Волчий уголок - Александр Пискунов

Славик осторожно, чтобы не растаскивать настеленное, полез к выходу.

Солнце золотым сияющим пятном широко расползлось в блеклом дымчатом небе. Озеро еще спало, неподвижное, серое от отраженного лесного берега. Белые кружки слабеньких волн ненадолго появлялись на неподвижной поверхности. Гуляла рыба. Похоже, день предстоял знойный. Не меньше 18 градусов уже есть прикинул Славик.

Отец нес к костру мокрый озерный камень.

– Проснулся? Ну как? Может, сегодня домой? Отгуляли два дня и хватит. Оголодали.

Славик промолчал. Он нисколько не сомневался, что отец шутит.

– Лучше скажи, сколько градусов.

Отец призадумался, повертел головой, расстегнул ворот рубашки. Славику понравилось. Отец всерьез относился к уставу, хотел правильно ответить.

– Порядка 17 градусов по Цельсию. Похоже, будет хороший денек.

Славик усмехнулся довольно. Они одинаково чувствовали и предсказывали погоду.

К воде он сошел босиком. По устному дополнению к уставу он должен был умываться всегда и без напоминаний. В прозрачной воде мальки веером разлетелись над белым песочком. Впереди темными торпедами ушли в глубину окуньки покрупнее. Мальки далеко не убежали, развернулись и толчками начали приближаться к непривычно белым в воде ногам.

Славик зевнул, присел на корточки и пригоршнями несколько раз плеснул в лицо водой, громко пофыркал. Такой теплой водой он бы умывался без напоминаний. Он бы и искупался, да одному рано утром лезть в огромное с неизвестными глубинами озеро как-то не хотелось.

Вытерся он рукавом рубашки. Зря брали полотенца, подумал мимоходом. В деревне купаешься с утра до вечера и никакие полотенца не нужны. Вспомнил про зубы. Долго думал, но потом все-таки нашел липовую палочку, очистил от коры и долго держал ее в огне. Дымящийся кончик сунул в озеро… Невкусным, крошащимся углем слегка погладил зубы и скорее прополоскал во рту.

Отец все мудрил с камнями у костра. Вчера он сказал, что камней здесь много – грех не сделать удобный очаг. И вообще он терпеть не может бестолковые костры, из которых во все стороны торчат не догоревшие палки. Недаром он отказывался ехать без хорошего топора. Руками трудно наломать дров для аккуратного костра, а тем более для печки. Что настоящая печка рано или поздно появится, Славик не сомневался. Отец уже соорудил нечто вроде ниши, на которую сверху удобно становились оба котелка. Огонь в нише горел ровно, заполнял все пространство. А если требовалось большое пламя, оставалось большое место впереди, огороженное полукругом из камней.

– Завтрак будет легкий, без сала, – заявил отец. – Нужно оставить небольшой неприкосновенный запас. Зато чаю – сколько хочешь. Чай отличный – из смородины. Нашел несколько кустиков, жаль, ягод нет. Может, поздновато для смородины. Но вообще я давно заметил, что плодоносящему деревцу или кустику при таком… столпотворении стволов в лесу нелегко вырастить качественные плоды. На тех рябинах есть ягоды, которые к озеру склонились, солнце видят. Которая в лесу – нет ничего. Черемуху нашел – пустая. Конечно, наша большая елка понавешала на себя шишек: ей смородина не мешает… Принеси-ка ты вместо физзарядки охапку дровишек, – вдруг переменил он тему.

Славик начал глазами обводить их дворик.

– Топор на стенке под крышей, – подсказал отец. – Теперь там его постоянное место.

Топорик был заткнут за изгиб вплетенной в стенку ветки.

Славик пошел в сторону большой ели. Она стояла на ровном месте, а дальше полого начинался склон горы, заслоняющей озеро с запада. Крупные нижние ветви старой елки провисли почти до земли, но их основания не достал бы и взрослый. Выше по стволу сучья росли так густо, что через несколько метров полностью загораживали все пространство. Под деревом на бурой слежавшейся иглице валялись совсем свежие щепки, неровно отколотые, будто их наковыряли отверткой. Славик и рад был узнать работу дятла, да размеры щепок вызывали подозрение. Самая большая была длиной с карандаш и вдвое его толще. Остальные – под стать большей. И все же щепки явно появились из дупла, продолговатое неровное отверстие которого светилось на стволе под сучьями.

Обхватить дерево он смог бы разве что с отцом. Исследование дупла Славик оставил на потом. Несколько щепок положил в карман.

Дальше не росли березы и осины, только ели, большие с гладкими стволами. Много деревьев, вывернутых бурей, лежало на земле. Среди бурелома удобнее всего было идти по ним, опираясь о сучья. Славик отошел от стоянки не дальше двухсот метров, а уже казалось, что кругом дремучий лес на многие версты.

Веселила глаз кислица. Ее трилистники сплошным покровом устилали кочковатую землю. Славик знал эту съедобную травку. Заячьей капустой называл ее отец. Он пожевал одну вместе с ниточкой-стебельком. От кислого натощак лицо его перекосилось, закололо за ушами. Следующие листочки показались слаще. Он горстью начал вырывать целые куски из зеленого покрывала, а на нем почти не появлялось прорех.

Славик направлялся за дровами, но он хорошо усвоил, что они должны постоянно заботиться о дневном пропитании и многих других вещах, без которых не мила жизнь избалованному цивилизацией человеку. Правда, они добровольно отказались от большинства благ, совершенно необходимых в городе, где такое скопление народа, но горячей пищи, сухой одежды, обуви, они не собирались лишать себя в лесу.

Он наполнил объемный карман штормовки рыхлыми листиками и сразу начал рубить бескорый крепкий сук на упавшей ели. Сухое твердое дерево не скоро поддалось легкому топорику, искрошившему его в одном месте на мелкие кусочки. Славик не сразу сообразил, что рубить нужно не поперек, а наискось, тогда лезвие, откалывая слои, глубже входит в древесину.

Он быстро вспотел. После каждого надрубленного и сломанного сука прикидывал, не хватит ли уже на увесистую вязанку. Всякий раз получалось, что маловато.

Последний, решил он наконец и особенно лихо стукнул по крутому изгибу сука. Топорик звонко звякнул и, как живой, прыснул в сторону… Прямо на ботинок.

Боль вспыхнула, словно зажженный порох, но не стихла так же быстро. Славик замер, стиснул зубы. По тому, как боль медленно затихала, понял, что легко отделался. Топорик ударил по касательной, не до крови. На ботинке белел треугольник: верхний слой кожи срезало начисто.

По такому следу отец сразу догадается, что его сын не выполнил заповедь бывалого лесного человека: правильно ставить ноги при работе с топором и никогда не корчить из себя даже перед самим собой самоуверенного фраера, играющего с инструментом, чего никогда не позволит себе настоящий мастер. Примерно такое и услышал Славик, когда позднее признался, откуда у него такая отметина на башмаке.

Ни к чему было демонстрировать свой промах. Славик запустил руку под мох и иглицу, наковырял черной влажной земли и тщательно затер белое пятно.

Связать дрова было нечем. Он же сам убеждал взрослых не брать никаких лишних веревок. Несвязанная охапка кривых палок цеплялась за каждую ветку и расползалась из-под рук во все стороны. Славик трижды бросал дрова наземь пока донес до стоянки. В придачу и топорик все норовил выскочить из руки.

Отец с дядей Петей сидели у костра.

– Долго ты ходил, – отец встал. – Хороши еловые дрова, да трещат сильно.

– Ну и пусть себе трещат, – беззаботно заключил Славик.

– Дело не в шуме, – назидательно начал отец. – При треске угольки разлетаются во все стороны. И шалаш могут поджечь, и лес, и дырку на штанах сделать. Любого масштаба вред может одна искра причинить.

– А какие тогда собирать? – обиженно спросил Славик. – Других нет.

– Березовые хороши, хотя котелки закапчивают сильно. Осина – не то. Жару не дает. Ольха неплоха… Но, думаю, лучше всего лозняк, орешник. Конечно, ясень, клен. Но это деревья редкие, ценные.

– Чем они ценные?

– Тем, что древесина у них плотная, красивая, прочная. Сделать можно любую вещь.

– Рогатку, – фыркнул Славик. – Вспомнил, что именно на клене возле бабушкиного дома приглядел отличную рогульку и тайно срезал ее.

– Вот видишь, не на ольхе же ты рогульки ищешь, знаешь, что кленовая лучше. Фуганки, рубанки из клена делают, из ясеня – лыжи. – Он начал рубить и укладывать в поленницу принесенные палки. – За неимением гербовой пишут и на простой. Сойдут и эти. Жаль, маловато.

– А это? – Славик показал на низенькую другую поленницу коротко нарубленного валежника, сложенную по северной стенкой шалаша, как будто в деревне у стены сарая.

– Да здесь на один хороший костер в дождливую погоду. Должен быть запас. Послушался тебя, не взял настоящий топор, а с этим разве заготовишь. – Отец засунул топорик за ветку. – Следующий раз ремнем поверх штормовки подпояшись, будет куда топор сунуть. Как настоящий мужик-лесовик выглядеть будешь.

– Джинсы спадут.

– Спадут… – передразнил его отец. – Тогда держи их руками.