Конкурс - Надежда Белякова

Наконец, все умяв и загрузив, она и сама уселась на заднее сиденье, придерживая боком осветительные приборы, чтобы не сильно гремели и болтались по дороге. И, когда Геннадий тронулся с места, с удовольствием открыла ноутбук, лежащий на ее коленях. Ехать предстояло через центр. А это означает, что впереди пробки, пробки и пробки.

Гена, как обычно, за рулем. Вдова братьев Гримм последнее время очень довольна, что с ноутбуком и вставленным в него скайлинком ей все пробки нипочем. Так и в этот день, преодолевая московские пробки, они едут к известному, суперэлитному найт-клубу «Вилла Радзивилла», в котором Вдова братьев Гримм должна провести фотосъемки, чтобы осуществить свой арт-проект:

– В этих пробках Толстым и Достоевским можно успеть стать! Так рада, что купила, легкий такой, удобно. А то я так давно не писала «для себя». С тех пор, как стали работать и пошли дела с фотографией. Когда я «выписалась» из сценаристов. Только заказные статьи, как эта, для которой сегодня нужно поспеть сделать фотосессию.

Геннадий, посмотрев на нее в зеркало водителя, как увлеченно она пишет, ответил ей:

– Здорово ты этот конкурс придумала: «Вспомнить самое жуткое в своей жизни и сделать из этого сценарий». Вот и у меня разное крутится… Но придумывать еще ладно… Ну, скажем, рассказывать… тоже можно.

Но как ты, сидеть и писать? Ну, нет… Даже в пробке!

Вдова братьев Гримм удивилась его наблюдательности:

– Ты не все трудности перечислил. Еще слушать или читать других! И писать рецензии на их опусы! Тоже нелегко порой. А это, кстати, условие конкурса: мы все – участники, должны читать друг у друга все написанное и рецензировать. Написанное и рецензировать, оценивать и давать советы. Только вот что странно. Куда-то все подевались. Бур, у него потрясающий триллер получался, но вдруг исчез. Да мало того – весь текст стер и не откликается. Потом, совсем умолкла Миралинда. Но ее история еще слишком туманна и откровенно романтична для триллера. Я ей написала об этом. Вежливо, не задевая амбиции автора. Но, быть может, она все же обиделась. Потому что тоже не откликается. – Вдова братьев Гримм подключила планшетник и нашла свой сайт. Очень обрадовалась, что кто-то что-то написал новенькое. И от удовольствия воскликнула: – А вот и появился Йёльс. О! Он дописал концовку своего триллера!

Вдова братьев Гримм умолкла, погрузившись в чтение того, что написал Йёльс. Посмеиваясь время от времени. И время от времени обсуждая прочитанное с Геннадием, томящимся в бесконечной пробке за рулем. После прочтения Вдова братьев Гримм обсуждала со своим другом, что она напишет Йёльсу в рецензии. Но Геннадий, зная характер давней своей подруги, заметил ей:

– А мне история этого Йёльса очень симпатична. Элегантна… Подумаешь, ведь Джеймс Бонд сейчас тоже старомоден с его тонкой иронией, но он не стал хуже! Поэтому столько любителей «старого кино». Не критикуй слишком резко, он ведь, судя по тексту, немолод. – Но, увидев гримасу на ее лице, отраженную в зеркальце, добавил:

– Да уж! Ты язва, и покритиковать кого-нибудь у тебя не заржавеет. О… двинулись!

Редкий случай, но Вдова братьев Гримм на этот раз на удивление легко с ним согласилась:

– Да, мне и самой нравится его синопсис, но для триллера недобирает его история, какая-то незавершенность в ней есть. А главное – неправдоподобно все с этим переходом по подоконнику. Проход по подоконнику – избитый и затасканный прием! Ну, не сочетается – смрад коммуналки и рыцарство ради чести прекрасной дамы. Нет! Фильма здесь не вижу! Фильма нет!!! Собственно, это я и напишу! О! А похоже, это у вас мужская солидарность! А ведь ты с ним и незнаком! Ну вот! Опять встали! Опять пробка! В этих пробках и Толстым, и Достоевским успеешь стать!

Вдова братьев Гримм набирала текст с рецензией на сценарий триллера Йёльса. Её пальцы с ярким маникюром проворно пробегали по клавиатуре. И, как только она допечатала свою рецензию, сразу же отослала Йёльсу.

15. Йёльс

Йёльс только что появился на дисплее компьютера. Он прочитал ее пост с критикой в его адрес. Он как раз ждал, как будет воспринято его воспоминание-триллер.

Йёльса огорчила жесткость ее негативной оценки. Но еще больше его задело то, что последние годы он жил с сознанием того, что его воспоминания – память о тех, кто остался в прошлом, – имеет человеческую ценность и значимость. И он как некий архивариус-хранитель и, в сущности, защитник их памяти, а значит, продолжения их жизни в нем самом. Это было его внутреннее королевство, которым он владел. А оказалось, что он не заметил, как сам оказался никому не нужным и неинтересным прошлым. Лишним, ненужным в наступившей реальности новых, других и совершенно чужих ему людей. В задумчивости он подошел к окну и долго смотрел на окаменевшую автомобильную пробку, эту замершую толпу машин, как дикие животные на водопое, сгрудившиеся и не дающие друг другу пробиться к спасительной воде.

Это была та самая пробка, в которой застряла Вдова братьев Гримм.

Он оглянулся и словно увидел, как полупрозрачным наложением на современный интерьер его квартиры скользят те, его прежние соседи по коммуналке. Вот кто-то дерется пьяный, вот соседка в бигуди уныло идет в комнату с чайником. Проплывает сквозь старого Йёльса прекрасная Нонка в наспех запахнутом халатике, в высоко взбитой прическе под названием «начес», покачиваясь на тонких «шпильках». Каждодневная ее шагистика по длинному коридору коммуналки, круглый год заставленному лыжами, санками, запасенными на весь год мешками картошки и оцинкованными детскими корытцами, в которых когда-то купали уже выросших давно детей, но держали в ожидании внуков. Шагистика, эта ее почти каждодневная репетиция и заучивание походок Мэрилин Монро и особого завораживающе сексуального покачивания бедрами «от Софи Лорен», почерпнутое на закрытых просмотрах «заграничного кино» в Домжуре, ЦДЛ и других элитных местах того времени. Где было событием появление нового фильма с участием заграничных звезд экрана. В руках у Нонки, как всегда, – яблоко и книга. Она, репетируя эти роскошные походки, проходя по коридору туда-обратно бесчисленное количество раз, старательно заучивала новые модные имена – Хемингуэй, Экзюпери, Ремарк, Фитцджеральд… Чтобы не перепутать в компании интеллектуалов, куда она, девчонка из Ефремова, так стремилась попасть… вернее – стремилась вырваться из этого коридора. А пока металась по нему, как пантера по загаженной клетке в зоопарке.

Йёльс сам почувствовал, что эти зримые воспоминания пробудили улыбку на его губах. По коридору идет с развернутым, как знамя, «Кодексом строителя коммунизма» Эсфирь Давыдовна – призрачный, плавно тающий перфоманс. И вскоре Йёльс опять остался один со своими мыслями.

Йёльс, припоминая прочитанное послание Вдовы братьев Гримм, с грустью произнес написанную ею критику в его адрес:

– «Не сочетается: смрад коммуналки и рыцарство в честь прекрасной дамы»! «Честь прекрасной дамы и… переход по подоконнику – забитый и затасканный прием!» А вот мы еще посмотрим, насколько это «затасканный прием»! – словно огрызнувшись невидимой рецензентке под ником «Вдова братьев Гримм», пробурчал он.

После последних слов Йёльс резко открыл настежь окно. Распахнув все створки окон своей квартиры, он залез с каким-то отчаянным куражом на подоконник. И попытался пройти по карнизу и выступам стены дома так, как он сделал это пятьдесят лет тому назад. На мгновение он почувствовал себя счастливым. Ему удалось дойти до открытого окна соседней комнаты, но в последний момент он все же… сделал неуверенный шаг и нечаянно оступился… и вот он падает, падает, падает с пятого этажа дома, рядом с которым стоит машина, в которой Вдова братьев Гримм и Геннадий обсуждают его историю.

Он лежал на асфальте еще живой, стонал. Над ним склонилась какая-то участливая бабка и спросила его:

– Милок, тебя звать-то как?

Йёльс прошептал едва слышно, силы его таяли:

– Триллер… удался…

Застрявшая в этой же пробке «скорая помощь» распахнула дверцы, выбежавшие врач и медбрат побежали туда.

Заботливая бабка, мешая им работать, крутилась под ногами и пыталась рассказать им, как что было. Но всем было не до нее. Но она повествовала, стараясь рассказать как можно громче, чтобы быть услышанной:

– Я его спрашиваю: «Милок, как тебя зовут?» А он ответил, но так тихо, тихо. По-моему, «Триллер» сказал. Еврей, наверно? Ведь нерусская фамилия-то. А мужчина видный! Жалко-то как! И кто ж его довел до такого?

Машина «скорой помощи» и подъехавшая полицейская машина создали дополнительные затруднения на дороге. Среди машин, застрявших в образовавшейся пробке, и была та машина, в которой сидела Вдова братьев Гримм. Но она была слишком увлечена постами на Фейсбуке и увязла в диалогах спорщиков по какому-то горячему вопросу. Поэтому увлечено писала на своем планшетнике, не отвлекаясь на события за окном машины. Она стучала по «клаве» и так и не увидела произошедшего на улице. Геннадий, пристально наблюдавший за всем случившимся, решил не отвлекать ее – просто чтобы не огорчать, не расстраивать ее перед работой.