Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время из Буэнос-Айреса приехал ко мне погостить Василий Волков, мой друг детства, и мы весело провели с ним парагвайский карнавал. Хотя мы и тряхнули стариною и не скучали в Асунсионе на балах, но все же до карнавала в Сан-Ремо здесь было далеко. Пробыв у меня неделю и расхваливая баснословную дешевизну местной жизни, Волков вернулся в Аргентину, а я временно превратился в адъютанта командира саперной роты капитана Дельгадо. Ввиду отсутствия конного состава и при покровительстве командира батальона, я занимался приятным ничегонеделанием. За это время я подружился с лейтенантом Эмильгарехо, и почти каждую ночь мы развлекались в единственном кафе-баре «Эспланаде», откуда были видны огни Асунсиона.
Вначале офицеры батальона смотрели на меня недоверчиво, но потом привыкли и перестали в моем присутствии стесняться, высказывая мысли, враждебные полковнику Шерифе. Наш прямой начальник капитан Эстигарибия был чистокровным парагвайцем, прошел военную школу в Чили и, несмотря на молодость лет, проявлял уже большие способности в тактике и стратегии. Он не доверял вообще иностранцам и ненавидел немцев, занимавших в армии лучшие должности и с иронией относившихся к парагвайцам. Мне кажется, что это и послужило причиною его разрыва с полковником Шерифе и переходом в лагерь конституционалистов. Через много лет из него получился блестящий военный стратег, и парагвайская армия под его командованием выиграла тяжелую войну с Боливией.
Единственным развлечением нашего маленького гарнизона были встречи пассажирских речных пароходов, поднимавшихся по реке из Буэнос-Айреса и спускавшихся в Асунсион из Бразилии. Тогда мы надевали парадную форму, заказывали обед в кают-компании и часто заводили знакомства с хорошенькими пассажирками. Все остальные дни мы скучали по вечерам и ухаживали за босоногими красавицами, так как лучшего ничего здесь не было.
Но вот в апреле начали собираться тучи на политическом горизонте. Вице-президент доктор Ажала распустил парламент, и военная партия называла его за это диктатором. Тогда полковник Шерифе стал на защиту конституционных прав страны, и, таким образом, они поменялись ролями. Весь апрель 1922 года прошел тревожно, чувствовалось приближение большой политической грозы. В конце месяца саперный батальон вышел на полевые фортификационные работы, и мы, не получая газет, не знали, что творится в столице. 3 мая поздно вечером нас срочно вызвали в Вилла-Хаес, где нас ожидал военный транспорт «Риачуело», и морской офицер, адъютант военного министра полковника Роха, приказал капитану Эстингарибия погрузить ночью батальон в полной боевой готовности для следования в Асунсион. Батальонный командир тотчас же собрал офицеров и сообщил о готовящемся восстании гвардейского батальона. Саперы должны были воспрепятствовать этому, как самая надежная часть. Правительство в данное время опиралось только на гвардейский эскадрон и на военное училище, так как остальные части армии и флота доктор Ажала не считал надежными в политическом отношении.
Всю ночь мы грузили саперное оружие и пулеметы на транспорт, а утром «Риачуело» бросил якорь в Порто-Саксонии, предместье Асунсиона, где находились казармы гвардейского эскадрона. Встретивший меня лейтенант Шеню сообщил, что с часа на час следует ожидать революции.
Так оно и произошло. В Парагвае вспыхнула революция, и полковник Шерифе был объявлен правительством инсургентом, а вице-президент республики поклялся перед народом защищать до конца права демократии. Начальником штаба у революционеров оказался мой приятель майор Гестефельд, а инспектором артиллерии был назначен недавно приехавший из Германии майор фон Рудко-Руджинский. Ночью, не успев еще высадиться, мы были вызваны по тревоге и пошли из Порто-Саксонии в центр города, на площадь Конституции, для обезоруживания гвардейского батальона. К нашему прибытию солдаты и офицеры уже оставили казарму, и часть их направилась на присоединение к главным силам восставших. Без сопротивления саперы заняли оставленные казармы и принялись размещаться в новом помещении. Утром из Кампо-Гранде (окрестность Асунсиона) отошел в Парагва-ри последний поезд, на который погрузился авиационный парк под командой капитана Далькиста и военного летчика лейтенанта Граве. Парк только что был выписан из Германии полковником Шерифе, но без единого самолета – они еще не успели прибыть из Италии.
Соперник полковника Шерифе по службе, начальник военного училища полковник Шенони, принял команду над правительственными войсками, а энергичный депутат Гарсия принялся формировать из населения добровольческие отряды.
Студенты, рабочие и матросы поддержали правительство, обещавшее провести в стране социальные реформы, и по всему Асунсиону закипела лихорадочная работа. Сменный офицер военного училища капитан Ирасабол занялся формированием эскадрона, другой курсовой офицер-артиллерист принялся развертывать батарею. Все уволенные со службы полковником Шерифе офицеры и все офицеры были призваны в ряды правительственных войск.
Вечером 9 мая был арестован командир военного флота капитан фрегата[2] Эсс и его адъютант Бауер, оба бывшие офицеры. Они были арестованы в Морском собрании во время банкета в честь полковника Шерифе прибывшими туда гардемаринами и отправлены на флагманский корабль «Эль-Триумфо». Таким образом, капитан-лейтенант Монтес де Око, мой большой приятель, сопровождавший нас в форт «Генерал Дельгадо», предотвратил революцию во флоте и превратился в морского министра. Служивший в военном министерстве майор германской службы фон Притвиц унд Гафрон в то же утро подал в отставку, заявив, что он друг полковника Шерифе и не желает оставаться на службе, тем паче что все немецкие офицеры-инструкторы перешли на его сторону. В три часа меня вызвали по телефону в военное министерство. Там я застал военного министра и главнокомандующего правительственными войсками полковника Шенони. Оба они считали меня приверженцем полковника Шерифе и явно не питали ко мне доверия. Поэтому полковник Роха прямо заявил мне, что, будучи офицером-иностранцем, я могу отказаться
