Признание - Гакт Камуи

Нас тогда собралось двадцать человек. Десять из них сказали: «Это невозможно». Пятеро сказали: «Звучит прикольно». Еще четверо: «Что-то я не понимаю, о чем речь». И тогда я сказал: «Мы сделаем это!» После этого, если бы хоть кто-то из них изменил свое мнение и согласился со мной, мы смогли бы совершить невозможное.

Хотя все они думали, что было бы действительно здорово, если бы нам удалось это сделать, все девятнадцать первым же делом сказали, что ничего не получится, закрыв этим для себя путь к творческому мышлению.

Что же касается меня, то я думаю прежде всего о том, будет это интересно или нет. Я не задумываюсь над тем, сможем ли мы это сделать. Если это интересно, я сделаю это.

Если проще решить все в приказном порядке, то я имею полное право так и поступить. После этого с каждым из них мы начнем думать о том, как лучше всего решить поставленную задачу. Но я придерживаюсь мнения, что если все девятнадцать человек разделят мою уверенность, это даст лучший результат. И мой долг — дать моим сотрудникам понять это.

Используя способности каждого из членов моей команды и объединяя их вместе, я добился того, что на моих концертах стало возможно очень многое.

На практике, если спросить: «А не опасно ли это?», ответ очевиден — огонь есть огонь. Когда однажды часть декораций загорелась, рабочие сцены тут же подняли крик, всех эвакуировали и с энтузиазмом начали тушить огонь. А вот возгорания костюмов происходят постоянно. Потому что столбы пламени от меня совсем рядом, где-то в полутора метрах.

Во время репетиций и страшно, и жарко. Но во время концерта я ничего не замечаю. От малейшей искры костюмы загораются и начинают тлеть. А после концерта я обнаруживаю, что костюм прожжен.

В этот раз вода залила каждый сантиметр сцены. Все промокло до нитки. Так что мы были готовы и к тому, что будет скользко.

Я не хочу, чтобы все считали, что мы думали только: «Дождь! Мы сделали это! Это так круто!»

Скорее, мы говорим: «Дождь нужен, чтобы передать настроение этой песни. Что почувствуют зрители, когда мы выразим чувства, заложенные в ней, с помощью дождя?»

Если думаешь, что для передачи сути песни необходимы акробатические трюки, то перед тем, как начать репетировать, ты должен сначала попробовать сам их выполнить. И вовсе не для того, чтобы стать хорошим акробатом. Просто если ты сам не можешь что-то сделать, об этом и говорить не стоит. Поэтому, естественно, ты должен научиться.

На одной из песен была предусмотрена система с трамплином, который исчезал после того, как я с него прыгал. Так как танцоры прыгали по очереди, они должны были прыгать на два метра вперед. То есть, мы прыгали с трамплина, а приземлялись на специально положенные маты, и все равно это было больно. Кроме того, на нас были тяжелые ботинки, так что после прыжков у нас болели все кости.[34]

Край сцены был совсем близко, и если бы кто-то ошибся, то мог упасть с нее.

Кто сомневался, что сможет прыгнуть — не прыгал. У тех, кто думал бы «он меня заставляет», ничего бы не вышло.

Мне кажется, большую часть того, что приходится делать, люди делают именно с такими мыслями.

Но, прежде всего, есть вещи, которые ты можешь сделать сам. То, что ты сам хочешь сделать. И если ты думаешь, что у тебя все получится, то этим готовишь себя к успеху.

Если ты можешь абсолютно все — иди и делай.

Это — мой принцип.

Глава 5.2. В ночных поездках рождается музыка

Когда среди ночи мне становится тоскливо, я сажусь в машину и еду кататься в одиночестве. Двигаясь по скоростной трассе Токио — Нагоя, не думая ни о чем, лишь нажимая на газ, я наблюдаю, как в свете фар за окном проносятся ночные пейзажи.

И тогда, неожиданно, я чувствую удар. Бам! Такое ощущение, что тебя огрели бейсбольной битой по затылку, боль совершенно реальная.

Когда я прихожу в себя, я мог бы повесить перед собой экран кинопроектора. На такой экран проецируются изображения, они превращаются в кинокадры, и на нем начинает разворачиваться история. Тонкий экран появляется перед моими глазами, между мной и реальным миром, и я вижу, как на нем внезапно появляются и оживают образы.

С тех пор, как это началось, были случаи, когда образы сопровождались звуком, и случаи, когда это были просто картины. Иногда это была одна лишь мелодия, а иногда — только ритм. Иногда я понятия не имел, что эти образы означают. Но одно остается неизменным — внутри меня всегда есть сюжет. И тогда возникающие образы становятся частью общей темы. Они дают мне вдохновение, из них рождаются мелодии.

Если записать историю словами, она становится рассказом, а если он совсем короткий, то превращается в слова песни.

Обычно я могу разглядеть эти образы, если потрясение действительно сильное. Иногда это случается часто, а потом может наступить период, когда между появлением образов проходит много времени. Когда они не являются, то, несмотря на просьбы: «Пожалуйста, пиши больше песен!», я могу только отвечать: «Я пытаюсь, но ничего не выходит». В такой период мне остается только ждать.

Так было всегда. Я пишу песни только так, и не могу этого изменить. Раньше в моем доме была студия. Я думал, что если у меня дома будет студия, то не будет ли тогда проще для всех собираться там и писать песни? Я считал, что так у меня тоже получится.

Но ничего не выходило, и когда я задумался над причиной, то понял, что всякий раз, когда мне удавалось написать что-то, это было после неожиданного озарения. Оно возникает тогда, когда я смотрю в окно или веду машину. Когда же я думаю: «Я должен написать песню!», у меня ничего не получается. И никакая студия тут не поможет. Я ненавижу заставлять себя писать песни.

История всегда начинается с того, что идея возникает словно бы из ниоткуда, как удар по голове.

Даже когда звукозаписывающая компания говорит: «К этой дате нам нужна новая песня», это не помогает. Как правило, в таком случае мне приходится сдвигать дату релиза.

При выпуске альбома «MOON» я отложил релиз на целых четыре месяца. Но даже с учетом их, на самом деле на запись этого альбома ушло одиннадцать месяцев. Возможно, на следующие альбомы мне потребуется еще больше времени.

Хотя это и не может служить мне оправданием перед фанатами, которым приходится ждать, но я устроен по-другому, я не «коммерческий автор». Я делаю то, что считаю нужным. Я не соглашаюсь на компромиссы и не придумываю отговорки. Независимо от того, сколько месяцев мне потребуется, чтобы написать то, что меня удовлетворит, на компромисс я не пойду. Это мой долг. Кроме того, я верю, что фанаты ждут от меня именно этого.

Когда я пишу слова к песням, то стараюсь делать это только на японском. Я люблю красоту японского языка, и, по возможности, избегаю пользоваться английским. По сравнению с другими артистами, английских слов в моих песнях очень мало.

Японский текст очень трудно положить на музыку.

Английский текст можно положить на музыку самыми разными способами. Однако в японском языке, как правило, одно слово не укладывается в одну ноту.

Например, есть такие слова: «ano toki, paatii de kimi o mite». По-английски это будет «When I/saw you/at the/party» [ «Kогда я увидел тебя на вечеринке»]. Это дает тебе возможность спеть целую фразу на четыре ноты.

Но в японском четыре ноты — это всего лишь четыре звука. В них уместится лишь «ano toki». Основная разница при написании текста к песне на японском или английском языках — это количество слов, которые можно пропеть на одной ноте. Поэтому все и принялись использовать английский в текстах песен.

Иногда у меня возникает стойкое ощущение, что это — не для меня.

Однако когда я впервые услышал заглавную песню к «Fist of the North Star», это произвело на меня глубокое впечатление. Я думал, что в песне пелось «You are shock», но когда посмотрел на текст, то оказалось, что на самом деле там были слова «You wa shokku».[35]

Я был потрясен. Дело было не в значении фразы, а в том, что я не смог уловить разницу на слух.

Я не хочу сказать, что категорически против использования английских слов в песнях. В этом есть своя прелесть, и, конечно, каждый сам решает, нужно ему это или нет. Но так как я — японец, я хочу передать красоту японского языка в каждой фразе. Я не ищу других путей.

Я плакал, слушая «Itsuka no Merry Christmas» группы B'z. Я думал, почему же от этой песни становится так одиноко? «Mou Ichido Kiss Shitakatta» была также прекрасна.

Тот, кто пишет тексты песен, Инаба-куну,[36] вкладывает в них душу.

Точно так же, когда я услышал «Dakishimetai», которую пел Сакура-кун[37] из «Mr. Children», я поймал себя на том, что начал аплодировать.

Прекрасная мелодия всегда трогает меня. Однако здесь я оказываюсь не просто тронут. Я испытываю гордость за то, что я — японец, как и они. Я горжусь тем, что в Японии есть люди, способные написать такую изумительную музыку. Когда я сопереживал им, то подумал, что в этом и есть суть творчества музыканта.