Мир приключений 1964 - Георгий Кубанский

Но и Вильгельму не везет: ни красоты, ни талантов, ни умения нравиться людям. Правда, Вильгельм делает все, чтобы добиться хоть какого-нибудь благополучия: скромен, угодлив, старается быть полезным Мордвинову из III отделения. Однако то ли угомонилась гвардейская молодежь после разгрома на Сенатской площади или по другой причине — Вильгельму не удается ничего “раскрыть”, а за мелкие донесения Мордвинов отделывается мелочью. А расходы большие — семья! Две дочери, давно их замуж надо, но капиталов не было и нет.

И вот повезло: по долгу службы у Мордвинова Вильгельм подслушал разговор Дубельта с Олсуфьевым. Из этого разговора он понял, что рукопись может возместить ларец с дукатами далекого предка, а добыть эту рукопись не представляет большого труда, надо только позаботиться надежно ее скрыть.

Вильгельм понял, почему Олсуфьев попросился в караул вне очереди, понял, что именно в этот день Дубельт вручит рукопись царю. Вильгельм также попросился в караул вне очереди и, зная дворцовые порядки, ожидал в Синем зале прихода Оржевского.

Изъять рукопись из портфеля было весьма несложно: офицеры были так возбуждены и увлечены карточной игрой, что не только рукопись, но и диван можно было вынести из комнаты.

Как обратить рукопись в деньги?

Вот об этом сейчас отец с сыном и рассуждают.

— Кому продать? — спрашивает Вильгельм. — Ведь в Петербурге нельзя ее и показывать.

— Верно, сын, в Петербурге не продашь. И продавать не следует. Уляжется шум, поеду в Берлин.

2

Шум в Петербурге улегся; Христиан фон Тимрот поехал в Берлин.

В солнечный майский день он прибыл на вокзал Фридрихштрассе. Крупный, осанистый, седоусый, в синей венгерке и синих штанах с серебряными лампасами, в сапогах с твердыми лакированными голенищами, с маленьким саквояжем в руке, Тимрот остановился на перроне, чтобы отстать от толпы, хлынувшей из вагонов к выходу в город. Дежуривший на перроне полицейский подошел к нему и, не отнимая руку от козырька, подобострастно спросил:

— Могу я чем-нибудь помочь господину офицеру?

— Далеко до Краузникштрассе? Вопрос прозвучал сухо, по-военному.

— По Фридрихштрассе налево до Ораниенбургер Тор и первая улица налево.

У старика Тимрота было рекомендательное письмо к хозяину гостиницы “Цум шварцен Адлер” — письмо от господина Бруммера, петербургского негоцианта.

В этот час было людно на Фридрихштрассе. Из магазинов и контор, которые только что закрылись на обеденный перерыв, хлынули на тротуары тысячи приказчиков и служащих. Со стороны Шоссейштрассе, из тесных и грязных переулков Норда, района, где обитает ремесленный люд, шли девушки с корзинами и коробками — они сдавали в магазины продукцию своих мастерских именно в обеденный перерыв. По булыжной мостовой громыхали телеги, груженные бочками и ящиками. В обгон телег мчались кареты и длинные, как лодки, ландо.

После шумной и людной Фридрихштрассе Тимрот попал в тихую и узкую щель, где пятиэтажные дома, точно солдаты, выстроились в две ровные шеренги. Это и была Краузникштрассе. На ней не было ни магазинов, ни контор, не было и людей.

Тимрот нашел 21 номер — серый, многооконный дом, ничем не отличавшийся от своих соседей, кроме маленькой вывески: “Цум шварцен Адлер”.

Появление осанистого старика в военной форме вызвало переполох. Женщина, к которой обратился Тимрот, сбегала за управляющим, тот послал за принципалом.

Хозяин, прочитав рекомендательное письмо, сказал растерянно:

— Навряд ли тут будет удобно господину барону. У нас живут купцы, коммивояжеры — народ шумный.

— Меня это не стеснит, — успокоил его Тимрот. — И я приехал по торговому делу.

Слух о том, что какой-то важный господин приехал из России по торговым делам, быстро облетел жильцов гостиницы.

Не успел Тимрот отдохнуть с дороги, как начались визиты. Явились к нему купцы, явились коммивояжеры, и все выпытывали, что интересует господина барона.

— Древние рукописи, — ответствовал барон.

Один из визитеров — антиквар из Регенсбурга — Иоахим Бауэр после ужина пригласил барона Тимрота на кружку пива.

Пивная помещалась в подвале. Длинные дубовые столы, дубовые скамьи. С потолка свисали разноцветные флажки. Зал был скупо освещен; по стенам метались черные тени. Стоял шум.

Бауэр был огромный и тучный. Он дышал тяжело и говорил с трудом, но после третьей кружки его речь стала более плавной, а дыхание более ровным.

— Господин барон, я, к сожалению, не могу ничего стоящего предложить для вашей коллекции. Сам приехал в Берлин за товаром. Но считаю своим долгом предостеречь вас: будьте осторожны! К нашему делу примазались недобросовестные люди, а то и просто мошенники. Имейте дело только с господином Пфанером. Только у него вы сможете приобрести настоящие древности и с гарантией за подлинность. Он торгует только настоящими вещами. В этом я могу вам поручиться.

— А другие?

— О-о, нет!.. Вот на Беренштрассе торгует господин Росбах. Он предложит вам рукопись Калидаса или Магомета. Но избави вас бог соблазниться его раритетами! Это все копии, фальшивки. Хотя надо отдать справедливость Росбаху: копиист у него гениальный. Никакой ученый не отличит его копии от оригиналов. Уж какой дока господин Пфанер, и тот не раз попадал впросак. Справедливости ради надо еще сказать, что Росбах не выдает работы своего копииста за оригиналы. Он кладет перед вами рукопись и говорит: “Вот что я вам предлагаю, хотите купить — покупайте, не хотите — ваше дело”. А вот Вернер с Моренштрассе, тот уж чистейшей воды мошенник. Он предлагает вам, скажем, кубок и тоном профессора убеждает вас, что из этого кубка пил Одиссей или один из Рамзесов. А кубок сделал по его заказу ювелир с Розенштрассе. Так что, уважаемый господин барон, к этим мошенникам и не ходите — непременно надуют. Мы с вами пойдем к господину Пфанеру. Если он скажет “рукопись Калидаса”, знайте — у вас в руках действительно подлинная рукопись Калидаса. Господин Пфанер знает, кто чем владеет, и покупает только из первых рук…

3

Христиан фон Тимрот ушел из гостиницы до завтрака, чтобы не встретиться с тучным антикваром. К Пфанеру, конечно, он не пошел; его больше устраивал ловкий Росбах.

В магазине шла утренняя уборка. Щуплый, невысокого роста лысый господин в синем балахоне встретил раннего клиента почтительным поклоном.

Магазин был большой, но двигаться в нем можно было только по узеньким тропочкам между шкафчиками, вазами, часами, рыцарскими доспехами, статуями.