Путь Знахаря - Константин Утолин

— Виноват, — потупился Рязанов. — Как эта рожа прямо из стены на меня полезла, так у меня сразу рефлекс сработал, а вашу науку, Дмитрий, из головы словно выдуло. Виноват.

Его товарищи при этом внимательно оглядывались вокруг, поводя стволами и выискивая возможную угрозу.

— Ладно, вернемся, я Дмитрия попрошу вас, оболтусов, именно в этом тренировать не до седьмого, а до сто седьмого пота. Лишь бы выбраться, — пробурчал Павлов, отряхиваясь.

— Хорошо хоть фонари горят, — произнес Трофимов. — А то совсем погано было бы.

— В любом случае придется искать другой выход, — сказал знахарь. — Я сейчас настроюсь.

— А здесь ветерок есть. Чувствуете? — перебила его Катя. И точно, в туннеле ощущалось движение воздуха.

— Значит в том направлении, куда он дует, есть выход на поверхность. Идем! — скомандовал Павлов. И все двинулись по извилистому земляному коридору. Впереди и позади сгущалась тьма, голубые лучи мощных ламп выхватывали из мрака неровные стены. кое-где торчали корни. Иногда попадались обильные заросли паутины. Хорошо хоть, что проход был довольно высокий и нагибаться приходилось лишь изредка. Но зато коридор был узким и идти приходилось один за другим. В голову колонны встал вооруженный ИРом Павлов, за ним шли один из физзащитников, Дмитрий, потом Катя, Трофимов-тоже с импульсником в руках, и замыкали строй Рязанов и еще один боец. По пути встречались развилки. За неимением лучшего выбирать направление решили вслед за слабым потоком воздуха. К тому же, как показывали чувства Дмитрия и Катерины, в той стороне примерно в полутора километрах, если по прямой, находилось скопление местных жителей. Но сколько о них идти по лабиринту?

— Интересно, что это они под землей делают? — спросила девушка у знахаря.

— Судя по эмоциональному фону, местные совершенно спокойны. А конкретно узнаем, когда к ним выйдем.

— А вдруг они и тут с нами вообще общаться не станут?! А пошлют нас куда подальше. И что тогда? — спросил Трофимов. Окружающая их подземная тишина действовала угнетающе, и поэтому никто не стал возражать, когда Александр тему общения с аборигенами развил.

— Вот отказались они с нами контактировать. Ладно. Но как они могут оценить то, чего не знают?! Например, наш образ мышления и путь развития?

— Легко, если они эмпаты, разумные и не слепые, — возразил ему Дмитрий. — Вот тебе, например, достаточно посмотреть на то, как народ, к примеру, бьет другу другу морду в пьяной драке и ощутить их эмоции (хотя ты и не эмпат), чтобы понять, что это тебе не очень нравится! И для этого совсем не надо драться самому.

— Ну да. Но все равно, как они могут отказываться от того, чего не знают? У нас же столько всего хорошего есть! А они вот так сразу — валите отсюда, вы нам неинтересны! Абыдно, панымаешь!

— Саш, ты жареных кузнечиков ел? — спросила Катя.

— Нет, — обескуражено протянул Трофимов. — А причем тут это?

— А серебристых опарышей на планете Ури? Или красных водяных слизней с планеты Батанга?

— Фу, какая гадость! Перестань! Меня сейчас стошнит!

— А еще прогрессор! Ведь ты же их даже не пробовал, — ехидно отозвалась девушка. — Оцениваешь только по названиям. А те, кто рискнул эти блюда поесть, говорят, что вкусно.

— Перестань!!!

— Как же ты можешь отказываться от того, чего не знаешь?

— Тьфу на тебя! Понятно, спелись.

— Катерина права, — улыбнулся Дмитрий, — на многих планетах есть блюда или обычаи, для людей неприемлемые. Или даже дикие, шокирующие. И земляне вовсе не горят желанием их перенять. И даже пробовать не хотят. Но и аборигены могут считать что-то в людях диким или отталкивающим. Культуры же разные. Вот может мне удастся пообщаться с местными, тогда и поймем, что в людях вызвало у них такую реакцию.

— Ага, ты еще скажи, что мы для них как противные водяные слизни! Видел я их, такая гадость!

— Заметь, это не я сравнил.

Трафимов засопел и какое-то время шел молча, но потом не выдержал и задал еще один вопрос:

— Ну вот не понимаю я, как ты представляешь себе мир вовсе без конкуренции?! Вот живут люди и у них все поровну — коммунизм одним словом — но ведь если исходить изначально из того, что каждый член общества индивид, личность, то и потребности у всех разные. Правильно? И вот я к примеру, даже не в корыстных целях, а из интереса, сегодня сделаю изделие лучше, чем вчера. Горшок, например. А сосед сделает как обычно. И если у меня будет лучше — возьмут у меня! А если сказать соседу, чтоб делал как у меня, потому что получается лучше, это уже подавление его творчества, он может позже по — другому сделает, и получится еще лучше, чем у меня…

— Во — первых, ты опять сравниваешь. Лучше — хуже. А может быть по — другому. И потребителю может понравиться не твой «лучший» горшок, а соседский. Потому что если все и впрямь личности, то и вкусы у всех будут разные. И это не я первый сказал, а ты. А с другой стороны, могут быть и лучшие, и те, кто хуже, но, во — первых, если сосед, сделав хуже, попросит у меня совета, то я ему все объясню. Потому что не ставлю целью быть лучше соседа любой ценой. И буду радоваться, если он сможет сделать еще лучше — и, соответственно, уже мне расскажет, как этого добился. И мы вместе будем расти, подтягивая друг друга — как альпинисты в связке.

Во — вторых, если мы в течение поколений стремимся максимально улучшать способности каждого ребенка. Еще на уровне зачатия…

— А такое возможно? — не дав знахарю закончить его мысль, удивленно воскликнули все, включая даже Екатерину.

— Да. Тут, конечно, есть некоторые хитрости, но все они преодолимы, если есть твердое намерение…

— А какие главные моменты?! — с интересом спросила Катя.

— А тебе зачем? — вклинился Рязанов.

— Не мешайте, и так человека с мысли сбили! — шикнул на них Трофимов. — Ну и что будет, если так развивать способности у всех?

— А то, что постепенно уровень способностей начнет выравниваться. Особенно, если к этому добавить еще и методики индивидуального развития способностей в ходе обучения. Ну а по мере развития технологий можно будет вносить изменения уже и путем генной инженерии. И со временем будут у нас и новые Теслы, Лобачевские и Мусоргские, и Коби Брайанты — был такой выдающийся баскетболист в начале XXI — го века. Но при этом они будут превосходить остальных не в разы, а лишь максимум процентов на 15. То есть получится раса универсально талантливых людей. И каждый будет выбирать дело, в котором он действительно лучше всего. Но при этом он будет способен, например, если разочаруется в том, чем занимается или просто захочет попробовать что-то новое, быстро освоить любую другую область деятельности. И не будет изгоев и суперов. Грубо говоря, сейчас у вас распределение уровня талантов среди людей резкое — колокол, максимум которого отличается от хвостов на порядок. А во всех увиденных нами мирах распределение это, как я ощущал на уровне Сущносткй, более гладкое и предельные достижения индивидов в чем бы то ни было — от физических возможностей и до знаний квантовой астрофизики — по мере дальнейшего развития этих обществ будут отличаться от средних, повторюсь, лишь на десять — пятнадцать процентов.

Ну а в — третьих, совсем не обязательно, что кто-то возьмет твой горшок только потому, что он лучше, чем соседский. Вот, скажем, если твой коммуникатор имеет все нужные тебе функции, станешь ли ты приобретать более новый только потому, что он имеет больше функций и лучший внешний вид?

— Ну — у — у…

— Вот поэтому то вы, земляне, и подвержены конкуренции. А поскольку жители всех посещенных нами миров полностью контролируют свои мысли, то в таком обществе нет неосознаваемых (подсознательных, вызванных эмоциями) желаний. И создать их искусственно тоже нельзя. А посему они приобретают новое исключительно исходя из принципа необходимости и достаточности. Но при этом создают его из подлинного интереса, а не для того, чтобы продать или потешить свою гордыню. Посему и рекламы у них нет — поскольку, с одной стороны, у них нет желаний обладать чем-то излишним, тешащим гордыню, с другой, никто никому ничего не хочет «впарить», ну и потому, наконец, что даже если бы кто-то это сделать и захотел, то у него ничего бы не вышло. А вся ваша земная культура, за редкими, если не сказать редчайшими исключениями на протяжении уже нескольких веков является преимущественно средством «впаривания». И горшки вы делаете не индивидуально, вкладывая в них душу, с изюминкой и неповторимой росписью, а на конвейере. И индивидуальный подход лишь изображаете — в неважных деталях. И вещи у вас поэтому получаются в большинстве своем мертвые. Потому как для ваших поизводителей главное подешевле. А чтобы это сбыть, реклама со всех сторон кричит: бери! Бери! Лучшие модели! Инновации! Скидки! Не можешь заплатить сразу, бери в кредит! Причем все, любой товар — от космической яхты последней модели до фена! Все направленно на то, чтобы потребляли! Бери, а не то проиграешь! И будешь хуже, чем твои соседи и приятели.