День счастья — завтра - Оксана Робски

— Отлично. Будем считать, что мы договорились.

— Спасибо. Я позвоню, уточню время.

Я повесила трубку, крайне довольная собой.

Во-первых, я вот так запросто сама организовала первый шаг нашей PR-кампании.

Во-вторых, я буду давать интервью. Да здравствует медитация! Все мои знакомые прочитают его. И кстати, Ромины родители. Я решила ничего не говорить им заранее. Пусть «узнают обо мне из газет».

Я позвонила Машке.

— Ну, как там?

— Да ничего особенного. Одна была более-менее, но заикается. Не знаю.

— Нет, заикается — не надо. Раздражать будет. Слушай, я не хотела тебе говорить, пока все не точно было. У меня сейчас была встреча: я договорилась насчет интервью в «Рублевском шоссе». Класс?

— Да. А сколько стоит?

— Да им сейчас вообще никто ничего не дает, они же новые. Ну не знаю — долларов 500 дадим за большой материал на целую полосу. И пусть фотографа присылают.

— Здорово. Ну ладно, а то меня там такой экземпляр ждет — чистая Шаде.

— Клево.

В гостиной я наткнулась на Рому. Сделала обиженное лицо, надула губы.

— Я уезжаю. У меня встреча на «Веранде», — бросил он мне by the way.

А если бы я не спустилась, он бы вообще мне ничего не сказал.

Ребенок только два дня из больницы, пережил такой стресс, а он в воскресенье — на «Веранду»?

Мысли накатывались одна на другую, как снежный ком при изготовлении Снеговика.

И слепились в одно огромное, шершавое Раздражение.

Я совсем забыла о том, что должна была приехать моя мама. Ее привез Ромин водитель. Он у нас работал «без-выходных-до-свидания», как выражалась одна моя знакомая. У нее самой «без выходных и проходных» работали все — от домработницы до директоров ее многочисленных магазинов. По полгода. Больше никто не выдерживал.

Мы даже думали небольшой домик ему купить — деревянный. Такие продаются, уже в сборе. Четыре с половиной тысячи стоят. С двумя крохотными комнатами, кухонькой и туалетом, Привезли, собрали, поселили водителя.

Но не успели. Рома ушел от папы. Нырнул, так сказать, в омут самостоятельной жизни с головой. И нас макнул. С Артемом.

Хотя Артем летит в Лондон бизнес-классом.

По крайней мере есть шанс, что у соседа от ног вонять не будет.

— Вам не жарко? — первым делом спросила моя мама мужа домработницы.

Он упорно носил красный комбинезон Ferrari.

Комбинезон до сих пор был как новенький.

— Нет.

Было градусов 25.

— Значит, сейчас будет жарко. Мы с вами займемся газоном. Так что лучше сразу переоденьтесь.

Он уже знал мою маму. Поэтому поверил ей на слово.

Я вздохнула. Если моя мама начнет заниматься газоном, значит, мы с Артемом будем держать грабли, совки и черенки.

Моя мама — профессор математики. Жизнерадостный, кокетливый, принципиальный, властный профессор. Когда весь ректорат МГУ стал разбегаться по частным школам, моя мама категорически отказалась от всех предложений. Так же категорично она запретила мне поступать в ее университет. Чтобы я не позорила ее — объяснила мне мама свою позицию.

Работа у нее всегда была на первом месте. «Ты можешь идти учиться куда угодно, только не в МГУ. Я договорюсь, чтобы тебя подготовили, и даже помогу поступить», — сказала мне мама, когда я училась в десятом классе.

Никакое другое учебное заведение я выбрать так и не смогла. Если не считать Щукинского театрального училища, где я провалилась на первом же туре творческого конкурса. Я читала Цветаеву. За длинным столом напротив меня — человек десять преподавателей. Все абсолютно так, как показывают в кино. Только не по одному вызывают, а запускают сразу по несколько человек.

Мальчиком, бегущим резво,Я предстала вам!…

— начала я с ходу, громко и звонко.

Все десять человек одновременно подняли головы и заинтересованно посмотрели на меня.

Я смутилась. И оставшиеся строки проговорила скороговоркой и без всякого выражения. Когда на последних словах я поняла, что на меня уже никто не смотрит, было поздно.

Не то чтобы я очень хотела стать актрисой.

Просто хотела узнать, есть ли у меня шанс.

Сейчас я думаю, что он был — ведь они все так сразу подняли свои головы!

Диплом для меня пришлось купить. Роме. Чтобы показать своим родителям. Он думал, что я им без диплома не нужна. Как оказалось, с дипломом я им не была нужна тоже.

Моя мама тоже всем говорила, что я учусь в институте. Мысль о том, что ее дочь не получила высшего образования, была для нее пыткой. О том, что она сама никогда и ничего для этого не сделала, я старалась не думать. У всех же разные представления о воспитании. Например, я не закончила музыкальную школу и не научилась играть в теннис Потому что, по словам мамы, я пришла к ней и твердо сказала: «Не пойду туда больше». А если бы ко мне с такими словами пришел Артем, то получил бы удар по попе и бодро отправился собирать мячи и теннисную форму.

Сложнее всего было для моей мамы смириться с тем, что теперь я ей давала деньги. Первые два-три года она отказывалась. Но потом, наверное, стало совсем тяжело. И она согласилась на «пособие» — это ее словечко.

Мы очень с ней разные. Если бы я работала в МГУ, возможность поступления туда моего сына была бы главным преимуществом моей работы. И я бы даже, наоборот, хотела, чтобы он пошел именно в МГУ — чтобы за ним приглядывать.

И, в отличие от мамы, я очень надеюсь на то, что в старости смогу рассчитывать на деньги моих детей. Пока, правда, одного.

Артем весело бегал с лейкой по всему участку.

Мама что-то сажала. Я не могла спросить что, потому что мы наверняка это уже обсуждали.

Но раз я согласилась, значит, наверное, что-то хорошее. Если только я никуда не спешила в тот момент.

Я улеглась в гамаке, и, как ни странно, садовые работы обошлись без меня.

— А где Рома? — спросила мама уже под вечер.

— Уехал, — ответила я, поджав губы. С таким видом, словно говорила: «Полюбуйся-ка на него!»

Мама оставила мой ответ без комментариев.

Только бросила на меня свой знаменитый взгляд.

Уверена, именно так она и смотрит на прогульщиков.

9

Наверное, каждая женщина в душе немного стриптизерша. Нужно только достаточно выпить.

Я приехала в офис к трем часам. Машка уже была на месте. Они пили кофе в приемной с Анжелой. Секретарша уговаривала их съесть шоколадные конфетки из нижнего ресторана. Они отказывались, потому что начали худеть.

— Тем более я сегодня уже съела тортик на завтрак, — призналась Анжела.

— Ну что, кого будем к психологу отправлять? — спросила Машка.

— Прямо сейчас начнем обсуждать? — Мне казалось, что обстановка слишком неформальная.

— Конечно. А чего ждать? Да, кстати, я позвонила в ЧОП один, так у них своя школа подготовки телохранителей. И они готовы с нами сотрудничать. И даже разработать индивидуальную программу.

Я удивленно посмотрела на Машку.

— А Илья?

— Там в три раза дешевле. Всего 2600 долларов. А если ты будешь настаивать на Илье, я решу, что… — Она запнулась.

Я не могла поверить, что она с такой легкостью расстается с Ильей. Две недели ревности, кокетства, ссор, интриг — ради чего?

— Да нет, надо съездить, поговорить, и, если все нормально… конечно. А ты где их нашла?

Машка смотрела на меня с облегчением и благодарностью. Неужели она могла подумать, что расставание с Ильей может быть для меня проблемой?

— В Интернете.

Мы все радостно захихикали. Включая секретаршу.

— А Илья сейчас едет? — поинтересовалась Анжела.

Я позвонила ему по телефону. Сказала, что, вероятно, мы не можем принять его предложение: для нас это слишком дорого.

Он опешил:

— Так мне не ехать?

— Мы просим тайм-аут. На недельку.

Лучше подержать его на всякий случай. Как запасной вариант.

— Я уже отказался от двух предложений, — пробормотал он.

— А вы бы не могли дать нам телефон психолога? Если вдруг он нам понадобится?

Машка прошептала: «Yes!» — и сделала соответствующее движение рукой.

— Дает? — одними губами спросила Анжела.

Я записала номер.

Мы выбрали Алекс (которая сержант вневедомственной охраны и прищелкивает каблуками), Клетку (которая молодая и честная и кинется на амбразуру), Мадам (с фальшивыми сережками и великосветскими манерами), Гору (которая гора адреналина ростом метр девяносто) — единогласно.

Прения возникли по поводу Эрудита, которая очень любит умные слова. И про которую Илья сказал, что ее брать нельзя, потому что она слишком будет полагаться на собственное мнение.

Мы ее взяли. Скорее всего, назло Илье.

Долго спорили насчет Оли, которая уже работала в личной охране, но при этом не умеет стрелять.

— Ну вы представьте, что это за человек! — горячилась я. — Она получала зарплату, и все остальное ее не волновало! А цена вопроса была — человеческая жизнь!