Дикая раса - Ольга Онойко

— Конечно, полностью живое кино давно в прошлом, — ответил юношеский тенорок Майка. — Но оно должно выступать как цель. Которую невозможно и не нужно достигать. Плодотворен только синтез. А можно подняться как-нибудь над ветками, чтобы взять радиус по максимуму?

И потом он рассказывал, как снимали в прошлом — не трехмерное пространство на несколько метров вокруг, а один плоский прямоугольник, и даже редакция угла была невозможна, не говоря уже о замене объектов внутри кадра. Приходилось переснимать, делать множество дублей, но это было высокое искусство со своей спецификой. А ограничения, которые накладывает техника, только стимулируют воображение. Дитрих слушал с интересом, уточнял.

«Мы хотим, чтобы ты смогла реализовать себя», — сказала мама.

Лилен всегда полагала, что самореализация человека — это его личное дело. Теперь она чувствовала себя отвратительной эгоисткой: чтобы избежать проблем и не ставить родителей в зависимость от своих желаний, она должна была бросить так замечательно начавшуюся карьеру и провести остаток жизни соцпсихом.

«Решай», — сказали они.

— Понимаете, — соловьем разливался Майк, — в любом случае приходишь к необходимости создания персонажа. Сначала делаешь внешность. Потом понимаешь, что у него есть характер. И в итоге получаешь ту же символ-модель, только неживую. Нарисованную. Сколько символ-моделей ты можешь создать, не повторяясь? Природа куда изобретательнее тебя… с пейзажами так же. Можно сделать ярче, четче, но разве придумаешь новое небо? На Альцесте или на спутниках Сатурна, но прототип обязательно найдется…

Лилен фыркнула. Вспомнилось, как один незамутненный сокурсник рассказывал про ночное небо Альцесты. Вытаращив глаза: «Там полнеба звезды, а другие полнеба — х**!»

Впрочем, если уж так хочется увидеть Галактику извне, можно отправиться к Магеллановым облакам.

Лилен прыгнула на спину альфы, вцепилась в гребень и попросила поднять ее на секвойид — тот, огромный, с высохшей веткой у самой вершины. Майк внизу благоговейно ахнул, провожая ее двумя взглядами — собственным и запечатлевающего сенсора.

Порыв ветра едва не столкнул Лилен с ветки. Альфа, обвив хвостом истончившийся ствол, поддержал ее лапой. Отсюда, с высоты, открывалась панорама залива — мыс Копья, полоса пляжей, коттеджный поселок, лес.

«Вся красота мира» — отдаленное, искаженное эхо страха. Раса ррит давно и безнадежно выпала из разряда опасностей космоса. Ареалу человечества грозят другие опасности.

Древняяя Земля. Homeworld, колыбель цивилизации, драгоценное Сердце Ареала.

Седьмая Терра, Урал. Могущественнейшая колония.

…Лилен всегда гордилась тем, что ее родители — не обычные люди, что они одаренные, незаменимые, мастера по работе с биологическим оружием, и пусть, как кажется, питомник находится в сущей глуши, но их работа имеет значение для всего человечества.

Она впервые сожалела об этом.

«Ты можешь ехать с Майком, — сказал папа. — Работать на Уралфильме. Тогда мы с мамой будем предпринимать шаги в том же направлении, к Терре-7, будем заодно с Игорем. Но тогда может случиться, что Земли больше никто из нас не увидит. Никто не знает, сколько продлится противостояние и чем оно кончится… Ты можешь расстаться с Майком и попытать счастья как актриса на Земле. Это сложнее и тяжелей, но после «Кошек» у тебя есть что предъявить. И тогда, соответственно, мы займем нейтральную позицию. Я, конечно, не предам Игоря, но своим делом он будет заниматься один».

В голове не укладывалось, что от нее, соплюхи, может что-то зависеть. Тут, на любимом насесте над полуостровом, Лилен казалось, что все это не всерьез. Ну не может так быть. Южный материк Земли-2, глушь и тишь, море и солнце… тоже мне, большая политика.

Папа помахал ей снизу рукой — «спускайся».

«А вы сами как хотели?» — спросила тогда Лилен, глядя пасмурно.

Дитрих вздохнул.

«Мы пока только думали, — ответил он. — Я ничего не имею против уральцев, Игорь — мой друг, местер Ценкович лично сделал много добра твоей маме. Но это другая культура. Другой образ мысли. Древней Земле противостоит не еще одна Земля, а нечто совершенно иное… Нам трудно принять решение».

Другая культура.

Альфа учуял соображения Лилен и не понял их.

Та усмехнулась.

Майк сделает ей имя и славу. Майк носится с ней как с писаной торбой. Никто больше так не будет. И без квелого этого эльфа куковать Лили Марлен на ролях бесчисленных блондинок… Она не из тех, кто безраздельно предан искусству и согласен корпеть на рутинной работе. Она хочет блеска.

«Но тебе не предлагали индикарты. Приглашение стать семитерранином получил только Майк. Чтобы отправиться с ним, тебе придется выйти за него».

Лили Марлен нахмурилась. О том, насколько сложно получить вид на жительство у семитерран, она слышала, но как-то забыла.

«А может… дядя Игорь поможет?» — с надеждой спросила она.

«Может, — бесстрастно кивнул отец. — Если за это возьмется Игорь, индикарта у тебя стопроцентно будет. Но ты представляешь, что почувствует Майк, если ты выкинешь такое коленце? Захочет ли он с тобой работать тогда?»

— Какой смысл рисовать символ-модель? — вдохновенно спрашивал Макферсон. Над ним вниз головой висел нукта и сосредоточенно разглядывал сенсор камеры, портя Майку запись. Любопытствующие драконы повылезли все, лес кишмя кишел ими — когтистые лапы, шипастые хвосты, лезвия на плечах, челюстях, голове, острые гребни — полный боекомплект живого оружия…

Майк не боялся. Дитрих видел это и проникался к нему симпатией.

Но Макферсон не был очень уж отважным и сильным духом. Он просто был слегка чокнут, и все.

Отец не понимал этого. Или, скорее, не желал понимать. Нарочно.

Хоть ты тресни.

Вечером злая, как дикая кошка, Лилен вытащила из-под кровати веревочную лестницу, мирно пылившуюся там года четыре. Не то чтобы она не могла просто выйти из дома. Но мало ли… кто-нибудь проснется, и тогда надо будет объяснять, куда и зачем она идет. Зачем ей блуждать ночью по джунглям, залезать на деревья, нырять со скал, играть с опасными хищниками, ведь она уже не ребенок…

Тьфу.

Лилен с легкостью спрыгивала со второго этажа. Но под окнами расцветали астры тети Анжелы, и их было жалко.

Первым побуждением было отправиться в гнездо к Нитокрис и нажаловаться той на мать. Лилен вовремя вспомнила, что действительно уже не ребенок, а взрослую женщину, пусть маленькую и мягкокожую, глава прайда под боком не приютит.

Тогда она ушла к океану, разделась и долго плавала на спине, глядя в небо, по которому шествовала Луна.