О верности крыс - Мария Капшина

— Никогда бы не подумал, — говорил Шонек. — Удивительно много людей хочет, чтобы откуда-нибудь из фамильного склепа безлунными ночами тянуло болотным туманом, чтоб что-то стонало и поскрипывало.

Ещё он говорил, что недоброжелатели могут довести до нового обвинения в колдовстве, и не всегда удастся обвинение замять, но эти слова Мийгут пропускал мимо ушей. Он плохо умел обращаться с недоброжелателями, чтобы не сказать — не умел вовсе. Сколько он себя помнил, все его интересы лежали в совершенно иной плоскости, нежели интересы остальных, так что делить ему в итоге было нечего и не с кем. Он и в детстве совершенно не тяготился одиночеством, часами разглядывая, как раскаляется до красноты утреннее небо и остывает снова, или как речным течением треплет и дробит грязную мыльную пену. Соседи и тогда сходились в том, что с головой у Мия не всё в порядке, — по крайней мере, так говорила мать, сам Мий с соседями не разговаривал и об их мнении понятия не имел. А ровесники его не дразнили: либо оттого, что при случае он мог и в глаз засветить, либо оттого, что Мий был лучшим рассказчиком на улице, особенно, когда дело касалось привидений, убийств и тому подобных сюжетов, которые так хорошо подходят для безлунных ночей. За эти истории, да ещё за прогулки по ночным кладбищам и в заброшенную часовню Мия порядочно уважали, хотя уважение было последним, о чём он думал, просиживая в часовне и рядом с ней дни напролёт с углём и обрывком бумаги и пытаясь передать это чувство, будто что-то жуткое и необъяснимое вот-вот просочится снизу, сквозь рассохшиеся доски пола.

— Оней сейчас в столице, — сообщил Шон. — Предлагал на днях собраться втроём, и просил тебе передать, что ты точно идёшь. Он за книгу сейчас взялся, по машинам, и меня просил иллюстрировать. Некоторые части уже готовы, мы тебе как раз похвастаемся. Нечего взаперти отсиживаться, и ни с кем не разговаривать, кроме кухарки.

Дзохойно ол Нюрио

2293 год, 25 день 3 луны Ппн

Арнер

"А ведь праздник ещё толком не начался", — думал Дзохойно ол Нюрио, неприязненно взирая на мир с высоты седла. Высота была, прямо сказать, приличная: лаолийские кони всегда отличались отменным ростом и ширококостностью, а буланый Град и из их породы выделялся. Сегодня парадные и ездовые свойства Града не добавляли ол Нюрио поводов для любви к миру, когда он объезжал выбранное для игр поле у западной окраины города, почти на самом берегу Арна. Место определили заранее, без участия ол Нюрио, но против этого выбора он ничего и не имел — хорошее поле, просторное и ровное, и для помоста со скамьями и навесом на одном из его концов место нашлось. Беда была в том, что вчера и позавчера игры на поле уже проводились, а следовательно — несколько тысяч человек находились здесь постоянно: смотрели на участников, общались, а попутно — пили, ели, бросали под ноги объедки и обёрточную бумагу и временами уединялись в кусты и буйно разросшийся бурьян по понятной человеческой надобности. Да ещё лошади.

На второй день бурьян вытоптали почти весь, а вокруг поля широкой стеной встала вонь и насекомое зуденье.

Центральный проезд на поле, от дороги, выходящей из городских ворот, был, конечно, гораздо чище. Не потому, что его убирали, а потому что вдоль этой дороги трава стелилась короткая и редкая, куцыми пучками, и никаких кустов на добрую сотню шагов в обе стороны.

Сначала ол Нюрио планировал особо в обустройство поля не вмешиваться, но очень уж живо представлялось полдня сиденья здесь, в тепле и безветрии, так что по итогам осмотра герцог приказал согнать к полю местных нашада, и пусть потом собранное продают крестьянам на удобрение. А назавтра чтоб всё было чисто, и вокруг поля расставить людей — хоть ту же городскую стражу, — чтоб следили за любителями присесть: садитесь куда угодно, но не ближе сотни шагов от поля. Чай, ноги не отвалятся.

Засим ол Нюрио с удовольствием уехал обратно в город, где тоже не всё благоухало розами, но можно было, по крайней мере, не стараться дышать через раз. И где зато было не продохнуть от дел.

Завтра ожидался приезд императрицы, и сегодня утром о нём, наконец, объявили. Проблему с восточными баронами следовало решить, и по возможности скорей и радикальней. Для этого было бы неплохо собрать их в одном месте, но как раз на это чудо у ол Тэно способностей могло и не хватить. Ещё сложней добиться того, чтоб вся эта орава не только собралась в одном месте, но и не воспользовалась случаем свести давние счёты сразу со всеми кровниками — благо они совсем близко, на расстоянии меча. Ол Нюрио полагал, что осуществить такое невозможно и бессмысленно: он решительно не видел общих интересов, на которых можно было бы сыграть и убедить всю толпу разом забыть о старой вражде. Когда он только приехал в Арнакию гасить междоусобные свары, то в первую луну малодушно полагал, что в хитросплетениях многовековой вражды, родственных связей и прочих добрососедских отношений и разобраться невозможно, не то что навести порядок. Под конец второй луны ол Нюрио опрометчиво решил, что разобраться всё-таки можно, ежели взяться за дело с упорством и тщанием. И даже начал что-то действительно понимать. Понимание углублялось и ширилось, и делалось всё ясней, что углубляться и шириться оно может бесконечно и бессмысленно.

Предположим, ты знаешь, что некий род в вассальной зависимости от другого, который планирует военный поход на третий. Этот третий, в свою очередь, в военном союзе с четвёртым, с которым первый десять лет назад обменивался заложниками. Четвёртый при этом не сильно огорчится гибели своих заложников, отправленных первому, но не хочет воевать со вторым, потому что возит через его территорию джаншские меха в объезд трёх таможен…

И так далее, до бесконечности или полного помрачения сознания. А развязки этого узла всё равно не угадать, потому что в решающий момент или любители джаншских мехов попытаются перессорить между собой всех остальных участников, которые в итоге объединятся против горе-интриганов, или глава какого-нибудь рода умрёт от жестокого перепоя, или начнётся осень, ливни и непроходимые дороги, так что вся жизнь замрёт до следующего походного сезона. К началу которого кто-то успеет умереть, а кто-то сыграть свадьбу, и политическая обстановка в очередной раз встанет с ног на голову.

Первый советник в этом видел яркое подтверждение давней своей мысли: чем больше связей и обязательств, тем скорей кого-то придётся предавать. Решение напрашивалось одно, и Дзой рад был, что случайно нашёл его уже давно, не предваряя особыми размышлениями, просто по удаче. Выбрать одно обязательство, перед одним человеком, и держаться за выбранное до последнего. А иначе — в мирное время ещё как-то прожить можно, но что там того мира на беспокойном свете?