Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта - Максим Северин

Свои снайперские винтовки были, но с собой их мы брали редко. Делали ставку на плотность огня, удобнее был автомат, а носить одновременно и автомат и винтовку было нереально. По большому счету, в тех местностях, где мы ходили, СВД была лишним грузом, к тому же у нее были слишком большие габариты.

— Эта война как-то повлияла на вашу дальнейшую жизнь?

— В общем-то да. Я стал более обдуманно относиться к жизни. С другой стороны — иногда стал выпивать больше, чем надо. И если бы тогда, в 80-е, когда я только вернулся из Афганистана, дети на улицах так же часто, как сегодня, взрывали петарды и запускали всякие фейерверки, то я бы, наверное, сошел с ума. Вскоре после демобилизации я шел по одной из брянских улиц, мимо ехал грузовой «ЗИЛ», и вдруг, как часто бывает с этими машинами, из глушителя раздался громкий хлопок, похожий на выстрел, я инстинктивно упал на землю, а люди идут мимо и смотрят — дурак я или не дурак; всем прохожим не будешь же объяснять, откуда ты пришел.

Там был инстинкт: малейший выстрел — и ты падаешь или отскакиваешь в сторону. Вдобавок эхо в горах разносило звук выстрела, и казалось, что в тебя стреляют сразу со всех сторон, таким образом, засечь стрелявшего было очень тяжело. Засекали направление выстрела, только если пуля чиркала рядом с тобой, тогда становилось примерно понятным направление ее полета. Но, так или иначе, сразу падаешь и отползаешь куда-нибудь и только потом открываешь ответный огонь.

— Какой эпизод оставил наиболее яркий след в вашей памяти?

— Запомнилось все — такое очень тяжело забывается. Выделить один эпизод невозможно: и служба в расположении части, и выходы на боевые операции — нигде подолгу отдыхать не приходилось.

Самое тяжелое — это отправлять на родину тела убитых, а остальное все — терпимо. И тяжело сейчас на кладбище к погибшим друзьям ходить, особенно если их родителей там встречаешь — это тяжело. Остальное можно вытерпеть.

Потапов Владимир Иванович

Уходил в армию я где-то 20 апреля 1984 года из города Киров Калужской области. В Калуге пробыли трое суток, ждали, пока приедет «покупатель» из Литвы. Приехали в Литву, город Гайджунай, известное место, там еще снимали фильмы «В зоне особого внимания», «Ответный ход». В общем, учебный центр ВДВ. В нем три полка: 80-й, в нем служил Чепик или Мироненко, уже не помню, потом 326-й полк и наш 311-й. У нас в полку готовили сержантский состав, командиров БМД, а рядовой состав готовили в Фергане, мой двоюродный брат Белов был в этой учебке, он в Афгане потом погиб. Из нашего учебного центра не только в Афган отправляли, но и в Германию — на плечи погоны внутренних войск, и вперед.

Итак, полгода учебы. Там были мои первые прыжки с парашютом, у меня всего шесть прыжков, в Афгане мы не прыгали. Занятия по тактике, стрельбы, физподготовка. Гоняли нас там по полной, по шесть километров бегали, а порой бывало и по десять. Отучились, сдали экзамены, уезжаем. Уходили из части ночью, где-то часа в два ночи. Идем колонной, пьяный литовец на мотоцикле «Ява» на большой скорости врезается в наш строй. Или специально поджидал, а может, это случайность, но четверых наших ребят зацепил. Ну а сам он жив или нет, не знаю, мало того что разбился, да так еще ребята со злости ему сапогами наподдавали хорошенько. Четверых он покалечил, их срочно необходимо было заменить. До утра ждали, пока искали других сержантов на их место. Часов в пять утра мы улетаем. Летим на пяти Ил-76, по сто двадцать человек в каждом. Летим, долго летим, приземлились — Фергана. Оказалось, что наш один экипаж прошел, затем летел почтовый самолет, «духи» его сбили, наших четыре борта развернулись на Фергану. Разместились мы в той учебке, где готовили рядовой состав. Бойцы уже ушли в Афган, казармы свободны, в них мы и разместились. Опять три или четыре дня ждали, пока наши горки блокируют. Прилетели мы в Кабул. Все пять экипажей исключительно сержантского состава на три полка нашей дивизии.

И вот первое мое впечатление: мы идем по аэродрому, нам навстречу, на посадку, дембеля с наградами, кто кричит «Держись мужики!», а кто и «Вешайтесь!». И вот сколько нас туда прилетело, столько же и улетало дембелей.

Нас завели в клуб, поделили, распределили кого куда. По распределению я попал в 350-й парашютно-десантный полк, или просто «Полтинник». Как мы летели в самолете с другом Сашей Семеновым из Наро-Фоминска, так мы попали с ним во второй батальон, который стоял в Кабуле, а третий наш друг, Володя Рощин из Чернигова, попал в третий батальон, он уже служил в Геришках. Потом я Володьку встретил в госпитале, в Ташкенте. Я его сначала не узнал, он сильно изменился. Его зацепила шальная пуля, пробила диафрагму и легкое. Вместе с ним и лечились.

Захожу в свой модуль, а жили мы там в модулях — это помещение, рассчитанное на взвод. У каждого взвода свой модуль, правда, потом мы стенки сломали, и получилось помещение на роту, как казарма. Так вот, зашел я в свой модуль, а в нем никого, все мое отделение было, как у нас говорили, на войне. Потом они пришли с задания, познакомились, и я начал «рулить». В составе моего отделения было три-четыре молодых, а остальные ребята — кто год прослужил, кто больше, и дембеля. Все уже более или менее знали, что нужно делать. Наша рота десантников по штату насчитывала 62 человека, а там, в Афгане, в ее составе было человек 40 самое большое, взвод 12–15 человек плюс приданные бойцы. На первых порах мне приходилось практически командовать взводом, потому как сержантов никого: кто ранен, кто убит. Иногда давали прапорщика как комвзвода.

— Можете вспомнить свое первое боевое задание?

— Первое время после того, как прилетели в часть, нас не трогали. Две недели нас немного поучили, погоняли по сопкам, дали пострелять. Патронов не жалели, даже порой излишки отсыпали куда-нибудь незаметно, чтобы поменьше стрелять. Вот первое задание уже и не помню: то ли на Джелалабад поехали горки блокировать, то ли на Чарикар. В основном мы Чарикар прочесывали, это довольно большая долина. Выезжали по Гардезской дороге, и что меня удивило — это ее асфальтное покрытие. Едем, а дорога без ухабов, думаю, дай посмотрю, что за дорога, вылезаю на броню, смотрю — а там асфальт. Говорят, наши специалисты этот асфальт укладывали, и при такой жаре он не трескается и не тает.

Помню, как из Баграма броню выводили, там нам сильно досталось. Нас обстреляли из ДШК, погиб один наш сапер. Броня старая была: танки Т-34, БМП и БМД тоже старенькие. Наш комбат вызвал на помощь авиацию, прилетели «миги», очень хорошо отработали «зеленку».