Вторая радуга - Ким Сатарин

— Есть предположение, что одежда тут через проходы проникает в целости. Нам лучше рискнуть здесь, чем в мире третьего уровня.

Зять говорил это серьёзно, но даже если он был прав, просить у местных жителей одежду для троих посреди ночи, да ещё рядом с проходом никак не годилось. На первый раз можно было рискнуть и нагишом. Впрочем, супруга что-то быстро сплела из листьев и стеблей, оставшихся на поле, немного прикрыв белеющие во тьме тела. По дороге к колодцу они успели порассуждать, что Камет в качестве промежуточного мира не годится. Каждые два дня там наступала холодная длинная ночь, а с интервалом в десять дней — сопровождаемое ураганами затмение местного светила. Оставлять свои тела надолго без присмотра в таких условиях никому не хотелось.

— Попробуем с Реденла, — предложил Леонид, — я там нашёл потенциальный проход.

Оказалось, он использовал прямое чувствование и на одной заковыристой формулировке вопроса сумел получить ответ. Проход оказался, как это можно было вычислить и логически, на истоке реки Реденл, километрах в десяти от места первого появления Куткова в своём мире. Тогда он, следуя общему таёжному правилу, пошёл по текущей воде вниз. А к истоку следовало двигаться в обратном направлении.

— …В общем, если бы не Край, ребята, я бы никогда его не отыскал. Там десятки ручьёв, размеры совпадают, по какому идти? Сопки кругом одинаковые, уклон местности практически нулевой. Но я чувствовал близость Края, и не ошибся в выборе…

Когда Край стал виден воочию, растительность на сопках стала мельчать. Вскоре взрослые деревья стали Лёне по плечо, а на последней сопке, которую он обходил, росли только трава да грибы. За нею возвышался угрюмый серый склон, с двух сторон ограниченный Краем. Из пещеры на склоне и вытекал ручеёк, дающий начало главной реке этого мира.

— Пещера большая, — рассказывал зять, — пол каменный, гладкий, сухой. Ручеёк бежит по краю, а на полу можно свободно улечься вдесятером. Вглубь она уходит метров на сорок, кое-где есть узкие места, но оно и к лучшему — внутри более постоянная температура. Ни насекомых, ни животных…

— А как насчёт горкозов?

— Вокруг их много, это так, — не стал спорить Кутков, — я шестерых прикончил, пока добирался. И за мной ещё пятеро гнались, но в пещеру не вошли, им туда нельзя.

— А проход-то там где? — не выдержал Ермолай.

Проход был в конце пещеры: переливающийся зеленью мягкий занавес. Леонид провёл перед ним не один час, исследуя его возможности. Проход позволял запускать куда угодно астральный глаз, и Кутков успел осмотреть и Камет, и Гволн, и двадцать третий мир. Он был в полной уверенности, что в проход можно проникнуть и физически, но предпочёл в одиночку не экспериментировать.

— И при этом на тебе всего лишь зелёная повязка, — иронично сказала Ольга.

Её обнаружение прохода оставило равнодушной, как будто она уже об этом знала.

— Помните, я говорил, что умею видеть свечение, соответствующее уровню паранормальных способностей? Так вот, своё свечения я научился регулировать. Когда я в расщепе, сбрасываю его до уровня зелёной повязки, в Реденле и Камете — отпускаю на полную мощность.

— Хамелеон, — фыркнула Аникутина. — Мог бы и раньше сказать.

— Вот, чтобы не было претензий, говорю сейчас: предполагаю, что в мирах второго и третьего уровня перемещение через проходы не требует создания второго тела. Тело одно, и перемещается оно вместе с одеждой.

— Проверим, — заявила дочь шамана уже не столь равнодушно.

К колодцу подбирались с опаской. Вначале укрылись в развалинах дома, пропустили промчавшийся мимо товарняк, затем обшарили руины — обладатель фиолетовой повязки предположил, что Бродяги могли оставить здесь какую-нибудь одежду. Ольга сомневалась, что кто-то, кроме них, мог заявляться сюда нагишом, но Ермолай сумел отыскать под досками длинную осеннюю куртку, которую он торжественно вручил супруге.

— Добытчик ты мой, — растроганно сказала Аникутина, облачившись в куртку, и расцеловала мужа.

Больше одежды не нашлось, и они подошли к колодцу, в чём были. Первым пошёл Харламов. Спустился до нужного уровня, поднял глаза вверх: на фоне звёздного неба виднелись две головы. Не закрывая глаз, он предпринял мысленное усилие, и головы наверху мгновенно исчезли. Взбираясь вверх, он ощущал, что Лёня прав — одежда из стеблей и листьев осталась на нём. Вслед за ним из колодца выбрались Ольга и зять.

— Мне в куртке не холодно, а вам пора что-либо придумать, — сразу сообразила супруга и принялась шарить в заброшенном саду.

Было здесь не прохладнее, чем в Алатау-три, но после тесного контакта с бетоном колодца у Ермолая уже зуб на зуб не попадал. Вскоре они освоились, отошли подальше в поле, чтобы не прятаться от каждого поезда, и решили разделиться. Мастеру оставили куртку, чтобы он спокойно мог пытаться послать в Материнский Мир своё астральное тело, а Кутков с Аникутиной отправились к разъезду. Харламов подозревал, что основной их целью была кража одежды, хотя зять клялся, что всего лишь собирался ознакомиться с окрестностями.

И даже привычное ощущение раздвоенности сейчас казалось чем-то необычным. Вокруг его астрального тела простирались ночные поля Материнского Мира. Вдали ползли огни проходящего поезда. Ни шума, ни запахов он не воспринимал. Его здешнее тело было даже не телом — так, облачком. Поворачивалось оно с трудом, а что касалось передвижения, то он отвёл астральную сущность в сторону на десять шагов и почувствовал, что его полуобнажённое тело в Алатау-три покрылось потом от затраченных усилий.

И что он мог воспринять? Видел он хорошо даже в темноте, но никаких различий по сравнению с миром третьего уровня не обнаружил. Паранормальные способности здесь отсутствовали напрочь. Так что прав был Олег, абсолютно прав — толку от такого проникновения в Материнский Мир не было. Он даже не мог утверждать, что попал туда. Его паранормальные возможности могли помочь определить, в каком мире он находится, но действовали они только в общих, низкой плотности мирах.

Две расплывчатые фигуры вынырнули из темноты, и присели рядом. По рельсам мчался очередной состав, привычного постукивания колёс не было, доносился лишь гул и шипение.

— Обновку мерить будешь? — супруга протянула ему старые валенки.

Они, оказывается, набрели на небольшую свалку, и сумели порядком прибарахлиться. Нашлись и штаны, и юбка, и высокие ботинки без шнурков, которые Лёня с ворчанием закреплял на ногах. Теперь, если смотреть на них издали, они не должны были бросаться в глаза. Запах от одежды шёл отвратительный, здесь вообще большинство запахов изрядно били в нос.