Клад - Алан Георгиевич Черчесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кофе?
– Я или ты?
Выбросил ножницы. Ответила камнем.
Мужчина поплелся на кухню.
Когда он вернулся, смотрела еще в потолок и опоздала с улыбкой.
– Не поздно еще отменить. Если ты передумала…
– Может, ты сам передумал?
Впервые за утро поглядела прямо в глаза.
– Да пошли они в жопу.
– Вприпрыжку, – кивнула она.
Опять посмеялись. На душе у обоих стало светло и расплывчато, словно в окне. И так же свежо – от стоящей на тумбе сирени.
Пока жена выгуливала собаку, он сходил на стоянку и подогнал к подъезду машину.
– И как эту сволочь зовут?
– «Секвойя». Японец.
– Слишком большой для японца.
– По мне – в самый раз. Если подумать, сколько нам задолжали…
Нажимая на разные кнопки и хохоча от восторга, они покатались по улицам, а как надоело, выбрались на проспект.
– Ты ловкач еще тот!
– Чистый фарт: у босса брелок торчал из кармана. Сам в руки просился.
– Надолго уехал твой шеф?
– На целую вечность: два дня.
– Будешь гнать, весь фарт свой профукаешь. Забыл про посты?
Он сбавил скорость. Жена напевала под радио и отстраняла плечом любопытный нос пса, выгребая из бардачка конфетно-аптечный хлам.
– Ого! – вдруг сказала она.
– Ненастоящий, – отозвался мужчина, повертев пистолет на ладони. – Но по виду не отличишь. Пригодится. Спрячь в сумку.
Она почесала в затылке стволом.
– А вот, например, ты мечтал кого-нибудь пристрелить?
Пожал равнодушно плечами:
– Было дело, мечтал банк ограбить. Или угнать самолет на Балеарские острова. Местечко там есть, Остров Воздуха называется.
– Почему?
– Название такое? А хрен его знает. Но, наверно, не зря.
– Наверно, не зря, – повторила она, поразмыслив. – А отчего перестал?
– Мечтать? Повзрослел. Поумнел. Отупел.
– Не совсем. Успел спохватиться. Еще немного – и сделался б умником. Не заметил бы сам, как вконец отупел. У умников это в крови. – Она притулилась к нему и потерлась лицом о рукав. – Я закурю?
Он не любил сигарет, но сейчас запах дыма ему даже нравился: вместо привычной угрозы он источал аромат, наводивший на мысли о чем-то простом, несерьезном – босоногой беспечности, ветреных тайнах, костре, мокром сене, брыкливых косичках и оголтелом, хмельном сумасбродстве, с которым он лазал когда-то к кому-то в окно.
Интересно, куда убегают от нас все те чудаки, кем мы были, пока доверяли себе и готовились стать не собою? Туда же, должно быть, куда утекает по капле с годами душа…
Ему сделалось грустно, но грусть была теплой и сладкой, как пряник. Было приятно грустить и смотреть на дорогу, следя краем глаза за лепестками дымка.
Докурив, женщина задремала. Муж приглушил верещанье приемника и поглядел на часы. Все шло четко по графику, как будто они поступали так тысячу раз. Ни единой заминки в дороге, ни единого сбоя в эмоциях или предчувствиях. Это его утешало. По крайней мере, руки уже не тряслись. Да и ход у «японца» был гладкий. И гладкий асфальт. Сбоку – гладкое солнце на отглаженном облаком небе. Ни дать ни взять гладкий день на гладкой планете, пропади она пропадом!
– Не вздумай разнюниться, – предупредил он жену, когда подъехали к одноэтажному дому на окраине города.
Используя зеркальце заднего вида, она причесалась, подкрасила губы и подобрала, подладив под радость, глаза:
– Я в порядке. Сам смотри не взорвись.
Оставив родителям пса, они попрощались и заспешили обратно к машине.
– Не поверили, – хмуро сказала она, прежде чем в голос расплакаться. – Я так им правдиво врала, а они не поверили. Они никогда мне не верили.
– И мы бы не верили, будь у нас дети. – Он швырнул свой мобильник в окно.
– Мы бы как раз таки верили.
– Наплюй. Или ты передумала?
Она вытерла слезы:
– Ты мне тоже не веришь?
Опустила стекло и метнула в курсив из дорожных столбов золотистую «Нокию».
– Ладно, прости, – сказал муж. – Достань карту.
– Там вон – налево. Потом до шлагбаума. Но если ты сам передумал…
Он свернул на обочину, затормозил и поцеловал ее в губы.
На площадке стоял лишь один самолет. Он был меньше, чем те самолеты, что они когда-либо видели, и, уж конечно, был он поменьше их страха.
Муж солгал, что они уже прыгали, но всего пару раз и давно. Пройдя инструктаж, они влезли по трапу и уселись внутри на скамейку. Компанию им составляли еще пять горбунов – трое парней и две девушки. Один незнакомец был бледен, как кость, и норовил пошутить. Остальные вели себя так, будто присели рядком по нужде – небольшая заминка, после которой они разбредутся и больше не вспомнят друг друга. Похоже, из близких людей здесь только мы, удивился мужчина. Потом рассудил, что нормально: ближе них никого в мире не было, а сегодня и быть не могло.
Он должен был прыгать последним, но перед люком жена вдруг уперлась и стала визжать. Инструктор пытался спихнуть, но он не позволил и держал ее крепко-прекрепко, так крепко, что, когда она, пятясь, поехала пяткой по полу, упал вместе с ней и помог откатиться к скамье.
– Ничего, – успокаивал он, снова сидя в машине. – Разве это полет? С парашютом – еще не полет. Так… обманка.
– Я себе представляла: подо мной будет небо, а оказалось – земля. Вот что меня сбило с толку – треклятая прорва земли. И она так дрожала!
– У меня самого поджилки тряслись. Оттого я в тебя и вцепился.
Обняла благодарно за плечи.
– Проголодалась. От страха, наверно. Прямо дыра в животе.
Перекусили в кафе по дороге.
– Как-то странно, – сказала она, – есть сегодня обычную пищу.
– Ничего, наверстаем за ужином.
У торгового центра на паркинге легко отыскали свободное место. Им как будто бы снова везло.
– Выбери тех, кто нам задолжал больше всех, и ни в чем себе не отказывай.
– Карточка не подведет?
– Обижаешь.
Должниками их оказались Донна Каран, Бриони и Хьюго Босс. Облачившись в наряды, пара забралась в «секвойю» и покатила в отель.
– У нас нет багажа, – забеспокоилась женщина. – Надо было купить чемодан. Не понесешь же туда эту рвань.
Он скосил взгляд на зеркальце и нашарил глазами рюкзак, в который они, непонятно зачем, запихали все старые вещи.
– Возвращаться не будем. Прорвемся.
– У вас нет багажа? – заколебался администратор.
– Задержался в Брюсселе. Доставят к утру, – сердито ответил мужчина. – Куда хуже, что занят ваш сьют.
– Ключ от вашей машины, – протянул руку бой.
– Ключ от вашего номера. Люкс у нас тоже хорош.
Администратор не обманул: номер был высший класс. Наскакавшись от радости, женщина скинула платье и нырнула в джакузи.
