В интересах личного дела - Галина Владимировна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Узнать будет не проблема.
Варя зачерпнула столовой ложкой картошку с мясом, перешла по ссылке и замерла с открытым ртом.
– Паша, это был вечер, устраиваемый Роговым – отцом Светланы! Она тоже есть на фото, – выпалила Варя, тут же позвонив Климову. – Ты понимаешь, что это значит?!
– Да. Понимаю, – ответил он странным сонным голосом. – Они, возможно, были знакомы.
– Возможно? Ты что, не догоняешь? Они точно были знакомы! – Она принялась жевать, забубнив с набитым ртом. – Это связь, понимаешь? И мужик рядом с ней… Это не Рогов и не Буторин. Но физиономия до боли знакомая.
– Ты жрешь, что ли, Варька? – уже бодро поинтересовался Климов.
– Ужинаю, – поправила она его.
– А чем ужинаешь?
Она перечислила ингредиенты в стеклянной форме, превратившиеся в замечательную запеканку.
– Ого… А я, вообще-то, неподалеку от твоего дома. Заеду на картошечку? – И, не успев дождаться от нее приглашения, Павел проговорил: – Заеду. Доставай приборы.
Климов явился к ней прямо со свидания – она была неплохим сыщиком и поняла этого сразу. От него за версту пахло духами. Рубашка, в которой он остался, сняв куртку, измята, одна из пуговиц мотается на одной нитке. Еще утром с этой рубашкой все было в порядке. И еще у Климова был тот самый томный взгляд, которым он всегда встречал ее на своем пороге, если у него в этот момент гостила женщина.
Варя не часто его навещала, и все больше по делам. Ну да, да, иногда она их нарочно выдумывала, но никогда не приезжала просто так, как он, – поужинать. Всякий раз она заставала его не одного, и он смотрел на нее именно таким поплывшим взглядом.
Ее сердце поныло всего минутку и тут же ровно забилось. Она свыклась с мыслью, что Климов не для нее. Варя поставила перед ним тарелку с картофельной запеканкой.
– Рассказывай и показывай, – сразу потребовал Климов, хватая вилку и нож.
Варя послушно открыла папку, принявшись листать фотографии.
– Хм-м… – Он удивленно вскинул брови и пробубнил с набитым ртом: – А она не особенно церемонилась в вопросах морали. А Буторин мне лапшу вешал: мое сердце, моя душа! Давно вместе, счастливы, бла-бла-бла… А она на мужиках висла. Варька, тащи бумагу и карандаш! Будем записывать.
– Что конкретно писать? – уставилась она на него, вернувшись с бумагой и ручкой.
– Во‐первых, нам необходимо выяснить…
Список получился внушительным. Просмотрев его, Климов приуныл. Где найти на все время? Они с Варей одних спутников Ляли насчитали семь человек. И три постоянные подруги. Личности почти всех им удалось установить, кроме мужчины, который сопровождал Одинцову на званом вечере у отца Светланы Роговой.
– Десять человек, Варька, – с тоской глянул на нее Климов, подчищая горбушкой хлеба остатки запеканки в стеклянной форме. – Это метаний на три-четыре дня.
– Девять, – поправила его Варя. – Личность десятого не установлена. Но можно спросить у Светланы Роговой. Она неподалеку все время крутилась с каким-то парнем.
– Помнит ли она его? Сколько лет прошло!
– Но попробовать-то стоит. А заодно и про Лялю спросим. Знала ее, нет? Может, не просто так их переодевали – выбор не случаен?
– Возможно, – покивал Павел и сонно моргнул. – А может, просто подвернулось тело подходящего размера.
– Серьезно, Климов? – Варя разочарованно глянула на него и фыркнула: – Это же какой фантазией надо обладать, чтобы провернуть такое!
– Воспаленной, – ответил он, лениво улыбаясь.
– Но там был не один человек, это точно. И все психи?
– Ну не все, а режиссер точно ненормальный.
– Может, да, а может, и нет.
Варя покусала кончик авторучки и вывела большими буквами в самом верху исписанного листа – РЕЖИССЕР.
– Почему нет?
Павел вытянул длинные ноги, развалившись на стуле, и Варя с грустью подумала, что ее маленькая кухня точно ему не подошла бы, явись он к ней жить. Сидя возле окна за столиком, Климов доставал пятками до холодильника, стоящего справа от двери.
– Может, этот человек решил мстить? Таким вот изощренным образом.
Она написала рядом со словом «режиссер» «месть» и все-таки поставила знак вопроса.
– Не изощренным, старший лейтенант Воронова, а извращенным. У парня сто процентов не все дома.
– А почему ты решил, что это непременно мужчина? Может, это женщина? Методы, скажу я тебе, не очень похожи на мужские.
– Может, и женщина, что еще хуже – найти будет сложно, если вообще возможно.
Климов широко зевнул, согнул колени и резко встал.
– Пора мне, Варька. Как жаль, что в твоей квартирке нельзя поставить раскладушку! Ладно, домой поеду. А ты завтра с утра узнай адреса ее подружек и навести.
– А работа?
– Все решу. Полковник дает добро. – Климов, стоя у входной двери, с хрустом потянулся. – У нас с тобой пока резонансных дел нет.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – суеверно поплевала Варя в стену и подергала плечами. – Как знать, майор, и это дело в какой-то момент может стать резонансным.
– Теперь мне поплевать, да, Варюха? Не накаркай!
Он кисло улыбнулся, взялся за ручку, но вдруг обернулся, внимательно ее осмотрел и спросил:
– А почему ты никогда волосы не распускаешь? Шикарно же, ну!
Что он счел шикарным, волосы или ее саму, Варе оставалось лишь догадываться. Но не спала в ту ночь она долго, пряча счастливую улыбку в подушку.
Глава 9
– Ты вообще кто?
Парикмахер Маша, покуривающая от безделья в распахнутую форточку в комнате приема пищи, смотрела на Варю оценивающе, как на потенциального клиента, который все не шел и не шел. Ее коллеги уже по несколько раз пеньюары стряхнули от остриженных волос, а она от безделья вешается.
Как сглазил кто! Раньше в очередь за три дня записывались, а потом как коса на камень нашла – никого ни по записи, ни просто так.
Маша была худенькой, невысокой, поэтому всю свою жизнь носила высокие каблуки. За лицом тщательно ухаживала, и в тридцать восемь никто ей больше тридцати не давал. Прическа… Ее не было. Она стриглась под ноль, оставляя кудрявый чубчик, прекрасно зная, что это ей идет и молодит еще больше. Она вообще любила менять образы. На каждый возраст у нее имелся свой и в запасе еще три-четыре. Но они планировались уже после сорока.
Полненькую девушку с румяными щечками и ужасным хвостом она бы точно преобразила. Сделала бы ей стильную стрижку, осветлила пряди и…
– Я из полиции. – Розовощекая толстушка показала
