Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

— Неважно, — я сильнее уцепилась за его руку. — Если ты помнишь их в прямом порядке, ты в лучшем состоянии, чем я.

Он тихо рассмеялся, потом закашлялся.

— Ты никогда не напивалась, сассенах. Не от трех кружек сидра.

— Должно быть, это усталость, — сказала я сонно. — Я чувствую себя так, словно моя голова, как воздушный шарик, покачивается на ниточке. И откуда ты знаешь, сколько я выпила? Ты считал?

Он снова рассмеялся и обхватил мою ладонь там, где она держалась за его руку.

— Мне нравится наблюдать за тобой, сассенах. Особенно в компании. Твои зубы так красиво сверкают, когда ты смеешься.

— Льстец, — сказала я, чувствуя себя немного польщенной. Учитывая, что я не мылась уже несколько дней и не меняла одежду, мои зубы были, вероятно, единственным во мне, чем можно было восхищаться. Однако от знаков его внимания становилось теплее.

Снег был сухой, и снежная корка сминалась под нашими ногами с тихим хрустом. Я могла слышать дыхание Джейми, все еще сиплое и тяжелое, но хрип в его груди прошел, и его кожа уже не горела.

— К утру разъяснит, — сказал он, глядя на туманную луну. — Ты видишь кольцо?

Огромный круг туманного света, окружающий луну и занимающий почти всю восточную половину неба, трудно было не увидеть. Сквозь него слабо светили звезды, но примерно через час они засияют чисто и ярко.

— Да. Мы можем завтра отправиться домой?

— Конечно. Однако думаю, дорога будет грязной. Чувствуешь, воздух изменяется, он сейчас холодный, но завтра, как только солнце поднимется достаточно высоко, снег начнет таять.

Возможно, так и будет, но сейчас было довольно холодно. Навес для лошадей был укреплен ветками сосны и тсуги и походил на маленький пушистый пригорок, засыпанный снегом. Теплое дыхание лошадей растаяло снег на отдельных участках, и от них поднимались едва видимые струи пара. Все было спокойно с почти осязаемым ощущением сонливости.

— Мортону уютно, если он здесь, — заметила я.

— Не думаю, что он здесь. Я отправил Фергюса, сказать ему, что милиция распущена, как только Вемисс прибыл.

— Да, но если бы я была Мортоном, я бы не рискнула отправиться домой в бурю, — произнесла я с сомнением.

— Вероятно, рискнула, если бы за тобой охотились Брауны с ружьями, — сказал он. Тем не менее, он остановился и, немного повысив хриплый голос, позвал: — Исайя!

Из кустарной конюшни не было никакого ответа, и, снова взяв мою руку, он повернул к дому. Снег уже не был девственным, его пересекали не только наши следы, но и следы мужчин, которые расходились по своим местам ночлега. Роджер уже не пел, но из дома еще раздавались голоса оставшихся гуляк.

Не желая возвращаться в атмосферу дыма и шума, мы по молчаливому согласию отправились вокруг дома, наслаждаясь тишиной снежного леса и близостью друг друга. Завернув за угол, я увидела, что открытая дверь пристройки скрипела на ветру, и указала на нее Джейми.

Он сунул голову внутрь, чтобы посмотреть, что там, и потом вместо того, чтобы закрыть дверь, взял меня за руку и затащил в нее.

— Я хотел кое-что спросить у тебя, сассенах, — сказал он. Он оставил дверь открытой, и лунный свет тек внутрь, освещая призрачным светом висящие окорока и большие бочки и мешки, загромождающие пристройку.

Внутри было холодно, но из-за отсутствия ветра мне стала тепло, и я сняла с головы капюшон.

— В чем дело? — спросила я с любопытством. Свежий ветер прочистил мою голову, и хотя я знала, что усну, как мертвая, как только прилягу, в настоящей момент я не чувствовала усталости, а только приятное чувство завершенности и исполненного долга. Это были трудные день и ночь, и ужасный день до этого, но теперь все закончилось, и мы были свободны.

— Ты хочешь его, сассенах? — спросил он мягко. Его лицо было бледным овалом с облачками дыхания перед ним.

— Кого? — удивленно спросила я. Он весело фыркнул.

— Ребенка. Кого еще?

Кого еще, действительно.

— Хочу ли я взять ее себе, ты это имеешь в виду? — спросила я осторожно. — Удочерить ее?

Эта мысль не приходила мне в голову, но, должно быть, скрывалась где-то в моем подсознании, так как его вопрос меня не удивил.

С утра я ощущала, что мои груди налились и стали чувствительными, и я сохранила в памяти ощущение требовательного ротика девочки на моем соске. Я не могла кормить ребенка грудью, но могли Брианна или Марсали. Или она могла питаться козьим или коровьим молоком.

Я внезапно осознала, что обхватила одну грудь ладонью, слегка сжимая ее. Я сразу же убрала руку, но Джейми увидел, он пододвинулся ближе и обнял меня одной рукой. Я положила голову на его грудь, ощущая холод и грубую вязку его охотничьей рубашки на моей щеке.

— Ты хочешь ее? — спросила я, не уверенная, надеюсь ли на его положительный ответ или боюсь его. Ответом стало легкое пожатие плеч.

— У нас большой дом, сассенах, — сказал он. — Достаточно большой.

— Хм, — произнесла я. Это не было прямым заявлением, но было принятием обязательства, как бы завуалировано оно не было выражено. Он взял Фергюса из парижского борделя через три минуты после знакомства. Если он возьмет это дитя, он будет обращаться с ней, как с дочерью. Но станет ли он любить ее? Никто не мог обещать ей любовь: ни он… и ни я.

Он понял сомнение в моем голосе.

— Я видел, как ты ехала с ребенком, сассенах. У тебя всегда такой нежный вид, но когда я увидел тебя с ребенком под плащом… я вспомнил, как ты выглядела, когда носила Фейт.

Я задохнулась. Услышать, как просто он произносит имя нашей первой дочери, было потрясением. Мы редко говорили о ней, ее смерть была так давно в прошлом, что иногда казалась нереальной, и все же боль от той потери ощущалась нами обоими. Фейт никогда не была для нас нереальной.

Она была рядом со мной всякий раз, когда я прикасалась к ребенку. И эта девочка, эта безымянная сирота, такая маленькая и хилая, с такой тонкой кожей, что на ней четко выделялись синие нити вен… Да, эхо памяти о Фейт было сильным. Однако она не была моим ребенком. Хотя могла быть, об этом говорил Джейми.

Возможно, она была для нас подарком судьбы? Или, по крайней мере, нашей ответственностью?

— Ты думаешь, мы должны забрать ее? — спросила я осторожно. — Я имею в виду, что с ней произойдет, если мы не возьмем ее?

Джейми слабо фыркнул, опуская свою руку и прислоняясь к стене. Он вытер рукавом нос и наклонил голову в сторону слабого шума голосов, проникающего сквозь бревна.

— О ней будут хорошо заботиться, сассенах. Она ведь наследница, знаешь ли.

Этот аспект вопроса, как-то вообще выпал из моего внимания.