Невеста по контракту - Джулия Тиммон

Складываю руки на груди, подхожу к необъятных размеров кровати и присаживаюсь на край.

— С мужчинами, насколько я знаю, дело обстоит куда хуже. После пятидесяти они все как один превращаются в зануд и ворчунов, но при этом втемяшивают себе в седые или лысые головы, что к ним явилась вторая молодость и что настала пора побегать за молоденькими девочками! Причем многим даже невдомек, что они смотрятся смешно и нелепо!

Нейл внимательно выслушивает меня, немного наклонив голову набок, смеется, тоже садится на кровать — на весьма приличном расстоянии от меня — и произносит примирительным голосом:

— Ладно, согласен. Под старость уморительны и те и другие.

Переглядываемся и снова смеемся. Я мысленно ругаю себя: нельзя показывать ему, что мною можно крутить как хочешь.

— Представь, какими будем мы, — произносит он. — Я буду бесконечно ворчать, а ты станешь рисовать глупые плакаты.

— Не стану, — со вздохом отвечаю я.

— Дай бог.

Какое-то время молчим. Я с интересом осматриваюсь вокруг. Будь мы настоящей влюбленной парочкой, не теряли бы времени даром и уже испробовали бы эту королевскую кровать. Краснею, опускаю глаза, потом неожиданно вскакиваю и возвращаюсь к сумкам.

— Вот что, я, пожалуй, уйду.

— Куда? — с тревогой спрашивает Нейл.

Пожимаю плечами.

— Может, поеду в гостиницу. Или вообще улечу домой.

— А как же завтрашний праздник, наш уговор?

— Контракт аннулируется, — объявляю я. — Потому что ты с самого начала его нарушаешь. — Вешаю сумки на плечо, но он подходит и берется за ручки, удерживая меня.

— Подожди, давай разберемся. Ничего я не нарушаю.

— Мы договорились, что завтра я побуду с тобой рядом, только и всего! — горячо спорю я. — А поселить ты пообещал меня в отдельном гостиничном номере!

— Я же при тебе пытался изо всех сил упросить этих ненормальных, чтобы они отпустили нас, — молящим голосом произносит Нейл. — Ты сама убедилась, что с ними невозможно спорить!

— Убедилась, — соглашаюсь я. — Но не должна из-за этого страдать.

Поворачиваюсь к двери, но он крепче удерживает меня.

— Подожди, давай будем считать, что я нарушил договор из-за форс-мажорных обстоятельств.

— Форс-мажорные обстоятельства — это пожар, землетрясение или извержение вулкана, — чеканю я.

— Старческий маразм не менее страшен, чем извержение, — с серьезным видом и проникновенно глядя мне в глаза, произносит он.

Не удерживаюсь и смеюсь.

— Хорошо, допустим, мы договоримся, что возникли обстоятельства непреодолимой силы, даже внесем в контракт поправки и дополнения, но что нам делать с этой комнатой? Мы не можем жить в ней вдвоем! — Наши взгляды встречаются, и, замечая, как слегка темнеют глаза Нейла, я смущенно потупляюсь, потом резко, чтобы завуалировать идиотскую неловкость, поворачиваю голову к окну и произношу звонче, чем хотела бы: — Если бы здесь был балкон, один из нас мог бы переночевать там. Но балкона нет. Не в ванной же тебе или мне спать!

Нейл вскидывает указательный палец.

— Дельная мысль! Если тебя устроит, я спокойно смогу расположиться в ванной. Наверняка она в такой спаленке не маленькая. — Он проходит в ванную и издает оттуда торжествующий возглас. — Здесь спокойно уместятся и трое таких, как я! А таких, как ты, — пятеро!

— Может, вместе уляжемся там? — смеясь спрашиваю я. — Валетом. Только чур головой к унитазу будешь спать ты.

Нейл тоже смеется.

— Договорились. Представляешь, как удивится бабуля, если ночью укутается в черный плащ, напялит черную маску и тайно явится сюда, чтобы проверить, должным ли образом складывается личная жизнь единственного внучка.

От смеха и усталости у меня слабеют руки. Вновь опускаю сумки на пол и иду в ванную. Она выложена сине-зеленой плиткой и изобилует полочками и шкафчиками такого же цвета. Тут и там поблескивают зеркала.

— Нет, я здесь спать не буду, — говорю я. — Такое чувство, что вокруг тебя океан. Проснешься посреди ночи и подумаешь, что тонешь.

Нейл вздыхает.

— Жаль. Значит, мне придется тонуть в одиночестве.

Задумываюсь, прикусывая губу. Возвращаюсь в спальню и окидываю ее внимательным взглядом.

— Вообще-то я не против, если ты ляжешь здесь, на полу, в противоположном конце комнаты. — Смотрю на кровать. — Возьмешь пару подушек и матрас, накроешься покрывалом.

Нейл выскакивает из ванной, улыбаясь так, будто я в самом деле его подружка и после долгих раздумий наконец объявила, что согласна стать его женой.

— Ты серьезно?

Придаю себе строгости.

— Серьезно. Только, имей в виду, я делаю это исключительно потому, что не хочу обижать твоих мать и бабушку.

— Делаешь — что? — Лицо Нейла принимает дурашливое выражение, и у меня что-то сжимается в самой глубине сердца, отчего на миг захватывает дух. В голове слабо звучит сигнал тревоги: нет, только не это! — Позволяешь мне спать не в ванной, а в комнате? — спрашивает он. — Исключительно ради моих маман и бабули? — Он наклоняет вперед голову.

Сурово хмурю брови, хоть самой и смешно.

— Ради них я остаюсь! А позволяю тебе здесь спать лишь только потому, что… — Почему, черт возьми?! — спрашиваю сама у себя. — Потому что… у меня доброе сердце. Я не могу заставить живого человека так мучиться, кем бы он ни был!

Лицо Нейла делается еще более хитрым. Он наморщивает губы, явно намереваясь отпустить какую-то шуточку, но я опережаю его.

— Лично с тобой это никак не связано, так и знай! Я не желаю сближаться ни на йоту.

Он кивает, слегка наклоняя голову набок.

— Разумеется! Я ведь пренеприятный тип, и тебя от меня тошнит.

— Именно! — произношу я так звонко, что сама начинаю сомневаться в собственных словах. Эх! Когда же закончится вереница чертовых неожиданностей и злоключений?

Чтобы не обнаруживать смущение, принимаюсь, изображая крайнюю сосредоточенность, доставать из сумки пакеты с платьем, сменой белья и одежды, сумочки с феном, туалетными принадлежностями и косметичку.

Нейл какое-то время наблюдает за мной, сложив руки на груди, потом негромко и серьезным тоном произносит:

— Спасибо.

Поднимаю на него глаза. Он уже не склонен шутить и стоит задумчивый, даже, как мне кажется, немного печальный.

— Я заплачу тебе и за сегодняшний день столько же, сколько за праздник.

Меня разбирает любопытство. Кладу косметичку на туалетный столик, подбочениваюсь, смотрю на него с прищуром и спрашиваю:

— А зачем тебе это все? Ей-богу, не пойму! Выбрасываешь на ветер столько денег, вынужден упрашивать меня, мучиться с договором.