Ночной карнавал - Елена Крюкова

— О, ты прекрасна, Царица, возлюбленная моя…

— О, ты прекрасен, возлюбленный мой!

Мы долго не размыкали тел, губ и рук. Тишина и чистота лились между нами.

О, я-то знаю, что будет в мире потом. Я-то знаю, как оболгут и оклевещут меня; как обольют ушатами грязи, мстя после времени за всех любовников моих; как пригвоздят к позорному столбу, как с лупой будут лазать по всем тайным закоулкам великой и горькой жизни моей, исследуя, сладко хихикая, дотошно изучая, плетя небылицы обо мне и обо всех аматерах моих. Да, я была! Жила! И, как всякому живущему, мне потребны были величайшие радости на земле — любовные песни, любовные танцы! И устраивала я карнавалы во дорце, один за другим, чтобы увеселиться и развеселить своих несчастных, скучных, вечно зевающих подданных, закружить их в вихре, обрядить в одежды — и пристойные и непотребные! Ибо нельзя же всю жизнь прожить, сложа руки перед киотом! Возжигая свечи перед образами! И я молюсь, единоверцы мои. И я крещу себе лоб.

Да только молюсь я всегда и за возлюбленных мира всего; ибо любовники — то, что останется навсегда, то, что не исчезнет, даже если моря поднимутся и великие волны обрушатся на сушу и потопят ее в новом Потопе; если земля разверзнется и поглотит все строения, все богатства и красоты, сотворенные жалким человеком.

На берегу Страшного Суда останутся любовники, двое, мужчина и женщина, сплетшиеся в страстном объятии; пылко целующие друг друга; глядящие друг на друга сияющими, полными слез глазами. Я знаю это.

— Обними меня, Гришка… крепче… крепче…

— Что ты, Царица!.. тебе никак боль причиню…

— Снова возьми все… все, что тебе принадлежит… я не насытилась тобою…

— И я тобою тоже, безумица моя…

Мы снова соединились. Стон вырвался из моей груди.

Стон вырвался из груди Мадлен и повис в воздухе спальни.

Прямо перед собой она увидела раскаленные, глубоко, под лоб, запавшие глаза гипнотизера в тюрбане.

О! Она догадалась.

Сквозь замутненное сознание пробилась ясная, холодная мысль.

Это он наткнулся на нее там… в соборе Нострадам. Он погрузил ее в забытье. Он…

— Итак, Мадлен! — донесся до нее, как из подземелья, голос барона. Пахло табачным дымом. В блуждании по видению она приняла запах баронского табака за аромат от усов и уст Гришки. Кого так звали? Что говорит ей это имя? Ничего. Разве только то, что оно принадлежит человеку из Рус. — Вы проснулись. Соизвольте сказать, что вы видели в ваших снах. Думаю, что граф видел то же самое. Вы дергались одновременно. — Он рассмеялся. — Пьер, почему она молчит?

— Она еще выкарабкивается из бессознанья, Черкасофф, — тихо ответил Пьер. — Не торопите ее. Дайте ей несколько мгновений.

— Зачем… вы сделали это со мной?..

Она разлепила губы. Черкасофф подошел к магу, положил руку с сигарой ему на плечо.

— Какой вы замечательный мастер, Шри Гхош, хоть и два слова знаете по-эропски, — одобрительно бросил. — Пьер, поблагодари!

Режиссер вытащил из кармана портмоне, кинул восточному человеку. Тот с поклоном поймал кошель и упрятал под массивный водопад складок длинного одеяния.

— Мы сделали это с тобою, чтобы ты лучше поняла свою задачу. Свою новую задачу, которую мы хотим перед тобой поставить.

— Что это за задача?..

Губы не повиновались ей. Краем глаза она увидела, как корчится и изгибается в кресле граф, вытягивая вперед скованные руки, сжатые в кулаки.

Она ощущала великую, странную тоску.

Будто ей в тело… нет, в сердце… вставили горящий стержень, причиняющий сладкую боль, вызывающий бурю неземного наслаждения, без которого жить больше нельзя… и, подержав, вынули. И больше никогда не дадут лакомства.

Живи теперь без наслаждения. Без любви. Без страсти. Без чуда.

Живи и сохни. И засыхай. И томись. И вожделей. И никогда не насладись больше.

Боже! Неужели любовь… страсть… это наркотик?.. Это яд… и ее накормили ядом… и она теперь больше не сможет жить без него…

Князь… Князь… Где Князь… Где ее единственная любовь… Где ты!.. Спаси меня… умираю…

— Да, все верно, — барон сверкнул глазами в восточного волхва, одобряя его мастерство, — вы получили такую порцию наслаждения, мыслимого и немыслимого на земле, что вы болше не сможете жить без него, Мадлен. Мы проникли в вашу душу и… ну, как бы это выразиться посподручней… заколдовали ее, хоть вы и наверняка не верите в подобного сорта штучки. Я верю в них. Я. Сильнее наслажденья ничего нет на земле. Это вино. Это водка. Женщины быстро становятся алкоголичками. Помните картину — «Любительница абсента»?.. Так вот, Мадлен. Слушайте теперь внимательно. Вы — отныне — такая же любительница спиртного. Вы без глотка не сможете. Не выживете.

— Какого… спиртного?..

Она облизнула пересохшие, растрескавшиеся, искусанные в пылу видения губы. Что брешет брехун барон?! Она покосилась на корчащегося в кресле Куто. На него страшно было смотреть. Из прокушенной губы текла кровь. Лицо пошло красными пятнами. На брюках расплывалось мокрое пятно.

— Что вы сделали с нами?!

Барон, дымя неизменной сигарой, остановился напротив кровати, покровительственно посмотрел на распластанную перед ним Мадлен.

— О, уважаемая проститутка всего Пари. А может, и всея Эроп. Королева шлюх. Вы же не могли без наслажденья и раньше. А теперь не сможете без каждодневной конфетки. С одним условием.

— Что это за условие?!

Барон ссыпал пепел на ее обнаженный, светящийся сквозь лоскуты рваной парчи, живот. Попал пеплом в зрачок Третьего Глаза. А пусть не глядит. Пусть ослепнет хотя бы на миг. Не все ж ему видеть.

— Вы будете получать ваш шматок неземной страсти за… хм, небольшую услугу.

— Я и так работаю на вас! Что вам еще надо?!

— Вы работаете без огонька.

Мадлен, закусив губу, глядела на Черкасоффа.

Так вот куда ты влипла, девочка. Вот во что вляпалась. Ты и не ожидала такого поворота событий. Ты думала — барон… так… делец… политик… жулик… мешок с деньгами… скучающий франт… от скуки — заговорщик, но кто сейчас, когда мир трещит по швам, не играет в заговоры… Ты не знала, до какого края может дойти изощренный цинизм барона. Или это… месть?! За то, что ты тогда его мордой… об стол… что он стоял перед тобою, шлюхой, на коленях…

— Без огонька, без страсти… без огонечка, да!.. А мне надо, чтобы вы отдавались тому, что я от вас потребую, целиком. Вы ведь сейчас будто из-под палки пляшете! По принужденью. А я хочу, чтобы вы посвятили этому жизнь.

— Чтобы я продала душу Дьяволу.

— Лестное сравнение. Куто! Вы очнулись?.. Божественно. Вы слышите, как возмущается ваша подопечная? Посмотрим, как она зоговорит, когда не получит на завтрак того, что она видела в гипнотическом сне Шри Гхоша.