Роман Молодой - Сычев К. В.

Наутро князь проснулся, ощущая на своей груди теплые ласковые женские руки.

– Как сладко я спал! – подумал он, вспоминая жаркие обьятия молоденькой девушки, прислуживавшей ему за столом в тереме новгородского наместника. – Эта девица так согрела мое старое тело! А как там мой сын, неужели мается один на постели?

В это время из-за ширмы донеслись стоны и приглушенные голоса. – Значит, мой сын не остался без внимания! – усмехнулся он, узнав голос князя Дмитрия. – Молодцы, новгородцы! Вот какие они гостеприимные! И зачем мы враждуем?

Тем временем пробудилась и «девица красная», почувствовав, как зашевелился седовласый князь. – Если ты меня хочешь, славный князь, – пробормотала она, – тогда взлезай без всяких сомнений! И давай сюда свой дивный дрын!

– Ах, как хорошо! – простонал князь, обхватывая девушку обеими руками. – Я давно уже не имел такой силы! Как тебя зовут?

– Я – Хмеляна, могучий князь! – простонала девица, почувствовав в себе мужчину. – Ох, какая превеликая сила! Я едва тебя выдерживаю и радуюсь твоей плоти!

К обеду в Сытино прибыли посланцы от московских сборщиков «черного бора».

Князь Роман хотел на следующий день выехать в Великий Новгород, но из-за них был вынужден оставаться на месте. – Посиди пока здесь, княже, и подожди наших знатных людей! – сказал один из посланников после здравицы и поясного поклона, войдя прямо в обеденную комнату, где сидели за столом князь Роман с сыном. – Когда в Новгороде узнали о твоем походе, упрямые бояре сразу же смягчились. Мы верим, что скоро соберем нужную мзду.

Через неделю в Сытино прибыли и великокняжеские слуги – Иван Уд и Александр Белеут. – Ты не зря добирался сюда в такой холод и снег, княже! – весело молвил за прощальным пиршественным столом, накрытым наместником Саввой, Иван Уд. – Новгородцы знают тебя и не хотят с тобой ссориться! Они тут же доставили все серебро!

– И не было никакой смуты! – усмехнулся Александр Белеут. – Все вспоминали великого князя Дмитрия и тебя только добрыми словами!

– А разве можно говорить без добрых слов об этот могучем князе? – привстал, располагавшийся на самом краю скамьи, сытинский наместник. – Мы очень рады, что такой мудрый и непобедимый полководец посетил наш скромный городок! Я хотел бы преподнести тебе, пресветлый князь, мой скромный подарок, но не знаю, что бы ты хотел! Может, серебра или чего-нибудь еще?

– Мне не надо, добрый человек, ни твоего серебра, ни каких-либо подарков! – улыбнулся возглавлявший стол князь Роман, глядя на сидевшего с ним рядом сына. – Ты лучше отпусти со мной в Москву «красную девицу» Хмеляну! Вот уж не думал, что здесь, в небольшом городе, я встречу, на старости лет, сердечную отраду!

– Я не имею ничего против этого, мудрый князь! – громко сказал, поднимая чашу с вином, наместник Савва. – Если эта девица не против, то пусть она едет с тобой в Москву! Отрадно, что наши девицы достойно встречают знатных господ и радуют их сердца горячей любовью! Я пью за твое здоровье, славный князь, и за благо великого князя Дмитрия Донского! Слава Москве и московским людям!

ГЛАВА 17

ТВЕРСКИЕ ДЕЛА

– Слава молодым! Долгих им лет! Слава великому князю Михаилу Александрычу! – кричали многочисленные гости, собравшиеся на свадебный пир. Михаил Тверской, сидевший рядом со своей супругой, с достоинством кивал головой, глядя на молодых – своего сына Василия и дочь великого киевского князя Владимира Ольгердовича, Елену.

Великокняжеский стол располагался перед прочими столами. За ним сидели только великий тверской князь с женой. К их столу примыкали два, стоявших напротив друг друга, длинных стола, образуя огромную букву «П», между которыми имелось широкое свободное пространство. В былые времена в этом месте размещались скоморохи – музыканты, певцы и танцоры – развлекавшие гостей. Но теперь, когда тверские князья стали проявлять набожность и «христианскую скромность», от увеселений отказались, ограничившись лишь «пребогатыми яствами и щедрыми возлияниями». За первым столом, по левую руку от великой княгини, сидели жених и невеста, одетые в белоснежные одежды, вышитые красными нитями. Княжич Василий, стройный голубоглазый юноша с белокурой непокрытой головой, едва пробивавшимися белесыми бородкой и усиками, румяный от смущения и волнения, буквально врос в скамью. Он едва прикасался к пище и пил только сладкий медовый отвар. Его невеста, прелестная сероглазая девушка с длинными светлыми волосами, струившимися по плечам, в белоснежной, сверкавшей мелкими алмазами шапочке, сидела, опустив свои пушистые, накрашенные тертым углем ресницы, вниз и глядела в стол. Шум свадебного пира, казалось, утомлял ее. За невестой, вдоль скамьи, располагались литовские гости – бояре великого князя Владимира. Сам Владимир Ольгердович восседал напротив молодых за тем же столом, возглавляя скамью; за ним разместились его лучшие воины, старшие дружинники.

За другим столом, по правую руку от великого князя Михаила, пребывали смоленские гости – князь Юрий Святославович, сын великого смоленского князя, его брат Глеб Святославович и за ними – смоленские бояре. Напротив них сидели тверские бояре и священники.

Но, несмотря на веселые речи, множество тостов, славословий и обильный прием бесчисленных хмельных напитков, великому тверскому князю Михаилу было невесело.

– Ладно, хоть эта девица миловидна личиком! – думал он, поглядывая на литовскую княжну. – Мой сын не засидится в скуке и телесном томлении! Однако, родство, увы, не знатное! Этот князь Владимир Ольгердыч небогат, а его Киев – полуразрушенный городок! И ходят слухи, что этот Владимир не в почете у Ягайлы, да и Витовт его не жалует! Однако посмотрим…

И он задумался.

Это уже была вторая свадьба в великокняжеской семье за последние три месяца: осенью он женил своего сына Бориса на дочери великого смоленского князя Святослава Ивановича. Тогда свадьба была намного веселей! Михаилу Тверскому была нужна дружба со Смоленском, как воздух! После победы Дмитрия Московского над полчищами Мамая на стороне Москвы оказались все удельные князья. Да и сам великий тверской князь был вынужден выказывать по отношению к Москве видимость дружбы. Один Святослав Смоленский сохранял гордую независимость и даже, воспользовавшись неурядицами в Литве, отошел от союза с ней. Его земли не пострадали от нашествия Тохтамыша, казна, несмотря на вынужденные выплаты ордынскому хану «выхода», не оскудела, да и смоленское воинство не утратило своей боевой мощи! Попробуй, сунься лютый враг на Смоленск: «железные полки Святослава» всегда готовы дать достойный отпор»!