Смерть под ее кожей - Спотсвуд Стивен

Мейв зарабатывает на жизнь враньем, так что я поймала ее на лжи лишь чудом. Единственное, что указывало на это, – ее привычка смотреть поверх очков, а не через них, когда она начинала врать, хотя это практически невозможно было заметить.

А значит, Мейв не только знала причину ссоры, но и не хотела об этом говорить. Я сделала мысленную пометку: нужно будет припереть ее к стенке и проверить, не окажется ли она более разговорчивой, когда рядом не будет мисс Пентикост.

Я тут же взглянула на моего босса, чтобы понять, заметила ли она ложь. Если и заметила, то не подала вида.

Она поставила трость на ковер и встала.

– Приятно было побеседовать с вами, – сказала она.

Мейв тоже встала и обошла стол, чтобы пожать ей руку.

– Мне тоже.

Она сжала мое плечо, словно проверяя, достаточно ли наваристое жаркое из меня получится.

– Рада была видеть тебя, девочка моя. Надеюсь, вы вдвоем распутаете этот узел.

Проходя через занавеску-бусы, я гадала, не были ли и последние ее слова ложью.

Глава 8

После радужного мира Мейв обычное августовское солнце показалось разочаровывающе бесцветным.

Как только мы отошли достаточно далеко, я выложила мисс Пентикост свои подозрения, что гадалка что-то от нас утаила.

– Нужно будет еще раз с ней поговорить. Может, после того, как мы лучше поймем, о чем именно она умалчивает, – ответила мисс П.

Я согласилась. Мейв очень проницательна. Мне не хотелось обвинять ее во вранье, не имея на руках козырей.

Мы прошли последние десять футов «Аллеи диковин» – здесь проход сужался в бутылочное горлышко, увешанное рекламой главного представления. Я откинула плакат с летающими акробатами Сабатини и показала моему боссу проход в «Петлю».

– Этот путь огибает всю территорию цирка? – спросила она.

– Не всю, – сказала я. – Он начинается здесь и ведет вокруг большого шатра, а потом сворачивает к малому и заканчивается между лотками с закусками и трейлерами труппы. Скажем, у Мануэля сольный номер в малом шатре или он собирается перекусить, но не хочет, чтобы по пути его двадцать раз остановили люди, желающие поглазеть на Мальчика-аллигатора. Тогда он может пройти «Петлей».

– Насколько вероятно, что кто-нибудь посторонний узнает про этот путь? – спросила она.

– В идеальном мире – маловероятно. Но в реальном мире артисты входят и выходят здесь постоянно. Не так уж и сложно заметить это. И почти все входы в «Петлю» похожи на этот. Войти может любой. Если кто-нибудь следил за Руби, он мог пойти за ней по «Петле».

Договаривать я не стала.

Мы прошли «Аллею диковин» до конца и снова оказались на общей территории цирка. Людей стало больше, поэтому я потащила мисс Пентикост к укромному уголку у тележки с попкорном.

– Я могу сбегать к грузовику и прогреть мотор. Чтобы он не заглох, – предложила я. – Если нигде не встрянем, у нас будет полчаса на разговор с Вэлом.

Мисс П. раздражающе долго изучала этот уголок цирка.

– Где находится трейлер мисс Доннер? – спросила она.

– Босс, у нас нет времени, чтобы как следует его осмотреть и успеть в тюрьму в часы приема посетителей.

Она взглянула на меня, и я наконец поняла.

– Вы не собираетесь разговаривать с Калищенко сегодня, – сказала я, и это прозвучало скорее как обвинение, чем как вопрос.

– Мы увидимся с мистером Калищенко завтра, как только начнутся приемные часы.

– Если вы хотите разобраться, что случилось в ночь убийства, разговор с Вэлом должен быть первым в списке приоритетов.

Я пыталась говорить спокойно, но безуспешно.

– Он определенно не в самом низу списка, – парировала мисс Пентикост. – Но, как нам сказали, мистер Калищенко ничего не помнит о событиях, приведших к смерти мисс Доннер. Значит, в качестве свидетеля он не очень полезен. А я пока хотела бы увидеть, где жила жертва.

– После убийства прошло три дня. Если в ее трейлере есть что-то интересное, оно никуда не денется ни завтра, ни послезавтра.

Она посмотрела на меня сверху вниз, ее родной глаз был таким же холодным, как стеклянный. Я пыталась выдержать ее взгляд, но сдалась. Только выругалась. Проходившая мимо женщина с двумя маленькими детьми покосилась на меня и поспешила прочь.

Мисс Пентикост глубоко вздохнула, и ее лицо приняло выражение, которое она обычно приберегала для нашего общего друга лейтенанта Лейзенби, когда он проявлял чудеса бестолковости.

– Чем больше я узна́ю о жертве, тем более полезным будет разговор с мистером Калищенко, – объяснила она. – Пока что я недостаточно хорошо знаю мисс Доннер, чтобы задать ему правильные вопросы.

– Но я ее знаю, – возразила я, и в мой тон закрались ненавистные мне умоляющие нотки. – То есть знала. И я знаю его, и…

Я осеклась, пока не зашла слишком далеко.

Конечно, нам нужно больше узнать о Руби. Черт, да нам нужно больше узнать обо всем и обо всех. Если вам было интересно, в чем заключается метод Лилиан Пентикост, то именно в этом. Пойми жертву, и ты поймешь ее действия. И тогда, возможно, увидишь, где она перешла дорогу убийце.

Это кажется очевидным, но во время обычного расследования убийства – если вообще можно назвать такое занятие обычным – про жертву, как правило, забывают в суете. Все вертится только вокруг убийцы: отпечатки ботинок, угол проникновения орудия убийства, методы и мотивы. Когда наконец появляется подозреваемый, жертва нужна только для того, чтобы подкрепить историю убийцы.

А если убита женщина, в половине случаев на нее навешивают ярлык случайной трагической жертвы. В другой половине случаев она «сама напросилась». Угадайте с трех раз, к какой половине причислят Руби.

– Если вы хотите лично посетить мистера Калищенко, то вольны сделать это самостоятельно, – сказала мисс Пентикост. – Можете взять грузовик, а я найду Сэма Ли и попрошу его проводить меня к трейлеру Руби.

Я уже собиралась принять ее предложение, но тут посмотрела на нее внимательно. Она тяжело опиралась на трость. Из замысловатой прически выбилось несколько рыжих прядей. Костюм помялся и обвис – это для меня сигнал, что его владелица истощена до предела.

Еще бы. Мы с самой зари были на ногах, пересекли четыре штата и миновали столицу, целый день провели в цирке, и все это после долгой недели подготовки к суду.

Ко всему прочему, рассеянный склероз мисс Пентикост и августовская жара были плохо совместимы. Хотя сама мисс П. предпочитала лето зиме, от долгого пребывания на солнце ее самочувствие обычно ухудшалось.

Пока что этого не произошло, но она была на грани.

Теперь, увидев, как она истощена, я уже не могла выбросить это из головы. Я не хотела оставлять Вэла в одиночестве камеры еще на один день, но не могла бросить мисс П. посреди расследования. Тем более ее бак для горючего почти пуст.

Я вдруг поняла, что мои руки сжаты в кулаки. Усилием воли я расслабила пальцы. Ногти оставили в ладони следы-полумесяцы.

– Ладно, – сказала я. – Давайте взглянем на берлогу Руби. Может, нам повезет и мы найдем там дневник с записью «Кто мог бы меня убить».

Спросив дорогу у кого-то из рабочих цирка, мы направились к трейлеру Руби. Он находился недалеко от трейлера Большого Боба и совсем рядом с передвижной душевой, явно из армейских запасов. Я машинально задумалась, есть ли в новой душевой горячая вода, которой не было в мое время.

Трейлер щеголял новым сверкающим замком на двери, скорее всего любезно предоставленным полицией Стоппарда. Я никогда не была бойскаутом, но предпочитала быть готовой ко всему. Я вытащила пару отмычек и быстро справилась с замком. Мы вошли внутрь и закрыли за собой дверь.

Трейлер Руби был в полтора раза больше, чем у Большого Боба. И поскольку она была полноправным членом труппы, то жила здесь в гордом одиночестве. Тут имелись складная кровать, складной стол, шкаф с выдвижными ящиками и вешалка для костюмов, которые Руби не хотела помять.

Было очевидно, что трейлер обыскивали. Повсюду была разбросана одежда. Постель скомкана в углу. Все, что не приколочено, висело криво.