часов шесть-семь продолжалось заряжение и вырабатывание сваек, завоз верпов и концов, прихватываемых к соседним деревьям, и, наконец, с большим трудом мы сползли и продолжали наш путь. Команда работала не покладая рук, и когда мы снялись, то каждому было выдано по чарке водки, полученной от дружественного нам тарского начгора. Дальше шли, останавливаясь только для погрузки дров.
В некоторых деревнях происходили небольшие курьезы. Например, в одной нас просили искоренить при помощи имеемой в нашем распоряжении артиллерии медведя, который терроризировал все народонаселение. «У нас народа много, и он им всем командует!» – говорили мужики. Гуляя по другой деревне, мы заметили породистого вида пса, привязанного к воротам какой-то хаты. Пес был, по-видимому, нечто среднее между английской и русской борзой и поражал красотой своей пепельной шерсти. По наведенным справкам, хозяин этой собаки собирался шить шубу и искал в настоящее время еще две-три собаки, чтобы подобрать цветом к имеемой. Пожелав псу всяческих благополучий, мы тронулись дальше и остановились только у Абалакского монастыря, где мы с Федотовым и боцманом пошли за справками.
Монахи поразили нас своей молчаливостью и угрюмостью. В монастыре остановился отряд особого назначения, начальник которого, по-видимому, отдыхал и не мог нас принять. Офицеры ничего путного сообщить не могли. Разочарованные, мы спустились вниз на свой корабль. В это время к нам прискакал ординарец с просьбой начальника отряда, полковника Колесникова, пожаловать в монастырь, на что мы ответили, что будем рады видеть полковника у себя. Полковник Колесников приехал к нам, однако ничего путного о положении дел в Тобольске сказать не мог.
Мы решили продолжать движение к Тобольску, и «Тура», как более тихоходная, была выслана вперед. Только мы собирались сниматься, как за поворотом реки показался целый караван буксиров и барж. Была видна возвращающаяся «Тура» и много всяких войск на баржах. С «Туры» был сделан семафор, что она имеет у себя на борту начальника Воткинской дивизии, полковника Юрьева542, и что она подходит к борту. Юрьев вышел к нам, и мы собрали небольшое совещание, на котором Юрьев сообщил, что Тобольск оставлен нашими войсками, что дивизия Бордзиловского543, забрав все плавучие средства, отступает вниз по Иртышу и что он, со своими войсками, собирается занять линию по реке Ишим. Из вооруженных кораблей с Бордзиловским ушел «Алтай». Юрьев передал, что Бордзиловский просил нас идти к нему, но он, как начальник, командующий отдельным отрядом, может дать нам предписание оперировать с ним и, во всяком случае, просить нас его не покидать.
С Юрьевым был вооруженный корабль 2-го дивизиона «Тюмень». Пароходы, которые тащили многочисленные баржи, были весьма слабы, и движение вверх было примерно со скоростью двух верст в час. Оставив «Туру» для прикрытия Абалакской переправы, мы впряглись в одну из барж и пошли вверх. Руководствуясь тем, что с Бордзиловским находится «Алтай», который один сильнее «Иртыша» и «Александра», а также тем, что к нему будут непрерывно подходить корабли, вооружаемые в Тобольске, мы решили остаться с Юрьевым, однако в течение ближайших ночей пойти в Тобольск для обстрела переправ.
Через одну ночь мы пошли с «Турой» к Тобольску. Было новолуние и довольно светло. Подходя к первой переправе у Мысовой, мы убедились, что она не действует. На последнем плесе у Тобольска по нас был открыт довольно сильный ружейный и пулеметный огонь невидимым противником. Убедившись, что переправа у самого Тобольска тоже бездействует, мы повернули. В это время по нас открыла огонь батарея с диспозиции примерно 1–1½ версты. Сделав несколько выстрелов кормовой, последняя отчего-то прекратила огонь. Я прошел в корму и убедился, что команда сидит за прикрытием, во главе с плутонговым командиром. Правда, пули свистали довольно интенсивно. Стрельбу возобновили. Затем, потеряв батарею из виду за поворотом, должны были снова огонь прекратить. Однако батарея, видя наши мачты, все еще не унывала и продолжала стрелять еще по крайней мере минут сорок, так как мы, вследствие извилистости реки, не могли выйти из обстрела. В течение этого времени на «Туре» скисла машина, и нам пришлось взять ее на буксир.
У Абалакской переправы по нас снова открыли ружейный огонь, однако мы его быстро потушили. В дальнейшем отступление к Усть-Ишиму не сопровождалось никакими военными действиями. Мы были заняты главным образом выволакиванием остающихся барж и помощью каравану Воткинской дивизии544. Придя в Усть-Ишим, мы решили сделать поход за двумя баржами, оставленными нами верст на девяносто в тылу.
Вышли мы примерно часов в восемь вечера, по дороге заметили кавалерийскую часть большевиков, по которой открыли пулеметный огонь. Конница быстро рассеялась. Подойдя к баржам, мы увидели, что баржевики относятся весьма скептически к нашим намерениям, так как они говорили, что всюду вокруг большевики и что нам барж вывести не удастся. В то время как мы заводили концы, мы заметили, что на левом берегу шестерка лошадей тащит нечто сильно похожее на пушку. Мы открыли огонь одним орудием, и это «нечто» куда-то смоталось. Обратно мы выступили часа в два, строй: «Катунь», «Зайсон», «Отец», баржа, баржа.
Часов около четырех, дремля в кресле в кают-компании, я проснулся от сильного пулеметного огня. Вылетев наверх, убедился, что нас обстреливают с берегов не меньше двух пулеметов и двух рот. Мы отвечали из всех орудий и пулеметов, причем пушки скисали одна за другой, и все знаменитые St. Etienne последовали их примеру.
Буксир «Зайсона» был перебит, и он вышел вправо
