Что создано под луной? - Николай Удальцов

– Ты легко даешь нам путешествовать во времени. – Риоль, каким бы запутанным не был путь из настоящего в прошлое, помни – путь из прошлого в настоящее, еще запутаннее…

– Но ведь время и мир крепко связаны между собой, – проговорил Риоль, подбрасывая в начавший угасать костер, высушенные временем сучья – первые, еще доугольные, источники искусственной энергии на земле. – Если мы заговорили о времени, то весь мир попросту состоит из того, чего не хватает…

– Если это не слишком больно тебе, скажи – почему ты не повел нас в то время, когда тебя распяли? – услышав этот вопрос Риоля, Крайст не надолго задумался, подкинул еще несколько сучьев в костер, отчего пламя стало ярче и осветило его грустное лицо: – Знаешь, Риоль, это было ни к чему. Ведь обычные стрелки часов – это тоже распятие…

– И все же, история состоит из отдельных этапов, – Риоль торопился вести разговор, потому, что чувствовал, что эта ночь уходит.

И не знал – будут ли в его жизни такие ночи еще?

– Проблема в том, что эволюция на каждом очередном этапе ставит новые задачи. И потому, надежды любого поколения – это разочарования последующего…

– Но тогда, человечеству приходится привыкать к себе, так и не узнав, что оно из себя представляет? – сказал Риоль, не уверенный в том, нужно ли ставить знак вопроса в конце этих слов.

Крайст не успел ответить, потому, что не спавший и внимательно слушавший их разговор Искариот, пробормотал из темноты, оттуда, куда не достигал свет костра:

– Потому, что, узнав, что оно из себя представляет, человечество не привыкло бы к себе никогда…

– Эх, Искариот, – вздохнул Крайст, – Ты не меняешь своих принципов.

Искариот, немного помолчав, видимо раздумывая, строить из себя спящего или нет, но, решив, что претворяться спящим теперь поздно, ответил:

– Я их не меняю, потому, что у меня их нет.

– Почему?

– Потому, что самые никчемные и скучные люди – это люди со своими принципами к месту и не к месту…

– Это твоя судьба, Искариот, – вновь вздохнул Крайст, – Только не ставь пределов Божьему терпению. – Вера в судьбу, – тоже вздохнув, проговорил Искариот, – Вера в судьбу всего лишь примеряет с отсутствием ее понимания…

– Ты – не оптимист, Искариот. Поэтому будущее кажется тебе печальным. – Оптимизм, это не оценка будущего, а отношение к настоящему…

Наступившее молчание алчно, как голодный волк, пожирало время. Но Риоль торопился. Он понимал, что такая ночь может не повториться, и заранее сожалел об этом.

Что поделаешь, умные люди постоянно испытывают необходимость в том, чтобы стать умнее, и потому – подвергают свой ум испытаниям.

– Хорошо хоть, что – только умные люди… – донеслось из темноты.

– Крайст, религия помогает решать проблемы?

– Ни одна религия, Риоль, не решила ни одной проблемы.

– Для чего же тогда существуют религии?

– Для того, чтобы правильно относиться к решению проблем…

– Но ведь на Земле столько религий. Наверное, какие-то из них лучше, а какие-то хуже?

– Риоль, все религии замечательные.

Плохи люди, превращающие их в орудия пыток…

– И все-таки, многие люди продолжают верить, – Риоль тщательно подбирал слова, – Продолжают верить, зачастую не задумываясь над тем, что самое недостоверное в любой вере – это то, на чем она базируется. – Риоль, – улыбнулся Крайст. Может, в первый раз за все время их ночного разговора, – Люди куда охотнее верят в невозможное, чем в необходимость работать, для того, чтобы сделать возможное…

– Крайст, людям трудно представить Бога, – улыбка Крайста добавила откровенности в их разговор, и Риоль повторил слова, которые все время хотел произнести:

– Людям трудно представить Бога.

– Почему?

Вспомни, то, что вселенная бесконечна – не означает того, что бесконечно количество законов, управляющих вселенной.

В том числе – и нравственных законов.

Следовательно, все эти законы можно собрать вместе.

– Можно, – согласился Риоль.

– Вот ты и представил себе Всевышнего.

А дальше – дело вкуса – как назвать это собрание: Бог, устав, кодекс существования вселенной…

– Крайст, твои аргументы такие простые и очевидные, что все становится ясно.

Почему же в мире так много непонимания?

– У аргументов есть один весьма существенный недостаток.

– Какой?

– Они воздействуют только на умных людей…

Разговаривая, они меряли свою судьбу.

Одни меряют ее успехами, другие – провалами, третьи – шагами, четвертые годами.

А кто-то – вопросами и ответами, что иногда равно и годам, и шагам, и провалам, и успехам…* * *

…Стволы деревьев появлялись из ночной мглы в тишине, как проявляется изображение на фотобумаге в руках опытного фотографа, делаясь все контрастней, объемней и реальней, оставляя все меньше места ирреальному воображению.

Превращаясь из загадки в произведение.

– …А сколько времени? – девушка, нарисованная акварелью, проснулась первой и произнесла эти слова, разводя руки в стороны, потягиваясь.

– Утро, – ответил ей Искариот. А потом прибавил:

– Более или менее.

– Тогда я еще сплю, – проговорила девушка, скачанная с интернета, – Кстати, как правильно ответить на вопрос: «Ты не спишь?» – «Да, не сплю» или «Нет, не сплю»?

– Этого никто не толком знает. Особенно утром, – проговорил Искариот и чихнул, видимо поддавшись росяной прохладе:

– Что-то я расчихался.

Наверное, стал говорить слишком много правды.

А это всегда – либо смешно, либо глупо…

– Искариот, а правда, что нужно всегда говорить правду? – окончательно проснувшись, спросила девушка, скачанная с интернета. – Неправда, – отрезал Искариот.

Риоль и Крайст продолжали сидеть у костра, наблюдая за тем, как просыпаются остальные.

– Крайст, с тех пор, как мы встретились, я узнал многое из того, что раньше мне было не то, что чуждо или безразлично, скорее просто проходило мимо меня.

Теперь очень много мне становится понятно.

– Если мир становится тебе понятным – значит, до самого главного ты еще не дошел…

– Крайст, почему ты не придешь к людям открыто, официально, что ли? Со встречами с лидерами государств и представителями прессы?

– Как ты думаешь, что сделают люди, если это произойдет?

– Что? – пожал плечами Риоль, – Обрадуются.

– Нет. Снова распнут меня…

– А для чего ты водишь меня по этому миру?

– Знаешь, Риоль, мнение твоего времени о том, что люди становятся лучше или хуже не верно.

Все дело в том, что в твое время – они такие же, как и были…

– Так значит – можно было бы просто походить по моему времени? – Да. Но для того, чтобы понять, что сделают люди, нужно знать – что они делали раньше…

– Раньше?

Но ведь мир начался не с меня, и даже не с тебя.

Крайст улыбнулся:

– Пока готовится завтрак, пойдем, пройдемся.

– Далеко?

– Далеко, но идти близко.

Они прошли по тропинке несколько шагов, обошли большой валун и вышли на песчаный берег.

По голубизне воды, Риоль понял, что это берег морской.

И в этом море было что-то, что наводило на мысль о том, что суда ходят по нему не по расписаниям, опубликованным в газетах, а по собственному доисторическому велению.

Голубизна моря была особенной голубизной, где глубина и отмели состояли из мириад собственных, отдельных голубизнин, каждая из которых играла с солнечными лучиками в свою, мельчайшую искорку света. И эта игра в блеск, соединяла голубизну глубокого моря с голубизной бездонного неба на равных в том месте, который называется горизонтом – связью между настоящим и будущим.

Видя, какими глазами смотрит Риоль на родившуюся панораму, Крайст, улыбнувшись, сказал:

– Хорошо, что у горизонта нет родины.

– Почему?

– Потому, что иначе нашелся бы кто-нибудь, кто его приватизировал бы…

У самой кромки, там, где пологие волны, теряя силу, лишь мочили песок, сидел на корточках полный человек, одетый в подобие простыни.

Услышав шаги, человек поднял свою большую, шишковатую голову, украшенную вьющейся бородой, и внимательно взглянул на подошедших.

Его, близко посаженные, маленькие глаза из под мохнатых бровей, смотрели оценивающе. Словно человек решал, стоит ли тратить время на разговор с незнакомыми людьми.

Потом, видимо придя к выводу, что эти люди смогут оценить значение его слов, выпрямился и выкрикнул:

– Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!

Крайст улыбнулся этому человеку и ответил:

– Дайте миру точку опоры, и его не нужно будет переворачивать…

– А ты – кто? – спросил, глядя на Крайста, человек, сидевший у воды. И Крайст ответил:

– Я тот, кого пока еще нет в этом мире.

– Понятно… Ты – здравый смысл…

– …Этот человек, Риоль, попытался охватить весь мир потому, что еще не зал, как мир сложен, многообразен и, кстати, хрупок. Мир постигается постепенно.

Давай зайдем еще в одно место, – Крайст взял Риоля под руку и увлек его в сторону какой-то каменной кладки, на которую Риоль раньше не обратил внимания.