Пробуждение Посейдона - Аластер Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гома молчала. Она предположила, что существовала вероятность того, что список звезд и дат был обманом, недавно подстроенным ее матерью. Но у Ндеге не было истории подобного рода фальсификаций. Более того, обман не послужил бы никакой очевидной цели и не принес бы пользы никому из них.
- Я не знаю, что с этим делать.
- Кто-то послал нам сигнал, Гома. Это было человеческое послание. Личное. Там было написано - "Отправить Ндеге". - Кто-то знал мое имя. Как это могло произойти, если в системе Глизе 163 не было людей? И как люди могли попасть туда, если не на борту "Занзибара"?
- Занзибар был разрушен!
- Возможно, большая часть, но не обязательно все. Кстати, сколько обломков находится в кольцевой системе? Травертин не думал, что массы складываются в целое. Мы полагали, что существует значительное расхождение - что огромный кусок "Занзибара" никогда не был учтен. Конечно, больше никому не было до этого дела.
- Потому что это безумие.
- Кто-то все равно должен пойти туда и выяснить. Я бы так и сделала, будь я помоложе. Но вместо этого моя храбрая дочь займет мое место. Не думай, что я не горжусь тобой, Гома, но ты позволишь мне немного поревновать.
- Я тебе завидую. У тебя был шанс пожить и погулять среди танторов. Ты их знала.
- Я так и сделала, и это было чудесно. Но раз уж мы затронули эту тему, ладно? Когда это событие произошло, большинство танторов все еще находились на "Занзибаре". Все это время мы предполагали, что они были убиты, потеряны для истории. Чудесное обещание было растрачено впустую. Поверь мне, я испытала свою долю этой потери. Но если что-то уцелело при переводе, то есть шанс, что это сделали и танторы. - Ндеге опустила взгляд на свои пальцы, на несколько секунд погрузившись в себя. - Мне пришло в голову, что, возможно, Ру счел бы это интересным.
Гома так долго не позволяла себе надеяться, что было довольно странно чувствовать, что все двери еще не заперты. Но Ндеге знала их обоих достаточно хорошо. Танторы были ответом на любой спор.
- Он может мне не поверить.
- Ему это и не нужно. Простой возможности того, что там могут быть танторы, будет достаточно. Признай это, Гома - ты такая же.
- Ты сказала, что это может навлечь на нас обоих неприятности.
- Я сделала это и не шутила. Но если бы это повлияло на решение Ру, тогда, я думаю, риск того стоил бы для нас обеих.
- Я... - начала Гома.
- Ты не знаешь, что сказать. Это понятно. Ты не знаешь, получила ли бомбу или подарок. Мое предложение? Используй это с умом. С Ру у тебя будет только один шанс.
- Спасибо, - ответила Гома.
Ндеге вернула листок бумаги в "Путешествия Гулливера", постучала книгой по столу, а затем встала, чтобы вернуть ее на место в книжный шкаф. Она быстро улыбнулась, а затем улыбка исчезла. - Жду развития событий, дочь моя.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Кану и робот двигались по воде рядом друг с другом. Они находились в широком, спокойном море, где на пределе видимости не было ничего, кроме океана и неба. Плавание было достаточно естественным для Кану - он всегда был счастливее в воде, чем на суше, - но мысль о том, что роботу приходится делить с ним одну и ту же неумолимую стихию, показалась ему одновременно смешной и нелепой, глубоким нарушением всего, что было правильным.
- Разве ты не сделан из металла? - продолжал спрашивать он. - А ты не слишком тяжелый для такого рода вещей?
- Ты тоже, - каждый раз отвечал Свифт. Его сюртук выглядел тяжелым и промокшим.
- Но мне нужно всего лишь немного грести, чтобы поддерживать свой вес.
- Это твоя проблема, - сказал Свифт. - Ты вообще не ходишь!
Очередь Кану делать ход наступила уже довольно давно, но всякий раз, когда он чувствовал себя на пороге совершения чего-то, какое-то сомнение останавливало его. Чем дольше он откладывал свой ход, тем сильнее становилась нерешительность.
- Что ж, тогда, - сказал Свифт достаточно любезно, - я просто сделаю еще один ход, пока ты будешь думать об этом.
- Это есть в правилах?
- Разные правила для разных времен. Сейчас мы должны мыслить инновационно. Нет ничего хорошего в том, чтобы сдерживать себя старыми шаблонами.
Свифт взял одну из своих собственных фигур, коня, готовясь поместить его на плавающую доску. Шахматная доска поднималась и опускалась на тончайших волнах, изгибаясь посередине таким образом, что Кану подумал о вялом взмахе крыльев гигантского ската-манты.
Теперь, когда он обратил на это должное внимание, ему показалось странным, что все фигуры были одного цвета. У Кану, похоже, не было никаких своих фигур на доске.
Затем Свифт ослабил хватку на коне. Он выскользнул у него из пальцев, отскочил от бортика доски и исчез под водой.
- Я принесу это, - сказал Кану.
- Не будешь ли ты так добр?
Кану погрузился под воду. Ослепительное солнце было мягче под волнами, и его дрожащий свет падал на тонущую шахматную фигуру. Когда конь спускался, из его рта вылетела струйка пузырьков. Кану потянулся за ним, но его пальцы сомкнулись на воде. Конь все еще падал.
Кану последовал за ним в более темные и прохладные воды. Не бери в голову, он был создан для этого. Он мог оставаться под водой так же долго, как кашалот, и нырять так же глубоко. Он уже чувствовал, как старый двигатель его сердца начинает замедляться, кровь отходит от конечностей.
Но даже с его перепончатыми руками и ногами становилось все труднее соответствовать скорости спуска коня. Вода теперь была почти полностью черной, движение шахматной фигуры было отмечено только серебристой ниточкой пузырьков.
Под ним что-то было.
Это была огромная фигура, сгусток еще более глубокой черноты, чернила на чернилах. На мгновение ему показалось, что это вершина, выступающая из океанского дна. Но черная тварь поднималась ему навстречу. Было удивительно, что он вообще мог это видеть; еще более удивительно, что след из пузырьков все еще был серебристо-ярким. Он удвоил свои усилия, хватаясь за него, даже
