Две половинки райского яблока - Инна Бачинская

– Хотите яичницу?

– Хочу. А вы умеете?

– Не умею. А вы?

– Я даже борщ умею, – похвастался он. – Бабушка научила.

В итоге Володя съел яичницу из четырех яиц и выпил две чашки кофе. Последнее исключительно, чтобы сделать мне приятное – мой кофе ему не нравился. Он привык к лучшему. Я пришла в себя после письма Грэдди… что за имя, Флеминга настолько, что даже стала прикидывать, что надеть на интервью. Черный брючный костюм? И белую шелковую блузку? И мои новые замшевые туфли? И каракулевую шубку, присланную мамой? Еще тепло, правда. И вообще, скромнее надо быть. Сиреневый шарф… можно набросить… небрежно так. Нет, одернула я себя, нужно быть строгой и официальной, господин… как его… Романо – это вам не кафешантан.

Володя, кажется, не собирался уходить – расположился надолго гонять кофеи и общаться. В конце концов я спросила, когда ему завтра на работу. Он понял, порозовел и стал прощаться. Анчутка побежал за нами в прихожую. Тут зазвонил телефон. Володя вопросительно посмотрел на меня. Я помотала головой – никого нет дома. Я знала, что звонит Татьяна, больше некому, и не собиралась бросаться к телефону, пока не уйдет мой гость. Володе явно не хотелось уходить. Он все топтался в прихожей, пока я не зевнула, пробормотав, что страшно устала на работе. После этого он наконец ушел, пообещав забежать завтра вечером, узнать, как прошло интервью.

Телефон трезвонил не переставая.

– Рассказывай! – закричала Танечка, услышав в трубке мое «але».

– Меня приглашают на интервью! – похвасталась я.

– Не может быть! – ахнула Танечка. – Куда?

– В «Хилтон», четыреста шестнадцатая комната.

– В «Хилтон»? – опешила Танечка. – Это же отель! Почему тебя приглашают в отель?

– Откуда я знаю?

– А что за организация?

– Не знаю. Меня пригласил секретарь… сейчас, подожди, возьму письмо… Вот! Его Превосходительства Джузеппе Романо… итальянец, наверное. Секретаря зовут Грэдди Флеминг.

– Ни фига себе, – пробормотала Танечка. – Но почему все-таки в «Хилтон»? А это… это… не…

– …подпольный бордель? – подхватила я. – Куда нужны барышни с тремя языками? В моем возрасте? А Его Превосходительство – сутенер? А офис-секретарь – поставщик живого товара? Татьяна, не лишай меня иллюзий!

– Да нет… – смутилась она. – Но все-таки, согласись, это довольно странно.

– Соглашаюсь, странно, – ответила я. – Но «Хилтон» – это тебе не занюханный мотель. Люди только приехали, не успели снять помещение. Хочешь, пошли вместе?

– А что нужно делать?

– Кому?

– Да тебе же! Какая работа?

– Он ничего не сказал про работу. Переводить, наверное. Я больше ничего не умею.

– А что ты наденешь?

– Черный брючный костюм и белую шелковую блузку.

– Ни за что! – воскликнула она. – Какой ужас!

– Почему это ужас? – обиделась я. – Самый приличный мой костюм!

– Как по-твоему, почему они нанимают женщину? – спросила Танечка.

– Что значит – почему? Какая разница?

– Они нанимают женщину, потому что им нужна женщина! – торжественно заявила Танечка.

Более дурацкое замечание трудно себе вообразить, Татьяна превзошла самое себя.

– Ну и…? – спросила я сдержанно.

– Им нужна женщина, – повторила Танечка значительно, – а не мужик в черном брючном костюме. Женщина, понимаешь? С коленками, грудью и шеей. В короткой юбке и черных прозрачных чулках! Иначе они наняли бы мужика. Неужели непонятно?

Резонно, ничего не скажешь. Хотя в черном брючном костюме я чувствовала бы себя увереннее – как в броне.

– Даже не знаю… – Я мысленно перебирала свой гардероб. Что касается тряпок – Татьяна непревзойденный спец.

– Сейчас приеду, – решила Танечка. – Только смою авокадо!

Глава 8

Ханс-Ульрих Хабермайер и фройляйн Элса Цунк

Странные события происходили в двухэтажном особняке купца Фридмана. То есть в бывшем особняке. Очень странные. Но об этом никто в городе даже не подозревал.

Впрочем, по порядку. После революции в особняке Фридмана был размещен ЗАГС, потом его занял ЖЭК, потом – аптечный склад, потом он много лет стоял закрытым, и там водились необыкновенно крупные крысы. Ходили слухи, что это были крысы-мутанты, вскормленные на просроченных лекарствах. Несколько лет назад меценат и археолог-любитель господин Михаил Арнольдович Ломоносов, приехавший из Америки, выкупил особняк у города и отреставрировал, воспроизведя по картинке обстановку старого купеческого дома. Поскольку он не собирался устраивать из объекта музей, то также несколько усовершенствовал планировку: построил ванные комнаты, большую кухню, проложил батареи центрального отопления под полами, привел в порядок загаженные трехъярусные подвалы. В подвалах разместились бочки с вином и холодильники со всякой снедью. А также гимнастический зал и бильярдная. Стены в особняке были полутораметровой толщины, и в нем можно было продержаться во время осады… ну, скажем, худо-бедно, месяца три-четыре.

После этого господин Ломоносов поместил на туристическом сайте объявление о замечательном памятнике архитектуры, ныне гостинице, и пригласил желающих посетить наш старинный город и поселиться в бывшем особняке купца Фридмана.

Трудно сказать, находились ли желающие пожить в купеческом доме и в каком количестве. Да и цены, надо думать, кусались. Но, как бы там ни было, две недели назад особняк был снят через брокерскую фирму «Глобал виллидж». Да-да, весь особняк, а не отдельный номер. Снят неким Яковом Заречным для господина Ханса-Ульриха Хабермайера, сроком на три недели. Господин Ханс-Ульрих Хабермайер, в силу рода занятий, больше всего на свете ценит покой и уединение, а потому особняк Фридмана как нельзя более его устроил.

Господин Хабермайер прибыл позавчера, а за пару дней до его прибытия появилась секретарь мага и волшебника фройляйн Элса Цунк, простая немецкая девушка, не старая еще, надежная и по-немецки пунктуальная, призванная обеспечивать своему хозяину пиар или связь с окружающим миром: прессой и администрацией театров, а также заботиться о его удобствах, и вообще…

Если бы кто-нибудь заглянул через окно-бойницу в зал на втором этаже особняка, то был бы весьма удивлен происходящим там действом. Секретарь господина Хабермайера фройляйн Цунк полулежала в старинном кресле, обитом золотой парчой. Голова ее была запрокинута, глаза закрыты, колени безвольно раздвинуты. Пальцы правой руки слабо сжимали небольшой предмет. Похоже, девушка спала или пребывала в глубоком обмороке. Свеча в старинном серебряном подсвечнике на круглом столе справа от кресла освещала комнату неверным колеблющимся светом. Над распростертым телом девушки стоял Ханс-Ульрих Хабермайер. Светлые и темные тени пробегали по его лицу. Маг пристально всматривался в лицо Элсы, проделывая над девушкой пассы. Непослушные пряди светлых волос падали ему на лицо, и он резким движением головы отбрасывал их назад. В ответ дергалась ломаная черная тень на стене – в ней чудилось что-то дьявольское.

Через толстые крепостные стены не проникало ни звука. Глубокая тишина, царившая в комнате, прерывалась лишь едва слышным потрескиванием горящей свечи.

Господин Хабермайер вдруг издал негромкий звук – что-то среднее между «ау» и «оу» – и взмахнул правой рукой. Элса Цунк застонала во сне. Маг пощелкал пальцами над ее головой. Девушка шевельнулась, ресницы ее затрепетали. Светло-голубые глаза уставились бессмысленным взглядом в серые глаза мага. Она постепенно приходила в себя. Небольшой предмет упал из ее руки на пол – это была старинная курительная трубка, деревянная, потемневшая от времени.

– Что? – выдохнул Хабермайер. – Вы видели… что-нибудь?

– Видела, но… очень нечетко.

– Что?

– Я видела человека, свечу в подсвечнике… – она перевела взгляд на горящую на столе свечу в серебряном подсвечнике. – Похожем на этот…

– Еще что? – нетерпеливо спросил Хабермайер. – Вы рассмотрели человека?

– Рассмотрела. Молодой человек с усами… лет тридцати в старинном бархатном халате… читал при свече… книгу… за столом.

– Какую книгу? – воскликнул маг. – Вы видели название?

– Нет. Видимость была плохая… из-за свечи… она как будто искрила…

Маг произнес что-то похожее на слово «рефракция».

– Еще что?

– Чернильница в виде замка, с крышкой-башней. Вообще, мне показалось, что там были и другие источники света… какие-то узкие продолговатые отверстия, через которые пробивался яркий свет…

– Странно, – произнес задумчиво Хабермайер, потирая подбородок. – Откуда свет? Непонятно… Какие еще предметы были на столе?

– Курительная трубка… Вроде этой… Костяной нож для разрезания бумаги, – стала вспоминать девушка. – Носовой платок… небольшой ключ… по виду, от ящика стола… гусиное перо с серебряным ободком… хрустальный графин с вином… стакан… песочные часы.