Наследство графа Калиостро. Мафия и масоны - Андрей Синельников

Покинув Лондон, Калиостро начинает свое прославившее его имя турне по континентальной Европе, решив прочесать ее с запада на восток и везде, где будут для этого благоприятные условия, утвердить принципы «Египетского масонства». В полном соответствии с его высокой оценкой достоинств женского пола, графом была предусмотрена и возможность создания женской ложи, организацией которой занималась Лоренца.

С лета 1779 до апреля 1780 года Калиостро находился в Петербурге, где всеми средствами пытался найти доступ ко двору императрицы Екатерины II. Выбор якобы был неудачен. Лоренца, по «внушающим доверие свидетельствам», сумела обольстить князя Потемкина, фаворита императрицы. Ревнивая Екатерина немедленно отомстила, подстроив публичное разоблачение «мага» на одном из сеансов ясновидения, и чета была вынуждена в экстренном порядке покинуть Петербург. Существуют различные версии этого события, а также множество легенд, посвященных петербургскому периоду в жизни Калиостро, в том числе его путешествие по российской глубинке, столь колоритно описанное в повести А. Н. Толстого.

С 1780 года Калиостро обосновался в Париже и на удивление быстро сумел здесь добиться всего, о чем раньше мог разве что мечтать: признания «сильных мира сего», власти над умами и неограниченного кредита. Спустя несколько лет разразился знаменитый скандал с «ожерельем королевы», в интриге вокруг которого Калиостро сыграл явно не последнюю роль, однако какую именно – жертвы обмана или, напротив, его инициатора, – до сих пор остается трудноразрешимой загадкой. В 1785–1786 годы он несколько месяцев провел в Бастилии, однако после оправдательного приговора суда триумфально покинул ее стены. В безопасном удалении от Парижа Калиостро пишет свое известное Послание французскому народу – один из самых революционных документов, когда-либо выходивших из-под пера профессионального мага и оккультиста. В ответ власти смогли лишь напустить на него бульварного журналиста Тевено де Моранде, который создал собственную версию биографии Калиостро, изукрашенную самыми леденящими душу подробностями о его низости и тягчайших преступлениях против морали и частной собственности доверившихся ему людей.

Потеря Франции в качестве главного плацдарма и опоры для его деятельности сыграла печальную роль в судьбе графа: к концу 1780-х годов Калиостро начинает постепенно выходить из моды, ложи разваливаются, финансовые дела приходят в упадок, политические «чудеса» уже не производят былого впечатления на фоне надвигающихся бурных событий. В конце концов, под влиянием жены он решается на непродуманный, мягко говоря, шаг – возвращается на родину, чтобы там вдохнуть новую жизнь в угасающее «египетское масонство».

Сколь ни кощунственным на первый взгляд выглядит сближение Калиостро с Джордано Бруно, однако на закате жизни Калиостро было суждено во многом повторить путь его славного соотечественника. В Риме его ловят, обвиняют в заговоре против католической церкви и общественных порядков (аукнулось вышеупомянутое письмо) и приговаривают к смерти, замененной в 1791 году папой Пием VI пожизненным заключением. Калиостро умирает в церковной тюрьме Святого Ангела (Святого Льва. Даже на эту тему разночтения), по слухам, вскоре после неудавшейся попытки побега. Из его собственноручных документов этого трагического периода сохранилось письмо к Папе. Оно написано своеобразным заумно-магическим языком и свидетельствует, скорее всего, о безнадежном помутнении рассудка его автора вследствие перенесенных им в последние годы жизни ударов судьбы.

Давно уже сделалось общим местом, что Калиостро следует считать самым выдающимся оккультным авантюристом не только XVIII столетия, но и, пожалуй, всех предшествующих эпох, а не исключено, что и последующих. Этой заслуженной репутации он обязан как персональному магнетизму, развитому путем постоянных упражнений до пределов, дозволенных природой, так и необычайной, далеко опережающей свою эпоху, тяге к достижениям технического прогресса, с блеском использованным во многих наиболее прославленных его трюках (например, вызывание духов великих людей прошлого посредством «волшебного фонаря», использование доступным лишь специалистам химических растворов и реактивов при манипуляциях с благородными металлами и пр.).

В оправдание Калиостро можно сказать, что он занимался этим не столько из своекорыстных побуждений, сколько из любви к искусству, – точнее, к единственному доступному ему виду «искусства», оперативной магии; огромные средства, истраченные им в годы расцвета его деятельности на всякого рода благотворительные акции, а также оказавшееся роковым для него пренебрежение к ведению финансовых дел говорят о том, что для его артистической натуры процесс совершенно затмевал результат. Устраиваемые им сеансы были гениальными по изощренности режиссерского замысла и глубине проникновения в «тайное тайных» человеческих душ камерными спектаклями.

К тому же их устроитель очень хорошо представлял себе, какую меру риска можно дозволить в отношении каждого участника этого действа. В числе его поклонников значились даже такие незаурядные и далеко не наивные люди, как знаменитый естествоиспытатель и основоположник научной физиогномики И. Лафатер, которому физиономия Калиостро предоставила исключительно богатый материал для наблюдений.

Но, несмотря на все эти общепризнанные таланты и достоинства, Калиостро в целом остается фигурой скорее декоративного плана. Его «сценический образ» дает нам как бы абсолютный в своей завершенности «негатив» портрета истинного эзотерика, в котором духовная работа над созиданием «внутреннего человека» оказалась полностью подавлена и вытеснена эгоцентрическими импульсами, исходящими от «человека внешнего».

Как уже было отмечено выше, жизненный путь Калиостро привлекал внимание многих писателей, высоко ценивших его артистизм, но, как правило, неизменно выводивших его в качестве отрицательного персонажа. Пример был подан самим великим Гете, сочинившим еще при жизни Калиостро комедию «Великий Кофта» (масонское имя Калиостро – Великий Копт; «Кофта» – искажен, «копт», так называли живших в Египте христиан); Калиостро был выведен здесь под ласковым именем графа Ростро Импуденто – «Бесстыжее Рыло». История Калиостро описана также в романах А. Дюма-отца «Ожерелье королевы» и «Граф Калиостро», в повести А. Толстого «Граф Калиостро», и, пожалуй, наиболее виртуозно – в «Чудесной жизни Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» Михаила Кузмина.

Мы же из всех его биографических данных выделим следующее.

Первое. Он родился в Палермо, в столице Сицилии. На родине сицилийской мафии и многого другого, что играло не последнюю роль в европейской политике и экономике на протяжении веков. Например, тайное общество «Беати Паоли» («Блаженные Павлы»), но об этом позже.

Второе. Имя, которое ему приписывает инквизиция, и которое с легкой руки писателей и журналистов вошло во все его биографии, является псевдонимом. В современном сленге – «ником». Напомним слова Е.П. Блаватской.

«Само имя Джузеппе Бальзамо, если его преобразовать при помощи каббалистических методов, означает – "Тот, кто был послан", или "Данный", а также "Господин Солнца", – показывает, что оно не было его истинным родовым именем. Как отмечает Кеннет Р. Х. Маккензи, член Теософического Общества, к концу прошлого столетия среди некоторых теософских профессоров того времени установилась мода транслитерировать в восточной форме любое имя, которое давалось оккультными братствами своим ученикам, предназначенным для работы в миру.»

Впрочем, и дворянское имя графа тоже «ник». На Юге Италии "кальостро" – это горячий ветер, дующий из Африки, из Египта.

Третье. Достоверно известно, что 12 апреля 1777 года он вступил в масонскую ложу «Эсперанса», В Лондоне в таверне «Голова короля». Примерно в это же время он становится счастливым обладателем загадочной рукописи под названием «Описание обрядов египетского масонства», содержащей устав новой, небывалой доселе ложи, основанной на заветах Еноха и пророка Илии.

Четвертое. С лета 1779 до апреля 1780 года Калиостро находился в Петербурге, где всеми средствами пытался найти доступ ко двору императрицы Екатерины II, при покровительстве князя Потемкина и виднейшего масона России Елагина.

Пятое. Согласно ряду данных, в 1785 году он присутствовал в Париже на Великом Масонском Конгрессе. Французской стороной были представлены Лафатер, Сен-Мартен, Месмер, Тузе-Дюшант. Однако, по данным исследования Ш. Порсе, конгресс филалетов (исследователей тайных обществ) претендовавший на объединение французских и немецких масонов в поисках мистического знания, не получил поддержки Калиостро так как «Великий Копт» претендовал на подчинение всего масонства. Кроме графа Калиостро в конгрессе принимал участие граф Сен-Жермен, спустя год после своей смерти.