Смерть раненого зверя с тонкой кожей - Патрик Александер

У нее были небольшие сексуальные потребности, поэтому он всегда развлекался с другими женщинами, впрочем, всегда следя за тем, чтобы она об этом не знала (при этом думая не только о деньгах). Время от времени ее взгляд или сказанное слово заставляли его задумываться, а не знает ли она. Но министр не хотел выяснять этот вопрос, всегда ускользал от него или обходил его со змеиной мягкостью, до совершенства отточенной за годы в Палате Общин.

И теперь он сидел в утопающей в цветах комнате, скованный воспоминаниями, и неуклюже пытался поддерживать разговор.

Пытаясь разорвать молчание, спросил, как она себя чувствует, и она ответила, что все еще страдает от несварения желудка. От чего бы она ни страдала, так это точно, не от несварения желудка, но перед лицом смерти людям свойственно прятаться за всякого рода эвфемизмами, то ли из чувства собственного достоинства, то ли просто из страха.

– Как прошел твой день?

– Как обычно. Довольно напряженно. Встречи, совещания. Ты же знаешь.

Тут министр внезапно вспомнил. У него назначена еще одна встреча. Он посмотрел на часы – пора идти. Поднялся, быстро приложился губами к ее влажному лбу и ушел.

В коридоре он наткнулся па ее лечащего врача, задал обычный вопрос и получил ответ:

– Теперь в любой момент. Через несколько дней. Неделю. А может, и завтра.

Он поспешил прочь из больницы и через несколько минут уже остановился у дома на Фулхэм Роуд. Он взбежал по лестнице и нетерпеливо нажал на звонок.

– Кто там?

– Я. Кого, черт побери, ты еще ждешь?

– Мне нужно было убедиться, – сказал она, открывая дверь. – Я как раз собиралась принять ванну.

На ней не было ничего, кроме домашних туфель на высоком каблуке.

– О Боже, – произнес он, быстро вошел и закрыл за собой дверь.

– Как прошел твой день?

– Не задавай мне этот вопрос, – прозвучал резкий ответ.

Она стояла и удивленно смотрела на него. Девушка была обнаженной, здоровой и красивой, гладкокожей и молодой. От нее исходил аромат юной женственности.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Пойдем, – сказал он, беря ее за руку и таща по направлению к спальне.

– Так торопишься?

– Ты бы тоже торопилась, если бы была в моем возрасте.

– В твоем возрасте? Что ты имеешь в виду? Я знаю мужчин моложе тебя, которые...

– Кончай болтать. Это не входит в число твоих достоинств.

Одиночество – последнее прибежище для индоктринированного правительством злодея. Нет, это был патриотизм. Эббот хихикнул. Казалось, его разум блуждал, делая неожиданные зигзаги и скачки. У него были галлюцинации, он проваливался в сон. Его язык распух от жажды. Наверное, Ричард сходил с ума в сумерках этой кирпичной печи с ее земляным полом, деревянной скамьей и маленьким зарешеченным окошком высоко в стене.

Во мраке появлялись лица. Лицо той, которую впервые поцеловал. Ее кельтская бледность, серьезные глаза. И поцелуй, такой романтический, такой эмоциональный, такой асексуальный, но трепетный и нежный в полумраке этой комнаты у темнеющей реки. Ему было двенадцать, и казалось, он умрет от любви, так было больно сердцу.

Лунообразное лицо учителя латыни, его мягкий голос. Не нужно так буквально, Эббот, помни, поэт пытается нам что-то сказать через две тысячи лет. Слова другие, но чувства те же. Odi et amo(своим чистым мальчишеским голосом). Я люблю ее и ненавижу. Quare id faciam fortasse requiris?Возможно, вы спросите, почему я это делаю. Nescio.Я не знаю. Sed fieri sentio. Но я знаю, это происходит. Et ехсrucior. И я страдаю.

Я страдаю, я страдаю, страдаю. Страдал. Буду страдать... По его щекам текли слезы, они жгли его сквозь пот, слезы гнева. Не на Нжала – на Департамент и всю Систему, которая использовала его, а потом от него избавилась, оставив гнить на краю мира, потому что как человек он никому не был нужен.

В жаре и темноте его гнев рос, питая сам себя.

Глава 9

Джоан Эббот, выйдя около пяти из здания офиса, сразу заметила припаркованную рядом машину. В самом деле, нетрудно заметить машину, нагло припаркованную на Хай Холборн в час пик.

"Попалась, – подумала она. – Так тебе и нужно". Она посмотрела на большого грузного человека, отвлеченно стоявшего, облокотившись на машину. Он выпрямился, подошел к ней, и она увидела прямо перед собой пару тусклых сине-серых глаз. На мгновение ей показалось, что он прочитал ее невысказанные мысли.

– Миссис Эббот?

– Да?

– Старший суперинтендант Шеппард, Особый отдел. Бригада действия.

Он показал ей свое удостоверение, но она слишком нервничала, чтобы как следует его рассмотреть.

– Могу я с вами поговорить?

– О чем?

– О вашем муже.

– Моем бывшем муже. Мы разведены.

Она понемногу приходила в себя.

– Может быть, мы могли бы подбросить вас домой и спокойно поговорить в машине?

– Это было бы замечательно.

Она знала, что Ричарда там нет. Эббот позвонил ей после ланча из паба на Мэйфэйр, сказал, что наблюдение снято, он вышел из квартиры, дав ей четкие инструкции относительно телефонного звонка, который он сделает вечером, чтобы выяснить, не вернулись ли люди из Особого отдела.

Сила, с которой Шеппард непроизвольно сжал ей руку, заставила Джоан снова занервничать. Намек на безысходность, на беспомощность жертвы в лапах хищника.

"Пухлый маленький птенчик, мы сломаем ее в два счета", – подумал Шеппард.

Суперинтендант чуть не урчал от животного удовольствия, открывая для нее дверь машины. Она залезла внутрь и увидела женщину в строгом костюме в дальнем углу сиденья. Шеппард сел рядом с ней, зажав ее между собой и женщиной.

– Детектив сержант Беттс, – представил он.

Женщина улыбнулась, демонстрируя большие зубы и маленькие глазки, вдруг превратившиеся в узкие щелки. Джоан Эббот снова занервничала. Ей не нравилось быть прижатой к женщине, которая оказалась ширококостной, довольно костлявой и отнюдь не расположенной двигаться. Между ними двумя она чувствовала себя крошечной, беспомощной и беззащитной.

Одетого в штатское водителя ей не представили. Она видела только его затылок.

– Итак, – начал Шеппард, – вы знаете, что Ричард Эббот в Англии?

– Так сказал Фрэнк Смит.

– Пытался ли он связаться с вами каким-либо образом?

– Может, и пытался. Но точно не преуспел в этом.

– Вы знаете, что его разыскивают, чтобы допросить?

– По поводу?

– Вопрос национальной безопасности. Государственная тайна.

Беседа протекала плавно и состояла в основном скорее из бессмысленных, чем умных вопросов, и Джоан снова воспрянула духом.

– Могу я задать вам личный вопрос?

– Конечно. Только если вы не ждете на него ответа.

"Нагло", – подумал Шеппард. Затем сказал:

– Вы все еще его любите?

– Любовь, суперинтендант, – или вас следует называть старший суперинтендант? – это понятие, в которое каждый вкладывает свое, личное. Что подразумеваете под этим вы?

– Я имею в виду, вы бы пустили его к себе в дом, дали бы ему убежище?

– О чем вы? Он что, преступник? Стала бы я укрывать преступника?

Машина резко повернула и сержанта Беттс качнуло в ее сторону. Она почувствовала, как острый локоть намеренно жестко впился в ее правую грудь.

– Простите, – сказала Беттс. – Я вас не ушибла?

Джоан была уверена, что это всего лишь случайность, но извинения и проявление заботы почему-то ее покоробили. Почти так, будто бы это не было случайностью. Она отогнала эту мысль как несостоятельную.

Они остановились возле ее дома, и она сказала:

– Спасибо, что подбросили, суперинтендант, – и сделала попытку выйти.

– Не стоит благодарности, – ответил Шеппард. – Не возражаете, если мы зайдем?

– Зачем?

– Еще несколько вопросов, – он улыбнулся – И небольшая проверка.

– Вы уже обыскали дом.

– Может быть, мы хотим сделать это еще раз.

– Только если у вас есть ордер, – все происходило как в дешевом сериале.

– Странно, что вы об этом упомянули...

Шеппард достал бумагу, протянул ей, и она похолодела. Джоан пыталась читать, но буквы расплывались. Нервы, конечно. Она должна взять себя в руки. Она отдала документ, не прочитав, но вспомнила его железную хватку на своей руке, и к ней вернулось чувство беспомощности.

Когда она вылезла из машины, то заметила еще один автомобиль, остановившийся рядом. Из него вышли четверо в штатском.

– Мои люди, – сказал Шеппард. – Они проведут обыск. Не волнуйтесь, они очень аккуратны.

Это было правдой. Также оказалось, что они знали свое дело. Через несколько минут они появились со свертком грязной старой одежды.

– Мы нашли это в кухне за бойлером центрального отопления.

Шеппард принюхался.

– Оно воняет.

Он снова принюхался.

– Кажется, среди прочего, я различаю запах дешевого спирта? – Суперинтендант жестко посмотрел на Джоан. – Довольно странно, что такая приятная леди, как вы, хранит дома такую одежду.