Не лезь ко мне в душу! (СИ) - Вилкова Дарья

— А вы не думаете, Яна, что как раз в этом всё дело?

— В чём? — эти таблетки явно тормозили мой мыслительный процесс.

— В том, что вы одиноки. За этот год вы никого не впустили в своё личное пространство. А вам бы просто выплакаться на чьём-нибудь плече. Стало бы легче.

— Мне не надо, чтобы было легче! — ответила резко.

Нависла тишина. Ирина внимательно смотрела на меня, ждала чего-то. А до меня несколько секунд не могло дойти, чего именно она ждала. А потом поняла. Она хотела увидеть в моих глазах осознание того, что я сказала.

— Проблема не в том, что вы не хотите никого впускать в свою жизнь, а по какой-то причине не позволяете себе этого, — пояснила она. — Возвращение к полётам, месть тратхарам: вы считаете единственным правильным завершением своей жизни. Откуда такое самобичевание?

Я слушала её в ступоре. Сердце бешено стучало, как у шкодливого ребёнка, пойманного на подготовке новой пакости. Она озвучила то, о чём я даже думать не смела. Что же она была за ведьма, что так ловко теребила раны в моей душе?

— Вы забываетесь, Ирина. Время, когда вы можете пытаться влезть в мою голову, по понедельникам. До свидания, — не дожидаясь ответа, развернулась и быстрым шагом стала отдаляться от неё.

— Антидепрессанты запрещены при подготовке к полётам. Не боитесь, что я настучу на вас? — чуть повысив голос, чтобы я услышала, сказала она мне вдогонку.

Я остановилась и обернулась.

— Давайте. Стучите, — с вызовом ответила ей.

Она промолчала, и я ухмыльнулась.

— Только тогда, когда меня отстранят, я тут же уволюсь и уеду отсюда, и ваша работа закончится ничем, — уже собиралась уйти, как вспомнила её вместе с Тильдом. — Ирина, — обратилась я. — Я надеюсь, вы ни с кем не обсуждаете моё личное дело?

— Нет, конечно.

— Я надеюсь на это! — повторилась я, и смерив её недовольным взглядом, ушла в зал.

Уж лучше пусть будет шумная музыка, чем такие разговоры. Её слова о самобичевании ещё раздавались в моей голове, но я отбрыкивалась от них как могла. Секунды шока прошли, и теперь я не могла согласиться с ней. Какую-то чушь сморозила. Такого мне ещё ни один психолог не говорил.

От переполняемых эмоций меня немного потряхивало. Эффект от лекарства стал проходить, но новую таблетку пить не стала. Осталось продержаться полчаса, и здравствуй, коньяк.

Глава 13

Проснулась от звонка. Я не сразу поняла, что происходит. Голова раскалывалась, и не хотелось думать.

— Галло, кто звонит?

— Генерал, Жданов Вадим, — раздался мелодичный голос в наушнике.

— М-м-м… — недовольно застонала я. Если бы это был кто-то другой, поднимать трубку и не подумала, но это другой случай.

— Слушаю? — ответила на звонок.

— Яна, привет, — с улыбкой в голосе раздалось в наушнике. — Как ты?

— Нормально, — недовольно ответила я. — Разбудил меня.

— Извини. Хотел предупредить тебя, что приеду сегодня.

— Зачем? — встрепенулась я.

— Хочу тебя проведать. Я на Проксиме по делам. Как освобожусь — сразу к тебе.

— Когда?

— Часов через шесть.

— Тогда встретимся в городе.

— Почему?

— Не хочу, чтобы кто-то знал, что мы знакомы.

— По-моему, ты перегибаешь со своей конспирацией, — хмуро проговорил Вадим. — Я уже жалею, что согласился когда-то на это.

Со вздохом закатила глаза.

— Меня всё устраивает, — и чтобы не ввязываться с ним в бесполезный спор, быстро затараторила. — Всё. Встретимся через шесть часов, а мне надо сон досмотреть.

— Ладно, — сдался Вадим и отключился…

Мне повезло. Сон не покинул меня, и уже через пять минут вновь крепко спала. Из своей комнаты вышла только ближе к обеду. Настроение было скверным. Всё и все раздражали. Ещё не убрали голограммы с героями битвы, в воздухе продолжала висеть атмосфера веселья. Повсюду слышались разговоры о предыдущем дне. К сожалению, абстрагироваться от всего этого так же, как и вчера, не получалось. Всё-таки злоупотреблять таблетками, я была не намерена. Окружающих спасал только тот факт, что была суббота, и не было нужды с кем-то говорить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Жутко хотелось есть, но при этом было совершенно лень куда-то далеко уезжать или тащить еду в комнату. Решила быстро перекусить в столовой и только потом уже пойти в город. Народу было не очень много. По выходным большинство предпочитали проводить время вне училища.

Мне навстречу шла одна влюблённая пара. Сержант Коста обнимал за талию свою девушку и что-то шептал ей на ухо. Опустив глаза в пол, она смущённо хихикала. Я пыталась их обойти, но они умудрились занять всё пространство.

— Сержант Коста! — воскликнула я, напугав голубков. Они резко отстранились друг от друга, словно между ними вовсе нет отношений, кроме дружеских.

— Скажите мне, между вами всё серьёзно? — накопившееся раздражение стало сочиться из меня, как яд.

Парочка переглянулась.

— Да. Я люблю Мишель, а она любит меня, — твёрдо ответил студент.

Его девушка так же серьёзно кивнула, подтвердив слова любимого.

— И вы оба собираетесь стать пилотами?

Опять два кивка.

— И даже уже есть предпочтения, кем будете?

— Конечно. Будем управлять ударными крейсерами.

От их ответов щемило сердце. Эти небольшие кораблики были быстрыми и мощными. Выполняли функции космический пираний. Но пилоты именно этих кораблей умирали чаще всего. Часть меня шептала: "Это не твоё дело", но другая часть меня фактически кричала: "Достучись до них! Они неправы!". Я не смогла сдержаться.

— Вы осознаете всю шаткость ваших отношений?

В глазах студентов возникло недопонимание.

— После выпуска вы оба попадёте, фактически, в мясорубку. Вероятность того, что вы оба останетесь в живых к концу войны, фактически нулевая.

— Мы всё это понимаем, — ощетинилась девушка. — Но мы хотим жить полной жизнью здесь и сейчас.

— Очень удобно плыть по течению и не думать о том, что будет завтра. Но завтра всё равно настанет. И что вы будете делать, когда в этом завтра вы будете без любимого? Перешагнёте через ваши чувства и найдёте новую любовь? Зачем вы решились на отношения перед таким рискованным делом? Что мешало вам найти друг друга после войны? Когда опасность минует вас, и вы сможете зажить счастливо. В том случае, если кто-то из вас не выживет, то и чувство потери не будет таким сильным. Но вы, как дети малые, пустились во все тяжкие. Так легко открыли своё сердце, не понимая, насколько плохо вам будет потом.

С каждым моим словом в них поднималось раздражение. Они были со мной не согласны. Не хотели понять, что я просто пытаюсь защитить их.

— Что вы знаете о потере любимого? — как черт из табакерки возник между нами Тильд.

— Вас моя жизнь не касается! — огрызнулась я.

— Идите, — обратился он к студентам.

Они были только рады улизнуть от меня. Но Тильд остался. Я пыталась его обойти, но он не пропускал меня. Разозлившись, задрала подбородок и с вызовом посмотрела на него.

— Дайте пройти! — процедила сквозь зубы.

— Я хочу знать, что с вами не так.

— А я повторюсь, моя жизнь вас не касается.

— Если бы вы не отравляли жизнь окружающим, я бы согласился. Но вы достали всех! Так в чём дело?

— А вы зато всеобщий любимчик!? Получаете кайф от того, что половина студенток пускает на вас слюни? — и с ухмылкой добавила — Как и половина преподавательского состава.

Ни он ни я не заметил, что все взгляды с самого начала нашей перепалки были устремлены только на нас. И все молчали, чуть ли не дышали, лишь бы не спугнуть конфликт и не прослушать самое интересное.

— Я не даю никому повода, — серьёзно ответил он. — И не лезу ни к кому со своими злыми советами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я им зла не желала. Они сами не понимают, на какие страдания себя обрекают в будущем.

— Вы что ясновидящая? — возмутился он, и, не получив ответ, продолжил. — Вы не знаете, что ждёт их впереди. Погибнут они или нет, я знаю одно — нужно жить полной жизнью всегда. А умереть можно и в мирное время.