Серый пилигрим - Владимир Василенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам он расположился в паре шагов за спиной брата, на безопасном расстоянии от края.
– В чем дело? Бесстрашный Райс чего-то испугался? – жестко усмехнулся черноглазый.
– Только дурак ничего не боится! – пробурчал Райс. – Так что не будь дураком – слезай оттуда. Вниз брякнешься – мокрого места не останется.
Рахт, продолжая сидеть, уперся ладонями в землю, выпрямил руки и покачался на них, держа ноги под углом к туловищу.
– Вот засранец! – выругался сероглазый. – Ну и ладно. Свалишься – сам виноват будешь.
Они довольно долго сидели молча, глядели вниз.
– Видишь что-нибудь? – спросил, наконец, старший.
Рахт покачал головой.
– Я тоже. Может, они уже у Нарров? Тогда, наверное, у нас будут завтра или послезавтра.
– Я знаю…
Снова надолго замолчали. Потом младший, не оборачиваясь, спросил:
– Боишься?
– Испытаний? Немного. Хотя я еще в прошлый раз понял, что буду следующим. А уж последние пару зим…
– Будут же еще претенденты… Не знаешь кто?
Райс задумался.
– Ахан. И скорее всего Сэйн. Или Авер. Они достаточно хороши.
– Но не для Храма.
– Да. Ты же знаешь, в Храм возьмут одного. А участвовать в Испытаниях можно только один раз.
– Угу. Один победитель и два-три подставных неудачника.
– Зачем ты так, Рахт? Ты же знаешь – все не так. В конце концов попасть в Храм – это не главное. Участвовать в Испытаниях – уже честь. Ахан наверняка получит под командование пятерых, а то и десятерых. А если особо отличится – может заработать и какую-нибудь метку. Помнишь, в прошлый раз Кай получил Три клыка?
– Помню. Но Воин Храма – это совсем другое…
Райс потрепал брата по плечу:
– Не кисни, Рахт! Через пять зим – новые Испытания. И ты точно станешь следующим. К тому времени уже никто не сможет с тобой тягаться, вот увидишь. Разве что этот Артангов любимчик, Найл. Но ты и его уделаешь, тебе бы только защиту отработать…
Рахт усмехнулся.
– …да прыти поубавить. Горяч слишком, братишка. А голова у воина должна быть холодной.
– Да знаю я…
– Тебе остается просто подождать.
– Угу…
– Ну, так чего киснешь? Ты сам не свой с тех пор, как мы вернулись от Нарров. Чего ты там такого увидел?
– Не чего. Кого.
– А-а… – старший оживился, подвинулся ближе к брату. – Дай-ка угадаю… Ты про ту ай-мин, что исполняла танец с мечами? Как же ее звали-то…
– Нет.
– Нет? Но я там больше никого симпатичного не заметил! Там вообще женщин было мало. Разве что ты запал на кого-нибудь из безликих? Тогда учти – иногда лучше не снимать маску. Чтобы не разочаровываться. Да и не очень-то нужно видеть во время этого дела лицо…
– Да ну тебя! – Рахт поерзал на камне и, хотя по-прежнему не оборачивался, было видно, что покраснел. Уши выдавали.
– Ну, давай, рассказывай уже! Все-таки безликая?
– Нет.
– А кто?
– Она… Ее зовут Ахти.
– Ахти? Так ведь она еще соплячка совсем! Хотя… Ладно-ладно, прости, – спохватился Райс, поймав разгоревшийся гневом взгляд обернувшегося брата. – Она и правда вырастет в настоящую красавицу. Но… Она же айнадар.
– Понял, не дурак.
– Да уж, Рахт, – покачал головой сероглазый. – Ты не ищешь легких путей. Хотя айна наверняка одобрила бы твой выбор. Союз с Наррами был бы очень выгоден роду.
– Да плевал я на союз с Наррами! Я хочу ее. И… мне показалось… Она так на меня посмотрела…
– Да, брат, ты влип. Ну, ничего. Если эта блажь не пройдет в ближайшие пару лун – а я, кстати, думаю, что пройдет, – то тебе и правда одна дорога. Поступишь через пять зим в Храм, еще через пять выйдешь оттуда весь в почетных метках с головы до ног. Будешь завидный жених. Да и айнадар твоя подрастет к тому времени…
– Десять зим…
– Да. Может показаться вечностью. Но другого пути нет. Если сунуться к Наррам сейчас – они на смех нас поднимут. Ты уж не обижайся. Тебе надо запастись терпением. Целым океаном терпения, брат.
– Я понимаю, – опустил голову Рахт.
Айнадар – это старшая дочь айны, правительницы рода. Ее единственная наследница. Все дочери, рождающиеся у айны позже, отдаются на воспитание безликим, и со временем либо пополняют их ряды, либо становятся ай-мин – женщинами-воительницами. Власть к айнадар переходит после того, как она получает мужа и рожает первого ребенка. Тогда действующая айна становится ай-нам – нянькой и советницей. Она по-прежнему уважаема и почитаема родом, но теперь остается в тени.
Но представить Силан, айну Нарров, ушедшей на покой… Нет, пожалуй, такого не случится – ни через десять зим, ни через двадцать. Эта женщина упряма и воинственна, как какой-нибудь рыжебородый варвар из Ледяных земель. Наверняка она еще долго не будет допускать к дочери женихов.
– Она совсем не такая, как мать, – вдруг сказал Рахт. – Она…
– Да помню я. Сухая былинка с во-от такими печальными глазищами… Ладно, не сопи ты так. Уже опять загорелся!
– Зря я тебе рассказал…
Сероглазый устало усмехнулся и, положив руку на плечо младшему, немного помолчал.
– Забудь ее, брат. Лучше забудь.
Рахт вздохнул.
– Ладно, хватит уже здесь рассиживаться, – пробурчал старший, потягиваясь. – Пойдем. За крабами пора, а перед этим домой заскочить за снастями.
– Пойдем, – чуть помедлив, отозвался Рахт и тоже поднялся.
Перед тем как снова углубиться в чащу, он обернулся и бросил последний взгляд в пропасть.
Где-то там, далеко-далеко внизу, тревожно рокотал водопад.
3
Его разбудил бой барабанов.
Сначала несколько утробных, раскатистых, как отзвуки грома, ударов, отзывающихся неприятной дрожью во внутренностях. Это ро-пай – исполинское чудовище высотой в три человеческих роста, установленное на центральной площади. Вокруг него даже возведен специальный помост – бить нужно ближе к центру, с земли не достать.
Рык ро-пая подхватили барабаны поменьше. Их ритм быстрее, хотя и не выбивается из общего величавого настроя, заданного гигантом. Чуть позже к старшим собратьям присоединяются и малые барабаны, вклиниваясь в общий говор короткими рваными фразами. Все вместе образует четкий, впечатывающийся в мозг звуковой узор. В нем нет слов, однако он будоражит душу, заставляет сердце трепетать и рождает в воображении сонм ярких, отчетливых образов. У каждого они, наверное, свои. Рахту, например, всегда видятся неисчислимые полчища грозных воинов, мерно вышагивающих под ритм ро-пая. Неисчислимая, неотвратимая, непобедимая сила…
– Рахт!
Юноша вздрогнул, обернулся к темнеющему в стене проему. На пороге стоял Райс, одетый в парадное санно с длинными рукавами, черное с красным – родовые цвета Буревестников.
– Ты чего дрыхнешь? Оглох?! – прошипел брат.
Рахт замысловато выругался, выбираясь из постели. Спал он, как и все воины, на тощем тюфяке, набитом высушенными водорослями. Тюфяк длинный, в два роста, и служит одновременно и одеялом – просто ложишься на одну половину и накрываешься другой.
Повседневная одежда тайских юношей проста – широкие штаны, просторное санно из легкой ткани да сандалии из сыромятных ремешков. Чтобы облачиться, обычно хватает нескольких биений сердца. Чего не скажешь о парадном одеянии.
Рахт, не переставая, ругался сквозь зубы, коря себя за нерадивость. Расставив руки, он крутился на месте, обматываясь широким поясом – ярко-красным, как свежая кровь.
– Тихо, не торопись! – прикрикнул на него брат, придерживая свободный конец пояса. – Туже надо! Давай назад!
Рахт, едва не взвыв от досады, завертелся в другую сторону.
– С обувкой разберись пока, – пробурчал Райс, разглаживая ткань. – И не суетись. Время еще есть…
Из дому они выбрались как раз вовремя. Многоголосый бой барабанов резко стих. И – почти сразу же, едва успели растаять в предрассветной тиши отголоски последних ударов – заговорил ро-пай. На этот раз удары были мерными, как стук сердца, и такими же сдвоенными. Будто действительно огромное сердце трепещет в ожидании чего-то.
Братья неслись по темным переходам поселка бесшумно и стремительно, как тени, но перед центральной площадью сбавили темп и постарались проскользнуть на свои места в строю незамеченными.
Центральная площадь – как зрачок в глазу – идеально круглая, и расположена действительно в самом центре цитадели Буревестников. С севера она граничит со стеной, огораживающей владения айны, с запада и востока – с жилищами самых знатных воинов. Вниз, прямиком к южным воротам, ведет самая широкая в поселке улица. Сейчас вдоль нее, по обе стороны, выстроились воины в парадных черно-красных одеждах. Большинство вооружено боевыми шестами или копьями. Стоят неподвижно, как статуи, уперев оружие в землю и чуть наклонив вперед, так что красные ленты, которыми оно украшено, свисают, как приспущенные флаги.
Алые ленты повсюду – они свисают с кромок крыш, с шестов, вбитых в землю по периметру площади, с опор помоста. Сделанные из легкой ткани, они колышутся от малейшего движения воздуха, как прибрежные водоросли. Своим ярким цветом они резко выделяются на фоне серых глинобитных стен и потемневших от времени досок, пламенея, как свежая кровь на песке. Вглядываясь в трепетание лент на ветру, Рахт вдруг почувствовал необъяснимую тревогу. Удары барабана лишь усиливали эффект, и вскоре юноше начало казаться, что это не ро-пай, а его собственное сердце бьется так громко.
