Хюгге от коал. Жизнь среди деревьев - Даниэль Клод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таксономия коал – история этого семейства – на самом деле только часть истории. Я хочу найти способ воссоздать коалу из имеющихся костей.
Часть III
Жизнь в лесу
На вершине самого высокого дерева коала окутана зеленью, вокруг нее тихо жужжат насекомые и изредка слышны нестройные крики попугаев. У нее нет никаких причин о чем-либо беспокоиться. Полог листвы простирается сплошь от горизонта до горизонта мозаикой оливково-сине-зеленых тонов. Царство леса кажется бесконечным; он спускается вниз по предгорьям, покрывает равнины, где реки с темными руслами, похожие на вены, стекают в долины, а затем, извиваясь, пересекают низменности и выходят на просторы, впадая в большую воду.
Над лесом возвышаются гранитные горы: магматический хребет восточного побережья тянется с севера на юг. Вершины покрыты инеем, а эвкалипты с гладкими, чуть белесыми стволами вплетены в открытые травяные пространства и пустоши. Неглубокие сфагновые болота окружают утопленные валуны, укрытые мшистыми одеялами под холодным небом.
Коала редко забирается в холодные горные леса, она предпочитает нижние части склонов, где царят высокие деревья. Тут встречаются эвкалипт царственный, эвкалипт мёдопахнущий, коримбия, эвкалипт косой, эвкалипт прутовидный, эвкалипт железнодревесный и эвкалипт лучистый. Мир, живущий по законам фотосинтеза, слава хлорофиллу: 200 тонн биомассы, возвышающиеся как гладкие органические серые обелиски высотой 20, 50, 100 метров, чудесным образом сотворенные из углекислого газа и воды. Невидимое и прозрачное сотворили громадное под действием чистого солнечного света.
Эти леса – наследие предков эвкалиптов, пыльца которых покрывала австралийские земли в течение 25 миллионов лет. По мере того как Австралия дрейфовала на север, леса неукротимо разрастались. В более сухих и холодных условиях твердые, как будто покрытые воском листья склерофитов получили преимущество. Эвкалиптовые леса расширялись и сокращались, их изучали, они адаптировались и менялись. После максимума последнего оледенения лес, в настоящее время распространенный по всей горной зоне, сохраняется только в виде отдельных рефугиумов. Особое, своеобразное, тщательно структурированное скопление видов, получившееся в результате действия все более мощного давления отбора, преобладало в течение 20 000 лет. Восхождение эвкалиптов на этой сухой, бедной земле увенчали пожары.
Эти деревья – настоящий оплот биоразнообразия: каждая ветвь, каждое дупло, каждый лист, каждая расщелина, каждая трещина – дом для легионов видов, которые укрываются, спят, питаются, размножаются, живут и умирают здесь, поддерживая непрерывный взаимосвязанный цикл.
Одинокая коала не одинока на этом дереве, она – одна из многих. Летяги и поссумы спят в темных уголках, скрываясь от сердитых глаз могучих сов, а крошечные сумчатые мыши и перьехвостые кускусы собираются колониями в дуплах, как в тесных малоэтажках. В широкие и совсем не большие расщелины деревьев забиваются щебечущие летучие мыши. Семьи попугаев и радужных птиц из года в год, как туристы, возвращаются сюда. В дуплах среди крон, как в просторных пентхаусах элитной недвижимости, доминируют крупные какаду – большой желтохохлый, траурный, какаду инка, серые и черные. Стайки сотен мелких щебечущих птичек слетаются к коале и возмущенно чирикают, пока она усердно жует листья, не обращая на них никакого внимания.
Под раскидистым навесом кроны можно найти и тень, и освещенные солнцем участки. Это микроместообитания для мириад ящерок сцинков, которые переползают, когда солнечные пятна перемещаются. Вайи, древовидные папоротники, изгибаются над лесной подстилкой, как своды величественных соборов. Тенелюбивые растения, предпочитающие сырость, соседствуют здесь с доисторическими папоротниками, нежными эпифитами, мхами и лишайниками. Хрупкие «паутинки» грибов служат пищей для принюхивающихся ко всему бандикутов.
А в кронах деревьев за коалой гоняются насекомые, непрерывно поедающие залитую солнцем листву. Химические вещества, содержащиеся в листьях, замедляют атаку. Сложный биосинтез соединений тщательно учитывает все слабости беспозвоночных – в наличии терпены, алкалоиды и фенолы. Однако прибывают и новые армии: жуки, пилильщики и гусеницы. Они минируют листья, сосут сок, точат кору, скелетируют листья и вызывают формирование галлов.
Коала тянется к листу и, прежде чем откусить черешок и сорвать его с веточки, тщательно его обнюхивает. Лист вяжет, а солнце слишком печет. Коала забирается поглубже в тень и спит, ожидая прохладной влажной ночи, и надеется на дождь.
6
Анатомия животных, карабкающихся по деревьям
Коала, живущая у плотины, уже пару дней не двигается с места. Это нехороший знак. Деревья, растущие на стене плотины, – молодые эвкалипты шаровидные, их возраст не превышает 30 лет. Коалы часто появляются здесь, но редко остаются надолго. Я беспокоюсь, что коала заболела или ранена. Трудно понять, случилось ли что-то, когда животное и в нормальном состоянии так много спит. Когда я спускаюсь вниз, чтобы проверить, как там дела, уже смеркается. Коала полностью проснулась. Теперь в ее движениях нет никакой медлительности или намека на сон.
Коала легко и непринужденно бежит по горизонтальной ветке на высоте 10 метров. Пока я наблюдаю за ней, она встает, хватается за ветку повыше, а затем быстро скользит вбок, как будто развешивает белье на веревке. Я теряю ее из виду, когда она скрывается за стволом, а затем замечаю голову животного. Она уже забралась повыше. Я вижу, как коала оценивает расстояние между деревом, на котором сидит, и соседним. Без колебаний коала перепрыгивает на второе дерево, преодолевая минимум 2 метра, а затем продолжает свой путь.
Я и не подозревала, что они бывают такими проворными и так далеко прыгают. Полагаю, что шансы любящего солнце наземного примата, активного в светлое время, увидеть бодрствующую в основном ночью коалу в течение тех нескольких часов, когда она активна, исчезающе малы. Мы обитаем в разных пространствах и в разное время.
* * *
Я восхищаюсь легкостью, с которой коалы перемещаются по самым высоким ветвям. Это напоминает мне о детстве, когда мы много лазали по деревьям, качались на тарзанках и строили домики на ветвях. Дети довольно бесстрашны; у них идеальное соотношение мышц и костей с общей массой тела, им почти не требуется усилий, чтобы вести себя энергично. Они легки и гибки, еще не обремененные теми почти свинцовой тяжестью, твердостью и беспокойством, что приходят вместе со зрелостью. Сейчас любое лазание требует усилий. Я с трудом забираюсь на фруктовые деревья, чтобы обрезать длинные ветки или собрать с верхних веток плоды. Я с надеждой смотрю на небольшие эвкалипты с низко начинающейся кроной и грубой волокнистой корой, по которой не скользит нога. Хочу вспомнить, каково это – сидеть на верхушке дерева, хочу посмотреть на мир глазами коалы, но знаю, что я в недостаточно хорошей форме, чтобы попытаться взобраться на него.
Как-то
