День не задался - Комбат Найтов

Он даже вырваться особо не пытался. На подходе к Геленджику попытался уйти на вираж, но получил снаряды в правое крыло.

— Брось, Кальб, не дёргайся! Я тебя держу.

— Яволь, их фольге.

Он выпустил шасси и пошёл на посадку. Я немного волновался: не изобразит ли немец капитана Гастелло? Нет, сел и выключил двигатель. Открыл фонарь и выбросил пистолет, как мне потом рассказывали. Отстегнулся и вылез из кабины на крыло. Поднял руки. "Их капитулире!" Опустил руки, спрыгнул на землю и опять их поднял. Его прыжок с крыла я уже видел сам. Зарулил на стоянку, снял воротник, пересел в Виллис. Догнал конвоирующих немца бойцов, притормозил возле них, я приказал вести его в штаб. Когда его привели, я пил холодный чай. Немец сходу представился:

— Оберстлейтенант люфтваффе Дитер Храбак, командир ягтгруппе 52. Бывший, видимо. — Васильев перевёл: Командир 52 истребительной дивизии полковник Дитрих Храбак.

— Гвардии полковник Титов, командир гвардейского Сталинградского истребительного полка.

— Вы тоже были под Сталинградом, полковник Титов? Меня там сбила "Аэрокобра" в сентябре.

"Ваня его и сбил, а теперь он сбил Ваню!" – подумал я.

— Да, наш полк был под Сталинградом, на "кобрах".

— Насколько я понимаю, это вы меня "сажали"? Как вы выполнили "обратный иммельман"? Это же невозможно выполнить!

— Но вы это видели?

— Видел!

— Я после войны вам расскажу, как это делается. Вы вчера выполняли вылеты?

— Да, два.

— Над Цемесской бухтой были?

— Да, сбил одну "кобру".

— Не сбили, могу её показать. Но обстреляли. Почему вдруг командир дивизии летает на охоту?

— Из-за больших потерь на земле и в воздухе наблюдается некоторое падение боевого духа. Особенно, с появлением у вас "ночных" истребителей и штурмовиков. Командование люфтваффе обеспокоено этими потерями. Рейхсмаршал приказал лично поднять воинский дух в частях. Лучшего лекарства, чем победы, не придумать.

Я заулыбался.

— Бой есть бой, господин гвардии полковник. Несмотря на вашу молодость, вам проиграть совсем не стыдно. Несмотря на то, что у меня сто пять побед. Но сегодня я был телёнком, которого вы привели на верёвочке. Такому уровню пилотажа можно только позавидовать.

— Сто четыре. Старший лейтенант Елисеев вернулся на базу.

— Не буду спорить, господин гвардии полковник. Сто четыре.

Злость куда-то ушла, Ваню уже увезли, не показать ему, что я отомстил за него. Он уже в Кисловодске. Немец держался хорошо. Он сдался сильнейшему, и, в собственных глазах, выглядел рыцарем. Я приказал увести его, снял трубку и позвонил Ермаченкову.

— Василий Васильевич! У меня подарок: посадили командира 52 дивизии немцев у себя на аэродроме. На новом "Мессере": "109G-6".

— Выезжаю к вам! Науменко позвони!

Позвонил Науменко. Всё-таки, первый за всю войну пленный командир авиадивизии. Вышел на поле, весь полк, не занятый на полётах собрался возле "мессера". Пошёл к ребятам. "Ох, зря я это сделал!" Они качать меня задумали. Насилу отбился. Но погон на куртке мне оторвали, стервецы. Хорошо, что не уронили! "Мессер" новый: три пушки и два синхронных пулемёта. Носовая 30 мм и две крыльевых 20мм в гондолах. Гермокабина и убирающийся костыль. Иные обводы крыльев и более толстые стойки шасси. Необычная окраска: черные и серые неправильной формы пятна. Нет привычной желтой краски на капоте. Только желтая "D" за кабиной. На носу герб, с прыгающим быком. Стабилизатор украшен полосками, означающие сбитых. На обоих законцовках большие дыры от моих снарядов.

— Петрович, про бой расскажи! Как ты такую зверюгу схомутал?

— Заставил ошибиться в расчётах, они вниз пошли, а я наверх, перевернулся, зашёл в хвост, сбил ведомого. На вертикали И-185 превосходит "Месса", в скорости пикирования – тоже. На "отрицаловке" нас моторы не глохнут. Деваться ему было некуда. Вот и привёл. В общем, мужики, один на один или один на два для нас на "мордатых" уже не страшно. Но они изменят тактику: сейчас начнут ловить на выходе, как Ивана зацепили. В прямую схватку они больше не полезут. Будут бить из-за угла. Так что, внимательнее следим за хвостами в верхней задней полусфере. И подстраховываем друг друга при атаках. Всем собраться в тактическом классе.

Во время занятий по тактике подъехала куча начальства.

— Товарищи офицеры! Товарищ вице-адмирал! 14-й гвардейский Краснознаменный Сталинградский полк проводит занятия по тактике. Командир полка гвардии полковник Титов.

— Вольно, товарищи офицеры. Садитесь. Полковник! Тема занятий? — спросил командующий флотом.

— Выход из-под атаки из задней верхней полусферы. Взаимодействие в бою с участием свободных охотников противника.

— Хорошо, полковник. Кто-нибудь может вас заменить?

— Так точно! Зам по лётной подготовке Хабаров. — Я показал Хабарову место в конспекте, на котором остановился.

— Тогда пойдёмте, покажете вашего пленника.

Октябрьский, Новиков, Тюленев и Ермаченков устроили перекрёстный допрос Храбаку. Затем полковника увезли в Туапсе. И все переключились на меня.

— Ты зачем сам, в одиночку, полез к немцам? В плен захотел? Не мог кого-нибудь послать?

— Не мог! Дайте самолёт, который ходит выше "месса", пошлю другого. А пока, мы только начали отрабатывать выход из-под атаки охотников. На высотах от земли до 5.5 тысяч, наши машины имеют решающее преимущество, а выше – оно теряется, так как падает мощность двигателей. А уйти из-под атаки, движущегося на скорости 670 км/час, "мессера" очень тяжело. Надо заставить его ошибиться в твоих намерениях. Я – заставил, результат – вон на стоянке стоит, а 52 эскадра осталась без командира и одного "асса". Буду готовить специальный отряд "егерей": охотников выбивать! А по поводу меня: как летал, так и буду летать. Нечего из меня птичку в золочёной клетке делать. Я – лётчик и командир, моё дело сбивать немцев и учить мой полк. А не быть вешалкой для орденов.

— Ладно, ладно, Петрович, угомонись! Ишь, как разошёлся!

— Операция "охота" была подготовлена. На аэродроме была дежурная эскадрилья Макеева. Если бы немцы вылетели бы большей группой, их бы встретила она, я бы повел "охотников" по другому маршруту и вывел бы их на Макеева. А бой с парой "мессеров" на этой высоте мне вполне по силам.

— Тем не менее, товарищ Титов, не следовало так рисковать лично, — я понял, что лучше заткнуться, и не дразнить гусей, иначе последует отстранение от полётов, поэтому перевёл разговор в другую плоскость.

— Товарищ генерал-лейтенант! — обратился я к Науменко. — У нас с вами был разговор на тему фронтовой конференции, а воз и ныне там. Немцы меняют тактику, что и показало ранение старшего лейтенанта Елисеева, и что подтвердил полковник Храбак, а в частях об этом узнают на собственной шкуре.

— Я не забыл о разговоре. За нами едут командиры полков и лучшие лётчики армии. Клуб освободили от эвакогоспиталя. Так что вечером сегодня проведём.

— Можно начать сразу у нас в тактическом классе, думаю, поместимся, а к вечеру переместимся в клуб, чтобы дать возможность и вашим лётчикам выступить, и поделиться опытом! — заулыбался я, стараясь сбить возникшее недовольство Науменко.

В комнату, буквально на цыпочках, зашёл Савелич, адъютант командующего армией, и что-то шепнул Науменко на ухо.

— Мои начали подъезжать, так что, полковник, встречай гостей.

Четыре командующих встали и начали надевать шинели, куртки и полушубки. Местом встречи стал "мессершмитт" Храбака. Я волновался: предстояла встреча с моим учителем по тактике: будущим маршалом авиации, капитаном Покрышкиным. Вон он идет: командир 2 эскадрильи 16 гиап. Рядом с ним Фадеев, Речкалов, Клубов, весь цвет нашей авиации. Большая делегация! Сходу летит вопрос Покрышкина:

— Товарищ гвардии полковник! А что это за пилотаж вы сегодня утром показывали?

— Потом, Александр Иванович. Не сейчас!

— Почему не сейчас? — послышался голос Науменко. — Капитан Покрышкин, вы о чём спрашиваете?

— Ребята из 66-го полка только что рассказали, что утром полковник Титов выполнил все фигуры высшего пилотажа в перевернутом положении, как бы в обратном направлении.

— Это правда, полковник? ваши самолёты могут выполнить такой пилотаж?

— Эти – нет, вон тот может, — и я показал рукой на свой самолёт. — Остальные нет, и без специального оборудования это невозможно. Поэтому я и сказал, что об этом позже.

— А откуда у вас такое оборудование? — опять Науменко.

— Сам сделал. Но, пока это оборудование в единственном экземпляре и нуждается в заводской доработке. Но, обратный пилотаж возможен. Вот доказательство этому, — я показал на "Мессер".

— Покажите!

— Только вам и капитану Покрышкину.

— Ну, хорошо, пошли! Капитан! За мной.

Открыл кабину, сел, одел ошейник.