По их следам - Тесс Герритсен

– Ричард, – с нажимом произнесла Берил, – не был абсолютно честен с нами.

– По поводу чего?

– Он не потрудился упомянуть о том, что находился здесь, в Париже, в 1973 году. Он знал маму и папу.

Цепкий взгляд брата метнулся в сторону Ричарда.

– Именно поэтому ты и приехал сюда? – тихо спросил Джордан. – Чтобы помешать нам узнать правду?

– Нет, – отозвался Ричард. – Я здесь, чтобы убедиться: эта правда не приведет вас обоих к гибели.

– Неужели правда действительно может быть такой опасной?

– Ваши намерения уже взволновали кого-то достаточно сильно – настолько, что к вам даже приставили слежку.

– Значит, и ты не склонен верить в то, что это были обычное убийство и сведение счетов с жизнью, – заключил Джордан.

– Если бы все на самом деле было так просто – Бернард застрелил Мэдлин, а потом убил себя, – никого бы это не беспокоило сейчас, спустя столько лет. Но, судя по всему, эта история кому-то до сих пор не дает покоя. И этот кто-то – он или она – внимательно следит за вашими передвижениями.

Берил, непривычно притихшая, села на кровать. Темные волосы, которые она заколола назад шпильками, начали выбиваться из пучка, и теперь шелковистые завитки сбегали по шее. Внезапно Ричард застыл, пораженный ее сверхъестественным сходством с Мэдлин – та же прическа, то же муаровое платье… Теперь он узнал наряд Берил – когда-то это платье носила ее мать. Вулф легонько тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, – казалось, будто он смотрит на призрак Мэдлин.

В этот момент Ричард решился: пришло время сказать правду, и ничего, кроме правды.

– Я никогда в это не верил, – сказал он. – Ни на секунду не мог представить, что это именно Бернард спустил курок.

Берил медленно подняла глаза на Ричарда. То, что он ясно прочел в этом пристальном взгляде – осторожность, сомнение, – вызвало в нем страстное желание убедить ее в своей откровенности, заслужить ее доверие… Но Берил явно не была готова верить ему – по крайней мере, не сейчас. А возможно, и вообще никогда.

– Если не папа спустил курок, – спросила она, – тогда кто же это сделал?

Ричард подошел к кровати и нежно коснулся ее лица.

– Я не знаю, – признался он. – Но я собираюсь помочь вам это выяснить.

После того как Ричард ушел, Берил обернулась к брату.

– Я ему не доверяю, – сказала она. – Этот американец слишком много лгал нам.

– Если быть точным, он нам не лгал, – заметил Джордан. – Он лишь опустил несколько фактов.

– О, в самом деле! Он с легкостью «забыл» упомянуть о том, что был знаком с мамой и папой. О том, что находился в Париже в момент их гибели. Джорди, учитывая все, что мы знаем, можно предположить: вероятно, он и был тем, кто спустил тогда курок!

– Но он, кажется, давний друг Домье.

– И что из этого?

– Дядя Хью доверяет Домье.

– И из этого следует, что мы должны доверять Ричарду Вулфу? – Берил упрямо тряхнула головой и рассмеялась. – О, Джорди, похоже, ты порядком утомился, гораздо больше, чем думаешь!

– А ты увлечена этим Ричардом гораздо больше, чем думаешь, – просто без ума от него! – парировал Джордан. Зевая, он поднялся со стула и побрел к двери своего номера.

– Что ты имеешь в виду? – требовательным тоном остановила Берил брата.

– Только то, что ты, очевидно, питаешь к этому мужчине слишком сильные и пылкие чувства. Вы с ним вступаете в перепалку по каждому удобному случаю!

Берил настигла брата у межкомнатной двери.

– Сильные? – скептически переспросила она. – Пылкие?

– Неужели ты сама не понимаешь? – Джордан несколько раз глубоко, с притворной страстью вздохнул и усмехнулся. – Сладких снов, сестренка! Рад, что ты вновь готова к романтическим отношениям.

И он захлопнул дверь перед удивленным лицом Берил.

Когда Ричард добрался до квартиры Домье, француз уже проснулся, но все еще был одет в купальный халат и тапочки. Последние донесения по поводу взрыва в квартире Сен-Пьера были разложены на кухонном столе, рядом с тарелкой нарезанной колбасы и стаканом молока. Сорок лет во французской разведке не изменили его привычки работать в непосредственной близости к холодильнику.

Махнув в сторону донесений, Домье признался:

– Это все для меня – большая загадка. Взрывчатка «семтекс» была заложена под кроватью. Часовой механизм был установлен на двадцать один десять – именно в это время Сен-Пьеры наверняка смотрели бы любимый телесериал Мари. Это происшествие по всем признакам напоминало бы покушение на чиновника, если бы не одна явная ошибка – Филипп находился в Англии.

Домье взглянул на Ричарда:

– Тебя не поражает столь грубый, просто невообразимый просчет?

– Обычно террористы действуют более четко, – согласился Вулф. – Возможно, с их стороны это было лишь предупреждением. Что-то вроде декларации о намерениях. Мол, «если захотим, мы до тебя доберемся!», что-то в этом роде…

– У меня все еще нет никакой информации по поводу этой «Мировой солидарности». – Домье устало провел рукой по волосам. – Расследование зашло в тупик.

– Тогда, возможно, ты сможешь ненадолго переключить внимание на мою маленькую проблему.

– Проблему? Ах да, Тэвистоки! – Домье откинулся на стуле и улыбнулся приятелю. – Племянница Хью оказалась тебе явно не по зубам, Ричард?

– Кто-то еще определенно приставил к нам «хвост» сегодня вечером, – не поддержал шутливого тона Вулф. – За нами следила вовсе не твоя сотрудница Колетт. Ты можешь выяснить, кто это был?

– Дай мне еще какие-нибудь сведения для работы, – попросил Домье. – Мужчина средних лет, невысокий и коренастый – это мне ни о чем не говорит. Его мог нанять кто угодно.

– Это был тот, кто знал о приезде Тэвистоков в Париж.

– Знаю, что Хью говорил об этом Вэйнам. А они, в свою очередь, могли разболтать остальным. Кто еще был в Четвинде?

Ричард мысленно перенесся в тот вечер, ознаменованный пышным приемом и неосмотрительной выходкой Реджи. Черт побери этого Реджи Вэйна и его пристрастие к выпивке! Именно с подачи Вэйна и началась вся эта история: слишком много бокалов шампанского развязали ему язык. И все же Ричард не мог вызвать в себе неприязнь к этому любителю спиртного: бедняга Реджи был безобидным малым, он, разумеется, не хотел причинить Берил боль. Напротив, было совершенно очевидно, что Реджи обожал ее, как дочь.

– На приеме было множество людей, которым Вэйны могли проболтаться, – сказал Ричард. – Тому же Филиппу Сен-Пьеру. Нине и Энтони. Возможно, кому-то еще.

– Значит, речь идет о большом количестве людей, – со вздохом констатировал Домье.

– Да, не самый короткий список, – согласился Вулф.

– Возможно, снова копаться в этом – не самая лучшая идея, Ричард? – тихо произнес Клод. – Однажды, если ты помнишь, нам уже помешали узнать правду.

Как Вулф мог этого не помнить? Он был потрясен, прочитав ту директиву из Вашингтона: «Прекратить расследование». Клод получил те же самые указания от своего шефа во французской разведке. Таким образом, все поиски Делфи и бреши в системе безопасности НАТО были внезапно остановлены. Никаких объяснений не последовало, никаких причин этого решения не было названо, но у Ричарда возникли свои собственные подозрения. Совершенно ясно, что в Вашингтоне были прекрасно осведомлены об этой ситуации, там знали правду и боялись последствий ее обнародования.

Месяц спустя, когда американский посол Стивен Сазерленд спрыгнул с парижского моста, Ричард подумал о том, что его подозрения подтвердились. Сазерленд был представителем государства – его разоблачение в качестве вражеского шпиона могло бы поставить в неудобное положение лично президента.

Вопрос по поводу того, кто же оказался «кротом», так и не был решен на официальном уровне. Вместо того чтобы продолжить расследование, Бернарда Тэвистока после смерти негласно объявили тем самым Делфи. Ричарду подумалось, что это был самый удобный и простой способ найти виновного. В самом деле, почему бы не перевести стрелки на Тэвистока? Мертвый не будет отвергать обвинения.

«И теперь, двадцать лет спустя, призрак Делфи вернулся, чтобы неотступно преследовать меня», – мелькнуло в голове Ричарда.

Полный решимости, Вулф поднялся со стула.

– На этот раз, Клод, – обратился он к другу, – я выслежу и поймаю его. И никакой приказ из Вашингтона не сможет меня остановить.

– Прошло слишком много времени – двадцать лет. Доказательства исчезли. Политика изменилась.

– Не изменилось лишь одно – виновный в этой трагедии. А что, если мы ошибались? Что, если «кротом» был не Сазерленд? Тогда Делфи, возможно, все еще жив. И по-прежнему занимается своим делом.

– А еще он очень, очень встревожен, – добавил Домье.

На следующее утро Берил разбудил Ричард, постучавший в дверь номера. Она удивленно сощурилась, когда американец протянул ей бумажный пакет, благоухающий свежеиспеченными круассанами.