Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

Умирающий его взгляд вряд ли понимал что-нибудь, произносились отрывистые, неясные звуки. Не понимал он и смеха, сразившего мужчину напротив: в его глазах он выглядел оскорбляющим незнакомцем. А ведь что такого? И все в округе поймали эту волну. Из толпы послышалось задыхающееся: «Гобитила!». Между тем двери из комнат начали отворяться любопытными. Все плотнее и плотнее теснились гости. И должно было быть так: этот случай бы мимолетно потерял свою забаву, и все гости бы распрощались с ней, позабыли; но этот человек — мясник, как позже выяснилось, имел на своем счету ни одну такую же историю, и со временем они распространились на всех без исключения.

В ту минуту из сеней, сквозь пришедших дам, прорвался тот мальчишка, посланный раннее Эстером за письмом. Он вошел, еле переводя дух, и взглядом все бегал по залу; вот, наконец, поймал господина и, размахивая конвертом, томно проговорил, задыхаясь:

— Вот, Ваша милость! Отыскалось письмо. Извините за задержку. Служанки унесли его, не знаю куда… Сказали, что оставили на потом. Теперь передаю его в ваши руки, — не успел он и руки поднять, чтобы отдать, как Эстер жадно выхватил конверт, словно добычу. — Если нужно что-то будет, зовите. Командир в своем кабинете, зайдите к нему срочно. Просили передать…

Оставив мальчишку одного, Эстер отошел в сторону и, как потерянный, через неудачные попытки раскрыть конверт, разорвал его. Писанина оказалась большой, так что ему пришлось скрывать в углу и, напрягая глаза, вчитываться в строки да думать, что перенести командиру. Письмо было следующего содержания:

«Здравствуй, Эстер.

Данное послание адресовано сугубо тебе. Если побеспокоишься о донесении, то измени посыл. У командира я и так на плохом счету, и то, что ты скажешь повлияет на мою судьбу. Приукрась, смягчи слова, наряди хоть как, ведь главное — моя дальнейшая жизнь в вашем обществе. Ты должен это помнить. И не показывай ему ничего, только словами. Убеди хоть как, меня это не особо волнует, а точнее, это останется на твоей совести — твое обещание. Прежде будешь думать. Домашним тоже не рассказывай ничего. Только ПЕРЕКАЖЕННЫЕ факты. Что ж, я, пожалуй, подчеркну это, чтоб потом не было претензий.

Зелье распространенно. Я послал несколько людей по всему городу и дал им адреса тех, кто нам нужен, несомненно, мертвыми. Изготовляли в специальных цехах и чуть ли жизнь не отдали работяги, особенно я, смотрящий за этим действом. Это ты и скажешь командиру. Приказ выполнен. Чтобы не было вопросов, потому что ты наверняка в недоумении, что вообще происходит: дело серьезное. В основном, смертники — это люди из богатых семей. Простые же съедут и так, как узнают о массовых смертях. Твоя компашка знает об этом. У Амери даже был список семей, именно ему я поручил заняться выявлением точных адресов. По всем вопросам к нему. Не волнуйся, ты из полей вылез, до твоих предков не дойдет.

Хочешь знать мотив?

Он прост, и корни его вытекают из нашего проекта. Командир хочет убедиться в своей теории о том, что кланы существуют и они не пережиток прошлого. Впрочем, и вся та история о подземном городе… Я понятия не имею, действует ли это на каких-то нечистей. Это не ко мне.

Помни, что командиру ты должен донести обо мне только хорошее.

Или кровью своей поплатишься.

Всего доброго!».

10. Возрождение

— Ее? — спросила Афелиса и легонько взяла ее за руку, — кого это?

Илекс смолчала, борясь с сонливостью. Обморок выжал из нее последние силы, до того, что мысли ударяли ее, бились между собой в безумной хватке, и изредка, среди всей этой чертовщины, звучал голос незнакомки, покинувший их так скоро, словно никогда его и не было. Она оборотилась на нее при вопросе, принялась вдруг ее рассматривать пристально и с каким-то особенным любопытством, будто бы давеча никогда не видела, или же не успела рассмотреть. Резкое движение вывело ее из забытья: Афелиса отшатнулась, отпуская ее из своих легких, непринужденных объятий и приставила к самым губам стакан с водой. Стекло прохлаждало, а холодная вода разлилась приятным чувством в горле. Илекс хлебала ее, и вода эта, кажется, появлялась на висках: пальцы липли к щекам, ткань обхватывала ее, душила, и прохлада эта быстро рассеивалась. «Еще! Еще, прошу… — лепетала она, чуть ли не плача, — жарко… я хочу на палубу. Афелиса, отведи…». Мертво-бледная кожа ее насытилась кровью сполна. Мокрые губы дрожали в очередной просьбе, она смотрела на нее, выжидая первого движения, и вдруг приметила фигуру позади — кто это? Пригляделась: прямо, как солдат, стоял Элид, и ни слова, ни движения не произвел. Глаза ее сквозь пелену рассмотрели воспаленный, тяжелый взгляд. Какая-то тайна… что-то было в нем, чего Илекс испугалась до жути. В тот то момент он, тронув Афелису за плечо, сказал:

— Я не знаю что с ней такое, — проговорил Элид это собранно, видимо, стараясь рассудить все трезво, — но она просит, просит, чтобы мы ее отнести на свежий воздух. Давай скорее… я отнесу ее, а ты пока там, ну, подумай, что ли, как ее лечить…

Без промедлений и разрешения Элид выскочил вперед, и хватил ее за предплечье. Афелиса совсем посторонилась, и слова не вымолвила: тревога в ее взгляде стихла. Было у нее одно предположение, но, однозначно, лучше бы удостовериться с лекарем. «Элид не сможет рассказать мне по делу. Что такого стряслось? Понимаю только, что они с кем-то связались, но с кем? — этот вопрос волновал ее не хуже бедственного положения Илекс». Элид, оперевшись об стену, обхватил ее за пояс сзади, а второй рукой придерживал за спину. Она, в полудреме, что-то щебетала, но шла, хоть и медленными шажками. Последний взгляд его — какая-то непосредственность. Вероятно, он хотел призвать ее, или же наоборот подал знак не вмешиваться? Афелиса осталась в замешательстве. Дверь захлопнулась. На каюту упал сумрак, какой бывает в ночи, предвещавшие ливень. «Должны же быть здесь знающие люди. Леотар оказала бы нам большую помощь, не будь ее опасение. Они приходили из разных земель, жили, как обыкновенные люди. Кто-то обязан разбираться в медицине». Долго раздумывать не пришлось, да и мысли не склеивались. Афелиса бросилась на лестницу; их уже не было, а как взошла на палубу, так увидела троих девушек, склонившихся над Илекс, и Элида в стороне, пожимающего плечами. Она уж хотела пройти мимо, чтоб найти лекаря, как вдруг он схватил ее за плечо и повернул к себе.

— Они говорят, — кивком указал Элид на девушек, чуть старше Илекс, — что это так дар в ней просыпается. Но без лекаря никак. Спрашивают, происходили ли какие-нибудь странности? Мне откуда здесь, я за водой бегал… а ты хоть что-то видела?

— Да. Говорила в бреду, что видела кого-то. И все. Может, это и правда. Сейчас нет времени обговаривать это. Я иду за лекарем.

— Лекаря? — насмешливо проговорил он, складывая руки на груди, — поверь мне, Афелиса. Я весь люд здешний изучил, и могу сказать, что все, что местные спасатели могут сделать — обвязать рану какой-то тряпкой. А у нее эта рана истекает внутри. Они не помогут.

— И что делать? Нужно попробовать… — тревожно спросила она, и хотела пойти, но Элид все не убирал руки, — хочешь сказать, что ей суждено было так мучиться?

— Она не чувствует сейчас ничего, — вдруг заговорила одна девушка, гладя Илекс, упавшую в беспамятство, по волосам, — ты успел ее притащить сюда. У меня было такое, и поначалу это больно, точно изнутри сердце режут, но пока она… во сне. Не будите ее, или предоставите ей муки непосильные. Хорошо, что без осложнений.

Она молча смотрела на Илекс, так внимательно и бесцеремонно, что казалось со стороны, будто ей все равно на умирающую. А вид у нее был именно таков: черты более не дрожали, а замерли в страхе, перекосившем ее вспотевшее личико. Брови изогнуты в мольбе, грудь отрывисто вздымалась. Из коридора сквозило тьмой. Солнце скрывало за облака, на счастье. Афелиса долго не могла свыкнуться с мыслью, что нужно ее оставить, и жар пройдет сам по себе. Все же казалось ей, что Илекс страдает, и терзает ее… она. Кто та пришедшая к ней во сне? — никто не разгадал. Элид тяжело вздохнул и отпустил ее. С минуту смотрели они друг на друга молча. Горевший и пристальный взгляд Афелисы будто усиливался с каждым мгновением, проникал в сознание, душу. Что-то странное произошло между их кругом. Девицы шумно вздыхали, утирали платками щеки Илекс нежно и трепетно, боясь разбудить. Вдруг Илекс вновь побледнела, как мертвец.