Песнь крови - Энтони Райан

Галлис ухмыльнулся. Шутка была старая: побриться ему не мешало всегда.

– Готовиться встречать конницу, милорд?

Ваэлин оглянулся через плечо. Равнина по-прежнему была окутана тьмой, но гром звучал все ближе.

– Пожалуй, да, сержант.

– Надеюсь, их убивать легче, чем лонаков.

– Ну, скоро узнаем.

Он прошел в тыл, где ждал его Джанрил Норин с Плюем. Трубач нервно сжимал поводья и старался держаться как можно дальше от печально знаменитых зубов. Увидев Ваэлина, Плюй всхрапнул и позволил ему сесть в седло, даже не дернув шкурой, как обычно. Конь всегда был таким перед боем: надвигающееся насилие почему-то действовало на него успокаивающе. С послушанием у Плюя по-прежнему были проблемы, зато за последние четыре года он показал себя великолепным боевым скакуном.

– Мерзкая кляча! – сказал Ваэлин, похлопав его по шее. Плюй громко заржал и копнул копытом песчаную почву. Тесный трюм и неудобства плавания через Эринейское море дались коню тяжело, и теперь он как будто радовался простору и грядущей битве.

Поблизости стояли пятьдесят конных разведчиков, и во главе их – мускулистый молодой брат с узким правильным лицом и ярко-голубыми глазами. Завидев Ваэлина, Френтис скупо улыбнулся и вскинул руку, приветствуя его. Ваэлин кивнул в ответ, сдерживая нахлынувшее чувство вины. «Надо было все же устроить так, чтобы избавить его от этого!» Но удержать Френтиса в Королевстве было невозможно: недавно прошедший посвящение брат уже успел прославиться ловкостью и отвагой и был слишком полезным пополнением в полку.

Джанрил Норин проворно вскочил на своего коня и подъехал вплотную.

– Сигнал «Готовься к конной атаке»! – приказал Ваэлин. Пропела труба: три коротких сигнала и один долгий. По рядам прошло шевеление: люди потянулись за кальтропами[7], которые носили за поясом. Это была идея Каэниса, пришедшая ему в голову, когда лонаки повадились атаковать полковые дозоры на своих крепких коренастых лошадках. Кальтропы сработали замечательно: настолько, что лонаки совсем отказались от этой тактики. Но сработает ли это теперь, с альпиранцами?

Впереди, во мраке, гром внезапно смолк. Теперь Ваэлин их видел: еле различимая в предрассветных сумерках длинная цепь всадников, дыхание коней клубится паром в прохладном воздухе, сверкают обнаженные сабли и наконечники копий… Он быстро прикинул их численность, и его настроения это не улучшило.

– Похоже, их там куда больше тысячи, милорд, – сказал Джанрил. В его сильном, звучном голосе слышалось напряжение ожидания. За прошедшие четыре года он не раз показал себя отважным солдатом, но ожидание боя способно выбить из колеи и самое отважное сердце.

– Ближе к двум, – буркнул Ваэлин. – И это только те, кого видно!

Две или больше тысячи опытных всадников против тысячи двухсот человек пехоты. Соотношение не из лучших. Ваэлин оглянулся через плечо на дюны, надеясь, что над песком внезапно покажутся копья королевской стражи. Всадники, отправленные им к владыке битв, наверняка уже добрались до него, хотя Ваэлин сомневался, что Аль-Гестиан поспешит отправить помощь. Вражда владыки битв оставалась прежней, и глаза у него злобно вспыхивали каждый раз, как Ваэлин имел несчастье оказаться в его присутствии, вспыхивали тем же стальным блеском, что зазубренный крюк, который владыка битв носил теперь вместо руки. «Неужто он готов будет проиграть войну ради того, чтобы увидеть меня мертвым?»

Строй альпиранских всадников помедлил, блестя во мраке, выстраивая ряды перед атакой. Издали был слышен одинокий голос, выкрикивающий не то приказы, не то слова ободрения. Всадники откликнулись ему, в один голос взревев: «Шалмаш!!!»

– Это значит «победа», милорд, – сказал Джанрил. На верхней губе у него блестел пот. – «Шалмаш»… Мне в свое время доводилось встречаться с альпиранцами.

– Рад это слышать, сержант.

Альпиранцы пришли в движение, поначалу тронулись рысью, потом перешли в легкий галоп. Три шеренги надвигались ровным строем. На каждом всаднике была кольчуга, шлем с острым навершием и белый плащ. Их дисциплинированность впечатляла: каждый всадник оставался на своем месте, и строй надвигался с точно выверенной скоростью. Ваэлину редко доводилось видеть настолько вышколенную конницу: даже личная королевская конная стража вряд ли сумела бы двигаться так в бою, а не на параде. Когда всадники приблизились на две сотни шагов, снова раздались возгласы и сигналы труб, и всадники ринулись в атаку, взяв копья наперевес, подавшись вперед, пришпорив коней. Ровный строй распался, превратился в беспорядочную массу коней и стали и понесся навстречу полку, точно гигантский кулак в латной рукавице.

Нужды в новых приказах не было: Бегущим Волкам уже доводилось встречать атаку конницы, хотя и не настолько мощную. Первая шеренга шагнула вперед и метнула кальтропы как можно дальше, потом опустилась на колени, в то время как вторая повторила маневр, а потом и третья. Теперь земля перед ними была усеяна торчащими по все стороны металлическими шипами, которых надвигающиеся всадники миновать никак не могли. Первая лошадь рухнула в пятидесяти ярдах от их рядов, повалив вместе с собой другую, отчаянно визжа, с кровью на копытах. Всадники начали придерживать коней или тоже падать. Вдоль всего строя альпиранцев атака захлебывалась, лошади падали или вставали на дыбы от боли, движение замедлилось, однако инерция разогнавшихся коней продолжала нести их вперед.

Дентос, стоявший на дюнах позади них, верно рассчитал время и отдал приказ своим лучникам. С годами отряд лучников разросся до двухсот человек, и медлительные арбалеты давно уступили место орденским боевым лукам. Искусные и натренированные ветераны с первого же залпа уложили минимум пятьдесят всадников, а потом хлынул ливень стрел: лучники выпускали стрелы одну за другой, как можно быстрее. Под этим непрестанным дождем атака альпиранцев остановилась окончательно. Три гордых шеренги превратились в сумятицу колеблющихся копий и встающих на дыбы лошадей.

Ваэлин снова кивнул Джанрилу, и трубач сыграл три долгих ноты, означающих атаку всем полком. Ряды отозвались дружным ревом, и все четыре роты бегом ринулись вперед, нацелив алебарды на всадников. Многие из альпиранцев в гуще боя побросали копья и схватились за сабли, теперь к общему шуму присоединился еще и лязг стали. Ваэлин увидел Баркуса в самой гуще боя. Его ненавистная двулезвийная секира вздымалась и падала среди хаоса, рубя без разбору людей и коней. По левую руку Каэнис повел свою роту в обход, чтобы атаковать строй альпиранцев слева, тесня их вбок и не давая обойти полк с фланга.