Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков

от участия в военных действиях и уйти в запас. Должен заметить, что я сочувствовал в то время полковнику Шерифе, и с ним были все мои приятели-иностранцы и вообще большая часть офицеров парагвайской армии. Но я не колебался ни минуты и ответил военному министру, что русские офицеры, дав слово служить парагвайскому правительству, свой долг исполнят до конца. Оба полковника крепко пожали мне руку, и по приказанию Шенони я немедленно получил назначение в гвардейский эскадрон помощником к капитану Гарсия де Сунига с производством в капитаны и с приказанием выступить для несения авангардной службы по дороге к городу Сан-Лоренцо. Будучи вторым русским офицером, служившим в парагвайской армии, я так же должен был принимать участие в революции, как и первый наш гвардейский капитан Комаров, который участвовал в революции 1912 года на стороне президента республики полковника Хара. Взорвав в Парагвари на станции неприятельский поезд с динамитом, он создал себе большую известность в армии. Во время революции сам полковник Хара пал убитым у орудия, а капитан парагвайской службы Комаров попал в плен и был посажен в тюрьму. Благодаря стараниям доктора Риттера его, как правительственного офицера, скоро освободили, и Комаров после этого уехал во Францию.

И вот я, будучи вторым офицером, через десять лет попадаю тоже в революцию. Что делать, от судьбы не уйдешь. С гвардейским эскадроном я выступил в поход, а в это время вокруг Асунсиона рылись окопы и устанавливались батареи. Саперы занимали свои позиции, а канонерские лодки приготовились защищать столицу своими орудиями. В короткое время правительство уже сформировало пять батальонов пехоты, из них только два – регулярной армии, остальные были сформированы из добровольцев, три эскадрона кавалерии, один гвардейский регулярный и два добровольческих и дивизион полевой артиллерии. Из Аргентины прибыли на пароходе два самолета с военным летчиком, английским лейтенантом Стюартом, и сербом Гуманичем. Старший курс юнкеров военного училища был произведен в алфересы (прапорщики), а гардемарины – в младшие лейтенанты с зачислением в батальон морской пехоты. Из четырех военных округов три восстали против правительства и под командой полковника Шерифе двинулись на Асунсион. Безусловно, сила и военная стратегия были на стороне инсургентов, и все были почти уверены в поражении правительства. Заехав к доктору Риттеру попрощаться накануне выступления, я был им выруган за легкомыслие и глупость.

– Что вы, Голубинцев, наделали? – волновался Рудольф Александрович, бегая назад-вперед по кабинету. – Полковник Шерифе – это военная звезда крупной величины, а Шенони в сравнении с ним – круглый дурак. Вот увидите, через два дня инсургенты займут Асунсион и заберут в плен весь этот правительственный сброд. Знаете, что тогда вас ожидает? Либо расстрел, либо тюрьма и вылет из армии. Как мне вас жаль!.. Какая неосторожность!..

Но я, как мог, успокоил расстроенного друга и в ту же ночь выступил с эскадроном из столицы. Пройдя пятнадцать верст по шоссейной дороге, мы в три часа прибыли в Сан-Лоренцо. Младший лейтенант Смит занял со взводом дорогу на местечко Ита. Шеню расположился с драгунами на телеграфе, старший лейтенант Ортис поместился с полуэскадроном в префектуре, а я с капитаном Гарсия де Сунига поехал на виллу «Амарилья», в дом его семьи, и там я был представлен его матери и сестрам. Ночь прошла спокойно, а в девять часов утра мы получили известие от разъезда старшего лейтенанта Эмильгарехо о наступлении трех пехотных колонн с северо-восточной стороны города. Капитан распрощался с семьей, и в десять часов утра эскадрон на рысях оставил Сан-Лоренцо и отошел к Асунсиону.

Около станции Лагуна к нам приехал на паровозе офицер с приказанием капитану Гарсия немедленно эвакуировать из Сан-Лоренцо вагоны с пшеничной мукой. Считая подобное приказание почти что самоубийством и абсолютно не доверяя мне, как иностранцу, капитан посмотрел на офицеров и, улыбнувшись, решил дать мне удобный случай перейти на сторону инсургентов.

– Капитан Голубинцев, оставьте здесь вашего коня и садитесь на паровоз. Приказываю вам вывезти из Сан-Лоренцо оставшиеся там вагоны с мукою.

Я взял под козырек, передал лошадь вестовому и на паровозе вернулся в Сан-Лоренцо. Инсургенты в город еще не вошли, и железнодорожная станция была свободна. Я отдал распоряжение дежурному по станции относительно пяти вагонов с мукою и поспешил на виллу «Амарилья». Матушка и сестры капитана обрадовались моему неожиданному появлению и угостили обедом. Мило беседуя за чаем-мате, я даже шутил по поводу революции и сравнивал ее с нашим российским «октябрем». Вдруг со стороны дороги на местечко Ита послышались выстрелы. На балкон прибежала племянница капитана, хорошенькая Агнесса, и умоляла поскорее вернуться на станцию.

– Капитан русо, вам нельзя терять время. Революционеры уже в городе. Бегите скорее на станцию! – говорила она, тормоша меня за рукав.

Но мне не хотелось проявлять малодушие перед женщинами и, натренированный в достаточной мере на «революциях», я догадался, что непосредственной опасности еще нет, а стрельбу поднял какой-нибудь неприятельский пикет, которому жители сообщили о пребывании на станции правительственных войск.

Не торопясь я простился с гостеприимной семьей и не спеша оставил виллу. Разъезд занял, по-видимому, префектуру и поднял на площади стрельбу. Тут же появилась опасность попасть в плен, и я увеличил свой ход до бега. Начальник станции, перепуганный моим отсутствием, доложил, что вагоны уже прицеплены и капитан Гарсия только что звонил по телефону и приказал мне возвращаться в Вилла-Мора, предместье Асунсиона. Я поблагодарил дежурного по станции, быстро взобрался на паровоз и вторично покинул Сан-Лоренцо, увозя с собою запасы муки и все бывшие на станции пустые вагоны.

Через четверть часа после моего отъезда в город вступили главные силы инсургентов, а я в это время благополучно прибыл в Вилла-Мора и сдал капитану Гарсия свой товарный поезд. Мой поступок понравился офицерам, и они долго расхваливали «героическую эвакуацию» Сан-Лоренцо.

Вдоль железнодорожной линии была сосредоточена вся правительственная кавалерия. В Вилла-Мора остался наш эскадрон на ночь, в Сан-Лукас находился эскадрон капитана Ирасабаля, сплошь состоявший из новобранцев, а в предместье Тринидад стоял бивуаком майор Вальдес со своим знаменитым эскадроном «привидений» из добровольцев гаучо (ковбоев), славившихся своей лихостью.

Ночь в сторожевом охранении прошла спокойно, и наутро в Вилла-Мора прибыл командующий правительственной кавалерией майор Торрес. Переговорив с капитаном Гарсия де Сунига, он приказал эскадрону перейти на авениду Петироси и оставаться там для защиты столицы с северной стороны, считая это место самим опасным в стратегическом отношении и сейчас плохо защищенным. Прибыв к месту назначения, капитан выслал меня с тридцатью драгунами вперед, до пересечения авениды с улицей Лавров, где я должен был