В интересах личного дела - Галина Владимировна Романова

Да, да, его шантажировали. Выдвигали страшные требования, грозили разоблачением. Но он, невзирая на страх быть разоблаченным и предстать перед невестой в невыгодном свете, отказал шантажисту.

– Я не стану этого делать, – сказал он задавленным голосом, лежа на больничной койке. – Никогда не стану. Можешь предпринимать что угодно, я не пойду на поводу у ваших больных фантазий.

– Это ты о чем, дружище? – хохотнул шантажист в телефонную трубку.

– Это я о том, что ты сотворил со своими дружками. Очень грубо и неэффективно!

– Да? А разве ты не в больнице? А твоя невеста не там же? Метод очень действенный, скажу я тебе. Для манипуляций и запугивания. Но… Но это не мой метод, дружище.

– Что ты хочешь этим сказать? – Вадик нахмурил брови, почти полностью скрывшиеся под повязкой.

– Что это не я!

– В смысле?!

Вадик точно помнил тот страшный холод, который промчался по его распластанному на больничной койке телу. Как будто его в емкость со льдом погрузили или в прорубь сунули, так ему сделалось холодно и страшно.

– Это не я, детка, – передразнил его собеседник Светлану. – Стал бы я так заморачиваться! Тут явно придурок какой-то забавлялся.

С этим Вадик был не согласен. Вспомнив все обстоятельства происшествия, он пришел к выводу, что «придурок» весьма умен. Придумать подобное и воплотить в реальность требовало как умственного, так и физического напряжения.

– Тебя обложили со всех сторон, детка, – ерничал его собеседник, позвонив на следующий день. – У кого-то ты прочно засел в печени.

– А может, не я? – предположил он. – Думаешь, у Светы с ее деньгами нет врагов?

– Не знаю.

– Да ты один из них, урод! – заорал на него Вадик. – И я все расскажу ей, понял! Как только она окрепнет. И мне плевать!

– На что? – поинтересовался после паузы его собеседник.

– Расскажи ей все про меня! Все, что знаешь. Посмотрим, в чью сторону будет перевес.

– Это ты о чем?

– О степени вины, придурок! То, чем ты меня шантажируешь, – фигня полная. А вот твои требования тянут на уголовную статью. И на срок приличный. А ты…

Вадик понял, что выдохся. В глазах потемнело, боль перекатывалась с затылка в лоб, оттуда растекалась в виски, тошнило.

– Пошел ты к черту! Не звони мне больше…

Шантажист больше не звонил, но Света вдруг переселила его на первый этаж. И Хлопов вел себя с ним неадекватно. Раньше он не позволял себе такого пренебрежения. А сейчас…

Вадик подошел к окну уперся взглядом в забор.

Будто в тюрьме, подумал он. Повернувшись, окинул взглядом комнату. Просторная, но обстановка весьма аскетичная. Как в гостинице. Или в гостевой комнате их офиса, где иногда оставались ночевать припозднившиеся сотрудники, выполняющие важную срочную работу.

Ему все же пришлось собрать чемоданы. Бегать по лестнице за трусами и носками, все сочли неудобным. Его отселили, сделали гостем в этом доме, и без вмешательства Хлопова здесь не обошлось. А если тот узнает обо всем, чем его шантажируют, и доложит об этом своей хозяйке, то жить в этом доме Вадику останется три с половиной мгновения.

Может, самому обо всем рассказать? Покаяться, и она поймет и простит?

Вадик присел на край дивана, на котором ему теперь надлежало спать в одиночестве, поставил локоть на колено и обхватил лоб растопыренной ладонью.

Рассказать? Признаться или нет? Поверят ему? Не сочтут лжецом и притворщиком?

Света, конечно, могла бы ему поверить, если бы не этот гадкий Хлопов, круживший вокруг Вадика матерой акулой. Как он смотрит на него! Как ухмыляется! Ему, может быть, уже что-то известно. И Хлопов уж точно все преподнесет Светлане со своей точки зрения. У него не будет шансов оправдаться.

Вадик посмотрел на свои вещи, которые еще не успел развесить на плечиках и разложить на полках. Имеет ли смысл? Переселение из спальни на первый этаж – всего лишь отсрочка. Его выставят из этого дома и выгонят с фирмы. Надо трезво оценивать ситуацию и предугадывать события. Нельзя дожидаться неизвестности и потом бежать отсюда с поджатым хвостом и отбитым задом.

Он уйдет отсюда раньше. Сейчас.

К тому же неприятности, в которые они попали на дороге, явно к нему отношения не имеют. Это происки врагов Светланы, и все может повториться, причем с гораздо более страшными последствиями. Могут не оставить в живых ни ее, ни его.

Вадик так не хотел! Он хотел жить. И чтобы Света жила. Но если ее не станет, он не допустит обвинений в том, что остался жив.

Черт! Совсем запутался.

Вадик встал, выкатил из-за двери пустые чемоданы и принялся складывать в них вещи.

Он съедет. Пока не знает куда, но съедет. Вещи уложил аккуратно, чтобы не измять – не понадобится искать утюг в случае необходимости. Ему ведь теперь и о работе надо задуматься, что-то подыскать. А являться на собеседование в измятой одежде так себе идея.

Поставив чемоданы у двери, Вадик полез в задний карман за мобильным. Захотелось позвонить квартирантам. Надежда слабая, но вдруг?

Ему никто не ответил, и тогда он позвонил соседке. Бывшая учительница, ныне подрабатывающая консьержкой, была ненавязчивой, аккуратной и очень незаметной на их общей кухне. Она ему нравилась. Может, была излишне подозрительной, но это ему никогда не мешало.

– Алло, Вадим, вы? Ох, как я рада вас слышать. Хотела вам звонить, честное слово!

– Что-то случилось, Анна Сергеевна? – Он сразу насторожился, уже ничего хорошего не ожидая.

– Ваши квартиранты позавчера утром съехали. И разговор со мной такой странный затеяли: про возможную субаренду вашей комнаты и все такое. Намекали, что я буду в доле. Так и сказали, представляете! Я им – категорически «нет». Они ключи мне в лицо швырнули и уехали. И знаете… Боюсь оболгать их, но, по-моему, кое-что из вашей комнаты пропало. Не вижу постеров на стене. Старинного радиоприемника. Вы им, кажется, дорожили.

– Черт с ними с постерами и приемником, – рассмеялся он, боясь поверить в удачу. – То есть их нет и я могу вернуться?

– Конечно! Это же ваша комната, Вадим.

– А они не приедут снова?

– Это вряд ли, – подумав, ответила Анна Сергеевна. – Из их разговоров на кухне я поняла, что они уезжают за границу работать. На полгода. А из их срока аренды осталось три месяца, разве нет?

Да! Да, да, да…

– Все, я еду домой, – выдохнул он с облегчением. – Сегодня вечером будем чай пить, как раньше. С меня чай, вода и сахар. С вас ваши превосходные коврижки с медом.

– Ставлю тесто, – по-военному кратко ответила соседка и