Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью - Ольга Евгеньевна Суркова

Суркова. Чтобы закончить с этой проблемой, могли бы вы сформулировать свою крайнюю точку зрения на искусство. Или способны ли вы на крайности выражений в этой небезразличной для вас области?

Тарковский. Пожалуй. Если ты этого хочешь… Искусство – это пот цивилизации. Признак, по которому можно судить о здоровье и жизнеспособности ее. Искусство – бескорыстно. Более того – человечество, видимо, и существует лишь затем, чтобы создавать произведения искусства.

Суркова. Зачем?

Тарковский. В доказательство того, что это чиловечество живет и имеет будущее.

О времени

Суркова. Почему это небольшое эссе мне показалось важным вынести в отдельную главу? Потому что сама проблема времени необыкновенно важна для всей концепции киноискусства и кинопоэтики Тарковского. О каких бы профессионально специфических проблемах кинематографа мы ни заговаривали, вопросы, связанные с категорией времени, снова и снова будут оказываться в центре внимания режиссера. Потому было важным выяснить в самых общих чертах, в самых общих формах, почему все же его так волнует проблема времени?

Тарковский. Время представляется мне одной из наиболее туманных философских категорий. Пространство тоже, хотя оно наглядней. Может быть, именно искусство способно кое-что прояснить в этой области? Кино, как мне кажется, просто материализуется благодаря своей способности всякий раз реализовать особое ощущение времени. Одна из важнейших задач кинорежиссуры – создать свой, условный поток времени, независимый от времени, существующего реально.

Как удивительно точно, с какой волшебной проникновенностью писал о времени, пронизывающем ощущения человека, Томас Манн в своей книге «Иосиф и его братья»! Ясно, что в нашем столетии особенно пристально приглядываются к этой проблеме. И это не случайно, потому что в двадцатом веке, как в зеркале, отражаются знамения Нового времени. А для отражения и выражения этих знамений, видимо, не случайно родился именно кинематограф.

Посмотри, с каким упорством ученого исследует Пикассо окружающий его мир, пытаясь остановить его движение, расчленить вопреки призванному торжествовать Времени. Времени, в поединке с которым он отвоевывал мгновение за мгновением. Ежедневно, ежечасно, уповая лишь на свою фантастическую работоспособность и выносливость рабочего – единственную валюту, единственный критерий соотнесения человека со смыслом его жизни. Его поистине титанический труд можно объяснить лишь катастрофическим столкновением со Временем. Принцип его работы становится ясным, когда удается преодолеть тяжесть и ослепляющий хаос его произведений. Тогда художник возникает перед нами спокойным и внимательным к реальности, которую он рассматривает своими глазами с нетерпеливым и почти детским удивлением, стараясь не отстать от ее ускользающей сути, работая изо дня в день, как вол.

Время меня интересует не столько как философская категория, а как некое внутреннее, психологическое измерение человеком этого понятия. Мне мучительно хочется уяснить, что же все-таки означает это понятие или измерение человеческого существования, как это измерение способно оформлять человеческое бытие, даже организовывая его в соответствии с этими измерениями. Меня интересует возможное ощущение Времени каждым человеком. Времени в его субъективном значении, субъективном восприятии. Так что речь у меня не идет об объективной философской категории или понятии времени в научном аспекте. Да, и понятие ли это?

Вернее, может ли Время существовать как философская категория? Сомнения усиливаются, если приходишь к мысли о том, что оно способно воплощаться как субъективно-психологический феномен.

И почему, собственно, следует сопрягать Время лишь с пространством, а не, скажем, с внутренним Я, как частью личности? С пупом Земли? Очевидно, что без времени (или вне Времени) земной человек существовать не может. Так же, как он не может жить без воздуха, воды, белков, углеводов, живого солнечного света…

Может быть, Время и есть условие существования нашего Я? Наша питательная атмосфера, которая разрушается за ненадобностью в результате разрыва связей личности с условиями ее существования? Ведь с нашей смертью наступает также смерть нашего индивидуального Времени, в результате чего жизнь человеческого существа становится недоступной для восприятия людей, остающихся живыми. То есть человек воспринимается окружающими мертвым…

Время нужно для того, чтобы человек мог быть и становиться личностью. Вот, что думалось мне по этому поводу. Я думал, конечно, не о линейном времени, как череде поступков, как о возможности совершать последовательные действия в земном пространстве, ставя себе цели и желая успеть! Но поступки всего лишь результат, а мы рассуждаем о причине, оплодотворяющей человека в нравственном смысле.

Так что история – еще не время. И эволюция тоже. Это последовательности. А время – это состояние. Пламя, в котором живет саламандра человеческой души.

Время и память растворены друг в друге – это две стороны одной и той же медали. Совершенно очевидно, что вне времени память существовать не может. Память слишком сложное понятие. Перечисления всех ее признаков было бы недостаточно, чтобы определить всю ту сумму впечатлений, которой она на нас действует. Память – понятие духовное… Пусть кто-нибудь скажет о своих наиболее ярких детских впечатлениях, и можно с уверенностью сказать, что в нашем распоряжении материал, при помощи которого о человеке складывается безошибочное мнение. Но если мы на минуту представим себе человека, лишенного памяти, то существование его оказывается иллюзорным, он как бы выпадает из времени, не способный ухватить длительности и последовательности, внутреннюю логику и свою связь с жизнью. Это уже безумие.

Человек, как существо нравственное, наделен памятью. Она поселяет в человека неудовлетворенность. Делает его уязвимым, способным к страданию.

Когда искусствоведы, критики исследуют время в литературе, музыке, живописи, то они, скорее, говорят о способах фиксирования Времени. Обсуждая Джойса или Пруста, они думают о способах возникновения ретроспекций и фиксации вспоминающей личностью своего опыта. Они исследуют объективные формы существования Времени в искусстве, а мне бы хотелось говорить о внутреннем, нравственном, имманентно присущем времени качестве.

Время, которым наделена и определена жизнь человека, позволяет ему отыскивать истину, подниматься к осознанию своей нравственной природы. Время – это горький, сладостный дар, дарованный человеку… Потому что жизнь – это отведенный человеку срок, в который он может и должен сформировать свой дух в соответствии со своим пониманием человеческого предназначения. Жесткие – как это ни грустно – рамки, определяющие во времени деятельность индивида, кристаллизуют нашу ответственность перед собою и другими.

Таким образом, человеческая совесть живет во Времени и от Времени зависит.

Говорят, что Время необратимо… Наверное, это так, потому что мы не можем физически вернуться в прошлое, даже на несколько минут, на мгновение… Но что такое прошлое? Это, вероятно, то, что уже прошло?.. А что это означает – прошло? Для каждого человека в прошлом заложена непреходящая реальность настоящего, текущего мгновения. Прошлое – в определенном смысле – даже реальнее и, уж во всяком случае, стабильнее, устойчивее настоящего… Настоящее скользит и уходит, как песок меж пальцев, обретая свою материальную весомость