Пристань святых - Уильям Берроуз

— Господи, из этого наверняка что-то получится!

Много ребят приходило таким образом, нормальные привлекательные подростки. Многие из них обладали способностями, которые они хотели передать своему потомству, и потому мы брали у них образцы в тот момент, когда они занимались своим любимым делом: бросали ножи, стреляли, катались на коньках и т.п.

Два парня, занимавшихся карате. Они трахаются стоя. Один из них, кончая, издает вопль: «Кьяй!», разбивает витражное окно и кирпичную кладку.

Два молодых вора, ограбивших банк, в светло-зеленых костюмах и серых широкополых шляпах. Дешевый отель, деньги разложены на кровати. Деньги возбуждают их, словно кошачья мята. Они раздеваются, наносят на тело смазку и катаются по кровати. Затем бросают жребий, кто кого будет трахать. Побеждает обладатель пикового туза. Второй парень встает на четвереньки, и первый трахает его. В это мгновение врываются легавые, и у них глаза лезут на лоб при виде того, чем занимаются ребята. Не прекращая своего занятия, юноши хватают автоматические пистолеты «вальтер», снабженные глушителями. Волосы встают дыбом у них на голове, когда из разных отверстий одновременно извергаются сперма, ректальная слизь и бездымный порох. Легавые падают на пол под градом беззвучных пуль.

Цирковые Мальчики дрессируют зверей с целью совершения убийств и саботажа. Маленькая мохнатая обезьянка забирается в генеральскую палатку с кривым ножом в лапах. Опытные куницы знают все главные артерии. Тигры-людоеды обожают белое человеческое мясо. Целый цирк собирается перед клиникой, и мы берем образцы, пока они демонстрируют нам свои трюки. Им хорошо известна длина волны животных, и они умеют включать и выключать их. Они могут вызвать панику среди зверей или пробудить в них ярость. Мальчишки общаются между собой с помощью рычания, урчания, мяуканья, лая, тявканья. Они скалят зубы друг на друга, словно дикие собаки. Когда они трахаются, они тоже скалят зубы, воют, стонут, и волосы встают у них дыбом по всему телу, от лодыжек вверх по ногам, покрывающимся гусиной кожей, к волосам на ягодицах и между ними и до шеи и головы. Они запрокидывают голову и воют, и стая волков воет вместе с ними.

Пим Пам, слоновий мальчик, пяти футов ростом с одним черным и другим зеленым глазом. Он никогда не разговаривает, а общается только с помощью особых вибраций, которые вы чувствуете внутри. Нам приходится брать его образец в том месте, где пасутся слоны. На расстоянии трехсот ярдов впереди находится большое стадо. Несколько сот обнаженных новобранцев из Биафры выстраиваются вокруг и вытягиваются по стойке смирно. Пим Пам встает на четвереньки, и я вставляю трубку в его худую узкую задницу и включаю вибратор. Пим Пам начинает дрожать, мотая головой из стороны в сторону, в глазах появляется панический страх. Когда он кончает, трубка вылетает из него и, пролетев со свистом по траве, ударяет по слонам. Они взмахивают бивнями и начинают дикий бег по направлению к английскому консульству. От их бега стонет земля. Я спрашиваю парня, как у него подобное получается, и он пишет ответ на грифельной доске: «Я представляю то, чего мне очень хочется, и, когда я кончаю, это происходит».

1920 год. Вооруженные ребята с автоматами Томпсона в черном «кадиллаке». Один из них — на заднем сиденье. Парень с оружием садится на колени к своему дружку, открывая ему свою задницу, вы чувствуете, как щекочет у него в яйцах, а автомобиль несется по пустым улицам, губы сжаты, глаза сияют. И вот они подъезжают к перекрестку, три пистолета с Веста-Сайда. Он поворачивается вокруг своей оси, пустые гильзы дождем сыплются на его тело.

Парни-шаманы с помощью известных им способов заставляют врага чихать, смеяться и икать. Двое из них трахаются стоя, и смеются, и кончают смеясь. Их смех проникает прямо вам в нутро. Они трахаются на четвереньках, затем встают на колени, брызгая спермой и выкрикивая: «АХУ АХУ АХУ». Их сперма летит на пятьдесят футов. Один садится к другому в промежность, и они начинают икать, вначале медленно, затем все быстрее и быстрее, и их икота разлетается, подобно пулям. Другие ребята способны призывать ветер и вызывать землетрясения, стоя голыми на холме по колено в траве, медленно двигая бедрами и при этом взмахивая руками с криком: «Ветер Ветер Ветер». И ветер со свистом занимается вокруг их тел, сдувая сперму. Все заканчивается ураганом. Сейсмические парни трахаются медленно и тяжело семьдесят тонн на квадратный дюйм вы чувствуете как скапливается энергия под земной корой как рушатся дома как бегут люди. Ребята кричат и грохочут их бедра содрогаются и в земле возникают глубокие трещины.

Музыкальные Парни с флейтами, барабанами и цитрами, сложная паутина из шерсти, струн и проволоки позволяет извлекать музыку из порывов ветра. Парень с золотистыми волосами с волчьим лицом Пана и с голубыми глазами растягивает на ремнях чернокожего юношу, садится на корточки у него между колен и вставляет вибратор. Парень с лицом Пана играет на флейте все быстрее и быстрее и, когда он кончает, мы с Брэдом падаем на пол. Это и есть ПАНИКА. Юноша, черный и блестящий, словно обсидиан, опускается на колени с барабаном между ног, другой парень заходит и начинает трахать его в такт мерным звукам барабана. Ребята танцуют обнаженными под удары барабанов, один из них стоит в середине. Он полукровка, в нем течет китайская кровь вперемешку с кровью южноамериканских индейцев, у него прямые черные волосы, кожа, гладкая, как фарфор с изысканным розоватым оттенком. Из кожаного портфеля извлекается воронкообразный инструмент с перегородками, сужающимися к выходному отверстию, и присоединяется к нашей трубке. Увидев воронку, мальчишка опускает глаза и прикусывает губу. Два парня, отведя ему колени назад, несут его на операционный стол. Они вставляют в него трубку, воронка выступает наружу. Один юноша, очень высокий и худощавый, занимает место перед ней и начинает дуть в огромный рог из очень тонкой меди, сделанный в форме раковины улитки. Звука не слышно, только вибрации сотрясают парня изнутри. И вот две половины его тела трутся одна о другую, пока не возникает впечатление, что он сейчас расколется надвое, и в этот момент он несколько раз извергает семя до самого подбородка.

Зеленый парень в кожаных плавках стоит, улыбается и медленно потирает свои плавки одним пальцем. Маленький чернокожий парнишка выполняет роль переводчика.

— Он — парень-ящерица. Думает очень медленно. И много не говорит.

При таких медленных движениях у него на все уходит три часа и, когда он наконец кончает, он отрывает металлическую стойку кровати и завязывает ее в узел.

На двух парнях-змеях с покатыми лбами и черно-голубыми глазами плавки из рыбьей кожи. Они общаются с помощью шипения, от которого вас охватывает ужас. Мы ведем их в операционную и вставляем трубки в обоих. Они лежат там и смотрят друг на друга немигающими змеиными глазами. Затем один из них открывает рот, его клыки вылезают на целый дюйм и он кусает второго. Они кусают друг друга, шипят и заливают простыни желтой спермой. Их заводят укусы — дрожа с ног до головы, они стремятся излить яд. Позднее мы исследовали его химический состав. Он похож на цианистый калий — убивает в течение нескольких секунд. На самих же парней-змей он не действует.

Однажды вечером на закате я перечитывал «Питера Пэна» и вдруг почувствовал этот странный аромат, подобный запаху разложившегося сексуального трупа, и я сразу же понял, что он исходит от Парней Бубу. На них розовые, лиловые и желтые рубашки в тон их язвам. Они стоят в томных позах, почесывая друг друга и покуривая маленькие трубки. Сами они розовато-лиловые и издают сладковатое благоухание распада. Мы надеваем резиновые перчатки и маски. Никто из них не раздевается сам — все раздевают друг друга. Они всегда все так делают: кормят друг друга, зажигают друг другу трубки, чешут язвы друг друга, вытирают друг друга. Их язвы — это отдельный, заслуживающий особого внимания предмет. Они эрогенные, немного припухшие, гноящиеся. Один из парней показывает мне, как он может заставить язву двигаться по его телу, а затем переходить на кого-то из его товарищей. Так они передают свои язвы друг другу. Один из них выпускает струю лилового гноя из язвы и попадает в самую маленькую букву «е» в таблице для проверки зрения, висящей на противоположной стене. Отшелушивающиеся язвы они счищают в сухую пыль, которая разносит заразу на мили вокруг.

Брэд, который чуть-чуть напоминает плохого католика из романов Грэма Грина, вдруг выкрикивает:

— Грег, у меня возникли нравственные сомнения по поводу всего этого.

Я прошу его не быть таким идиотом. Неужели все, чем мы занимаемся, хуже Бомбы? Мы должны получить сыворотку из язв, чтобы использовать ее против врага, который не может оставить всех остальных в покое и заняться собственным делом, потому что в голове у него не больше, чем у возбудителя оспы, против христосиков-крепышей-любителей консервированной тушенки, страдающих запорами, сбрасывающих свои бомбы с вертолетов, финансируемых «Моральным Перевооружением» [34], на ни в чем неповинных индейцев… «Привет, ребята»… Ну, привет, грязное прогнившее «Я» и дай ему водяной пистолет в его мертвые серые зубы. От язв все обыватели сгниют до костей за тридцать секунд.