Под русским флагом - Отто Свердруп

Однако и с внутренней стороны лед стал таким крепким, что пришлось остановиться. Около 11 часов вечера 5 сентября мы наткнулись на большое поле и приготовились промывать котел. Дул сильный норд-ост. На льду мы нашли достаточное количество воды, чтобы вновь наполнить котел, а также запаслись впрок пресной водой, заполнив все баки.

Самое удивительное из испытанного нами за два дня, что мы стояли тут: в результате точных измерений оказалось, что мы продвинулись на два километра против сильного северо-восточного ветра. Видимо, такое здесь сильное течение.

Когда мы закончили работу, ветер тоже ослаб, и лед начал потихоньку расходиться. Немного за полночь мы отправились на северо-восток мимо островов Скотта-Гансена и вышли, наконец, в довольно узкую полынью. Но тут подул юго-западный ветер и в течение дня усилился до шторма, барометр сильно упал.

В акватории у островов Тилло лед плотно прилегал к берегу, мы никак не могли пройти и нам пришлось вернуться. Юго-западный шторм усилился настолько, что наша паровая машина не справлялась. Чтобы держать острова в поле зрения, мы подняли косые паруса и пробивались сквозь штормовой ветер на полном ходу.

Я боялся, что ветер сменится на северо-западный и лед прижмет нас к берегу. Поэтому я решил найти место, где мы сможем пробиваться сквозь льды так, чтобы лед был у нас и с внутренней стороны. В конце концов, в течение ночи нам это удалось.

Той же штормовой ночью мы услышали переговоры телеграфистов двух судов. Один рассказывал, что его судно попало в очень тяжелые льды, и что особенно сильным их напор был у островов Фирнли. Судно получило серьезные повреждения и, кроме того, дало значительную течь. Другой ответил, что они тоже попали в тяжелые льды и оказались затертыми, их судно тоже получило серьезную течь. Они рассказали друг другу, что перенесли провиант на палубу и готовятся ночью покинуть судно.

Мы послали им телеграмму и спросили, кто они такие. Но ответа не было. Только в 11 часов пополудни мы узнали, что эти суда – «Таймыр» и «Вайгач» русской гидрографической экспедиции, которая направлялась из Владивостока в Петроград.

Следующее утро встретило нас сильным ветром, туманом и дождем. В половине четвертого мы попробовали вновь продвинуться на северо-восток, чтобы все-таки пройти мимо островов Тилло, но льды все еще плотно прижимались к берегу, и нам пришлось вернуться в полынью, которая пока держалась без изменений. Конечно, она немного сузилась, но мы пока в нее вполне помещались. Мы надеялись, что сможем обогнуть острова, когда ветер ослабнет. Но тут спустился густой туман, и все наши надежды на то, чтобы сделать это сегодня, рассеялись.

В ночь на пятницу 11 сентября ветер утих. В половине третьего утра мы снова начали движение на северо-восток, и около четырех часов все-таки прошли мимо островов. Оттуда мы хорошо пошли вперед на подходящем расстоянии от берега. Затем, где-то в час пополудни, мы снова встали у мыса Тилло. Там была очень узкая полынья, лишь несколько саженей в ширину, протяженностью до самого мыса, она огибала огромную льдину, выраставшую в гору. Полынья была так узка, что картина получалась довольно устрашающей. Мы вызвали свободных вахтенных матросов, спустили на воду моторку впереди судна и пошли, промеряя глубину, пока не дошли до этой огромной льдины. Удивительно, но около горы было достаточно воды. Мы попробовали убрать льдину, преграждавшую нам путь. Затем дали на шхуне задний ход, чтобы хорошо разогнаться, и бросились вперед. Мы развили скорость до девяти узлов, старый «Эклипс» был тяжел, так что он прошел сквозь лед примерно до фок-мачты, там он остановился, но мы заметили, что льдина треснула прямо перед носом. Тогда мы начали крутить штурвал – сначала дали на правый борт, потом на левый, и в результате через час мы преодолели это препятствие.

Было тихо, лед не напирал. Вообще здесь, у сибирского побережья удивительные места – обычно тут достаточно мелко. Но когда мы измеряли глубины в полынье, то постоянно намеряли от 20 до 35 саженей, а у самого мыса, в нескольких саженях от берега, у нас все еще получалось 11 саженей.

Отсюда нам открылось примерно шесть квадратных миль чистой воды на северо-восток, затем мы остановились, дальше продвигаться было абсолютно невозможно. Нагромождения старого льда у мыса простирались далеко на берег. Насколько я понял, течение направлялось здесь на северо-восток.

В тот же день мы отправили телеграмму на «Таймыр» и получили ответ, что суда все еще крепко сидят во льдах и дрейфуют на северо-восток со скоростью полмили в час. В остальном положение не изменилось. Они готовы покинуть суда в любой момент. Сейчас они находятся примерно в 300 квадратных милях от нас.

В субботу, похоже, у нас появился шанс. Дул сильный северо-восточный ветер, небо было затянуто облаками. Мы промерили глубины вдоль края полыньи, пустив впереди моторку. Полынья все еще оставалась довольно узкой, так что мы продолжали находиться рядом с берегом.

Пройдя несколько квадратных миль на северо-восток, мы заметили простиравшийся на север длинный мыс.[28] За ним располагались два островка.[29]в проливе между мысом и островками была открытая вода, но пролив был довольно узок, а у островов лед напирал на берег и глубоко заходил на сушу. На моторке мы замерили глубину, она составила всего 12 футов, что отняло у нас всякую надежду воспользоваться этим путем. Мы вернулись обратно и вышли из пролива. Там мы заметили что-то похожее на бухту.[30] Промерили глубины, но вода вскоре спала настолько, что пришлось встать на якорь. Было около шести часов вечера. Вообще-то бухта была совершенно незащищенной с юго-запада до северо-северо-востока, но у нас не было выбора.

В тот день мы получили телеграмму с «Таймыра» о той земле, что они открыли к северу от Мыса Челюскин. Южное побережье этой земли находится на 78°54′ северной широты, а западная часть – на 104° восточной долготы. Затем она простирается на запад-юго-запад на 100° восточной долготы и 77°54′ северной широты. Южное побережье достаточно высокое и имеет золотистый цвет. В акватории этого побережья разбросано множество мелких островов. В проливе между островами Цесаревича и Николая II льда нет.

В воскресенье доктор, штурман и Пауль отправились на оленью охоту вдоль реки. Мы с Хансеном и Георгом сошли на берег, чтобы посмотреть, как выглядят льды дальше на северо-восток. Оказалось, что лед, к сожалению, не изменился: если бы нам удалось обогнуть мыс, то мы бы попали в залив Баренхофа. На обратном пути мы услышали свисток с «Эклипса», поняли, что лед начал движение, и поспешили обратно на борт. Ветер дул с запада-северо-запада, он быстро усиливался и гнал крупный лед к берегу.

Как только мы поднялись на борт, тут же бросились вперед, пробились сквозь лед, насколько это удалось, и временно пришвартовались к большой льдине как можно дальше от берега. Так продолжалось недолго, льды снова начали давить, но мы выбрались из больших льдин и вывели «Эклипс» в место, где лед был достаточно мелким, таким образом, мы спаслись от его дальнейшего напора. В конце концов мы пришвартовались во льдах, но оставили машину на полном ходу.

В понедельник ветер стих, но лед оставался прежним. Мы спустили лот, чтобы посмотреть, в каком направлении мы дрейфуем, но никакого дрейфа не заметили.

В первой половине дня мы подстрелили двух медведей, которые подошли к судну. Мы заметили еще двух, но так далеко, что нам было их недостать, лед был совершенно непроходим.

Мы заметили также морского зайца, который поодаль разлегся на льду. Мясо морского зайца вполне годится в пищу для человека, а из его шкуры получаются отличные завязки для лопарских унт. Поскольку нам требовалось и то, и другое, я послал Хансена, чтобы он добыл зверя. Но ему не повезло, он промахнулся.

Мы слышали, что «Таймыр» и «Вайгач» все еще крепко сидели во льдах – первый примерно в пяти милях от Земли Николая II, а второй – примерно в восьми от полуострова Таймыр. Оба судна медленно дрейфовали к берегу. Ветер держался северо-западный, со скоростью 8-10 метров в секунду. Все шло к тому, что и им, и нам грозила зимовка примерно в том районе, где сейчас находились суда. Если бы подул сильный штормовой ветер с востока, то лед бы отнесло от берега, и мы смогли бы приблизиться друг к другу. В ином случае перспективы были безрадостными для обеих сторон. Мы находились пока на одном и том же месте, лед не проявлял ни малейших признаков движения. Но мы продолжали нести ходовую вахту и стояли под пульсирующими парами, чтобы немедленно быть готовыми, как только поступит сигнал, – мы не знали, когда в это позднее время года может случиться прибрежный шторм.

Среда 16 сентября началась свежим южным ветром и затянутым облаками небом. Барометр падал с вечера понедельника. Однако мы не замечали никаких признаков усиления ветра, в нем не было мощи. В дневнике записано: «Похоже, нам придется остаться тут на зиму, но это плохое место для зимовки. Мы рискуем однажды, в течение зимы, отправиться в дрейф на север с первым же сильным береговым ветром, возможно, прямо на полюс». Перспективы для охоты здесь были также мрачные, к тому же нам обязательно требовалось достать для зимовки несколько шкур морского зайца.