Двэйн (СИ) - Ракшина Наталья

Все возмущение куда-то испарилось.

Он смотрел сверху вниз на девушку, видел, как легкое ее дыхание вздымает на хорошо оформленной груди лен молочного цвета, украшенный самой простой вышивкой — все тем же орнаментом Дома Ллиандэль. Луч заходящего солнца упал и преломился сквозь мутное стекло окна крохотной комнатки, вызолотив короной волосы Меви. Тонкий аромат ее юного тела ласкал обоняние… Этот аромат мог бы затмить собой самые изысканные духи, с которыми юноша был хорошо знаком по предпочтениям Эдны Эльдендааль.

После госпожи Эдны у него не было женщин. Разбуженная Темной эльфийкой плоть, изведанная сладость близости (какой бы унизительной она ни была), осознание растущей мужской силы — все это требовало выхода, но юноша усилием воли подчинял свои инстинкты, отрицая сам факт соития только ради наслаждения. Он чувствовал, что есть нечто большее — то, ради чего его родители когда-то зачали сына.

Говорят, это называется «любовь».

Но сейчас горячее желание ударило ему и в голову и (о, это произошло куда быстрее, чем осознание разумом!) — в чресла. Он сжал челюсти, борясь с искушением и инстинктом хищника, почуявшего добычу. Он стоял неподвижно, боясь пошевелиться.

Меви притихла, медленно опуская руки с зажатой в них серой рубахой. Она чувствовала, что происходит что-то неладное, и ее слова о ведрах молодой дроу просто не услышал. Секундой позже она поняла, что творится в его душе. С тех пор, как она уронила первую девичью кровь, она знала — придет время стать невестой, вот-вот, уже скоро! Редкая девушка задержится около родителей к шестнадцатой весне, жизнь слишком коротка, молодость пролетает мгновенно, интересы родни и сватовство не терпят отлагательств. Она присматривалась к парням, выбирала, с трепетом и ужасом неизведанного ожидала сговора родителей, но никто еще не запал ей в сердце, хотя многие нравились. Она была желанной невестой, и вот это-то, шестнадцатое ее лето, должно было стать последним девичьим летом. Следом подступала взрослая жизнь, собственное хозяйство, дети. Меви ждала, какое решение примет отец, выбирая из двух женихов — сына зажиточного торговца скотом и сына воина.

Оба жениха были хороши. В племени Меви и женщины, и девы пользовались известными вольностями, и силу рук каждого из парней, а также прелесть сорванных украдкой поцелуев она испытала лично, не сдавая лишь последний рубеж своей стыдливости, который должен был остаться нетронутым до свадьбы. Это было таинственно, приятно, но… несло отпечаток детской забавы, игру молодых зверьков, пробующих зубы и когти. Теперь же…

А теперь туманно-серые глаза молодого дроу смотрели на нее из-под полуопущенных век, бросая острый, будто клинок лучшей стали, взгляд. Напрягшиеся мускулы обнаженного торса. Зловещая осанка изготовившегося к прыжку зверя. Темный фэйри. Порождение ночного мрака…

Вот он оказался на шаг ближе — и узкое пространство между двумя телами наполнили удары его сердца, бухающего молотом. У фэйри есть сердце?.. Почему бы не быть, если он из плоти и крови, и плеть, не раз гулявшая по его спине, оставила такие явственные следы? И сердце стучит так страшно…

Что-то древнее, могучее, грозное, беспощадное терзало сейчас саму Меви. Такое жуткое, прекрасное и неутолимое, что она почувствовала влагу между ног — впервые в жизни! Девушка поняла, что испытывает желание — то самое, о котором рассказывала мать, вспоминавшая свою буйную юность и то, как отдалась отцу сразу после битвы, когда их поселение выдержало чужой боевой натиск, а тела врагов, истекающих кровью, еще не успели остыть посреди тлеющей углями деревни. Родители были против их свадьбы, они выбрали другого жениха, но отчаянный юноша убил в схватке пятерых, получив лишь пару царапин. Знак?.. Любимец богов, воин! Будущая мать Меви не стала ждать, когда родители скажут свое слово. Последнее слово осталось за ее женской сутью — а тот, кому она отдалась, стал любимым мужем, от которого она понесла троих сыновей и дочь.

Меви испугалась. И темного пламени в своей душе, и восставшей плоти фэйри, распирающей сейчас холщовую ткань штанов. Сильные горячие руки взяли ее за талию и…

— Уходи, девочка. — Неожиданно мягко произнес низкий струящийся голос. — Сейчас же, пока я не отымел тебя прямо тут. Уходи, не дразни меня. Эта забава не для нас.

Хватка на талии ослабела. Меви всхлипнула, закрывая рукавом пламенеющие пунцовые щеки. Она кинулась вон, торопливо бросив украшенную вышивкой рубаху на пол.

Вэйлин поборол своих демонов. Отер капли пота с лица, поднял рубаху, уткнулся носом в счастливые четыре лепестка. Зеленых ниток у Меви не нашлось, счастливый клевер был темно-серым, но какое это имело значение?.. Юноша вдохнул нежный запах, все еще исходящий от ткани. Запах Меви.

На следующий день они сознательно избегали общества друг друга, держась как можно дальше.

* * *

— Хед! Тебя когда-нибудь крепко поколотят! — покачал головой Вэйлин, видя, как учитель и приятель в одном лице прячет в кошель на поясе вечерний выигрыш в кости.

— Пусть сначала поймают! — парировал Светлый, с озорством подмигивая.

Вэйлина всегда удивляло то, что столь щедро оплачиваемый труд механика не мешал Светлому мухлевать в азартных играх, применяя невидимые неопытному глазу приспособления. Простой эльф никак не обнаружит под поверхностью игральных костей металлические вкрапления, а на перстне или нарукавных пуговицах манжет Светлого — ювелирное напыление, вступающее в контакт со вставкой в кубиках во время броска на стол.

А что будет, если партнером по игре окажется другой механик?! Он-то с легкостью распознает все хитрости, и вот тогда возможно что угодно — от трактирной драки до дуэли!

Надо отдать хоть какую-то справедливость жулику: он не зарывался, чередуя хорошие выигрыши с мелкими проигрышами, а с бедняками никогда не играл вовсе, выбирая партнера с тугим кошельком.

— Тебе это зачем? — недоумевал ученик. — Всегда есть заказы, ты сыт и одет. В чем же дело?

— Азарт, парень. Риск. Развлечение. Огонь, забава! Ну, как тебе еще объяснить?

Хед не сидел на месте, как сделали бы многие другие, стремясь обзавестись собственной мастерской, осесть, жениться и прочее. Редкий типаж — странствующий механик, объехавший весь Остров и побывавший за его пределами. В своей манере высмеивать все и вся Светлый не раз предрекал себе такую вот старость:

— Представь: мой собственный остров посреди теплого моря, я, куча выпивки, безделье — и десяток девиц, ублажающих меня на все руки и дырки!

Прим. авт.: читатели «Алмаза Светлых» знают, суждено ли было этой мечте сбыться.

— Десяток?!

— Ну да. Хорошо, девять! Только ради приличий. — Невозмутимо подтверждал Хед. — Пусть будут три Светлых, три Темных и три — обычные женщины. Все лапочки-красоточки, с большими сиськами, крутыми попами и тонкой талией. Надеюсь, не подерутся за меня, любимого.

Вэйлин с сомнением хмыкнул:

— По сиськам будешь выбирать?

— Да ты что! — замахал руками эльф. — По совокупности признаков, как добрых лошадок! Надо, чтоб еще соображали за меня, как вести хозяйство на острове. Надеюсь, к тому времени я заработаю достаточно, чтобы содержать девять девок и собственный остров!

Приятели рассмеялись.

Да, с тремя Темными эльфийками Вэйлин как раз застал учителя в уговоренном месте. Как эльфийки не поубивали друг друга, с их-то привычным чувством собственности и ревностью к соперницам, оставалось только гадать. Впрочем, будь это леди… А так… жена мельника, сестра кузнеца и дочка шорника. Они не подрались и не повыдирали друг другу косы, напротив! Незадолго до сеанса игры в кости с проезжим торговцем одна

из них мурлыкала на коленях Хеддвина, вторая пристроилась за спиной, расстегнув эльфу кафтан и делая легкий массаж плеч, третья… что она вытворяла под столом, долго думать не надо — достаточно было посмотреть на физиономию Светлого, в данный момент отнюдь не размышляющего о тонкостях ремесла механика.