8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон - Кит Гринберг

— Я знаю, каково это — быть мертвым, — хвастался Фонда.

Джон, знакомый со смертью не понаслышке, возмутился.

— Слышь, мужик, завязывай с такими разговорами, — потребовал он.

— От тебя такое чувство, будто меня вообще на свете нет, — отшутился Фонда.

В песне «She Said She Said» Джон представил Фонда в женском образе: «Она сказала: „Я знаю, каково это — быть мертвой“ /…от нее такое чувство, что меня на свете нет».

Эта песня вошла в альбом «Revolver», где встречаются такие кислотные звуки, как гитарное соло, проигранное задом наперед, и голос Джона, пропущенный через вращающийся громкоговоритель, предназначенный исключительно для электрооргана. Но Джорджу хватило ума понять, что наркотики — не лучший способ понять правду жизни. В 1966 году он начал летать в Индию, шесть недель учился играть на гитаре у Рави Шанкара, искал духовного наставничества у Махариши, усвоил его базовый постулат о позитивном мышлении во имя процветания человека и мира в целом.

Несмотря на то, что первую скрипку в группе играл вовсе не Джордж, «Битлз» пришли к Махариши всем составом, и повели за собой в мистическое путешествие других звезд. Актриса Миа Фэрроу называла Харрисона «духовной силой».

До «Битлз» о таких скользких темах, как война и гражданские права, спокойно говорили только фолковые певцы вроде Буди Гатри, Джоан Баэз и Пита Сигера. В группе разгорелся спор, нужно ли следовать совету Эпштейна — молчать даже о футболе, или пойти на поводу у тех, что видит в «Битлз» духовных лидеров.

В 1966 году, когда во Вьетнаме находилось 385 тысяч американских солдат, а по стране прошла волна возмущения неосторожной фразой Леннона про Иисуса, «Битлз» объявили, что они за мир. Объясняя, что культ героизма стал настоящим бременем, члены группы видели, что их слова действуют не только на фанатов их возрастной группы, но и на юнцов вроде Марка Дэвида Чепмена.

Они надеялись, что именно молодежь поведет их сверстников по пути отказа от насилия.

Как проповедовал Махариши, деяния одного человека способны изменить мир.

Глава 9

Портрет безумца

Как многие подростки, впервые открывшие для себя «Над пропастью во ржи», Марк Дэвид Чепмен разделял мнение Холдена Колфилда, что система ценностей у взрослых какая-то дурацкая, а учителя, родители, политики — ничто иное, как лицемеры и шарлатаны. Не подозревая, что вливается в стройные ряды тысяч таких же подростков, Чепмен начал воспринимать себя как Холдена, одинокий протест против несправедливого общества.

Любопытно, что увлечение этой книгой пришлось на счастливый период в жизни Чепмена. Он блаженствовал в окружении молодых христиан, относившихся к нему как к другу. Когда Марк работал консультантом в летнем лагере Молодежной христианской организации (YMCA), дети прозвали его «Немо», а взрослые выдали грамоту за заслуги. Во время награждения его подопечные вскочили на ноги и начали скандировать — «Немо, Не-мо, Не-мо!»

Начальство заметило Чепмена и поставило на должность заместителя директора.

— Он был настоящим лидером, — сказал журналу «Нью-Йорк» Тони Адаме, бывший исполнительный директор отделения YMCA в Южном Дикалбе. — Марк был очень заботливым. В его словаре не было слова «ненависть»… Он чувствовал, что на него снизошел дух господень… Он старался быть хорошим человеком.

Окончив школу, Чепмен переехал в Чикаго, где снова попал в теплые объятия братьев-христиан. Он играл на гитаре в церквях и на религиозных сборищах, а его друг, Майкл Макфарленд, подражал голосам.

YMCA по программе международного обмена отправили Марка в Ливан, но вскоре там разгорелась гражданская война между христианами и мусульманами. Домой он вернулся опытным, закаленным человеком — вера в Иисуса прошла испытание взрывами бомб и стрекотом пулеметов. Ему дали новое назначение в Форт-Чафе, Арканзас, работать с вьетнамскими беженцами. Практически сразу Чепмен стал региональным координатором. Когда в лагерь с визитом приехал президент Джеральд Форд, верховному главнокомандующему представили Марка, и они обменялись рукопожатием.

В том году Форд пережил два покушения. Но ни сам президент, ни агенты его службы безопасности не почувствовали в Чепмене ни малейшей угрозы.

Дэвид Мур, в те времена живший с Марком в одной комнате, рассказал «Дейли Ньюс» Нью-Йорка:

— Он отличался редкостным состраданием, заботился о людях, очень любил детей.

По вечерам Мур и Чепмен открывали Библию и вдумчиво обсуждали жизнь по христианским заповедям. Каждое воскресенье они ходили в церковь. Часто им составляла компанию девушка Чепмена, Джессика Блэнкиншип.

— Мне кажется, это было лучшее время в его жизни, — сказала она в «Дейтлайн», программе Эн-Би-Си. — Я была в него влюблена, а он отвечал мне взаимностью.

Больше всего Джессику очаровало, как ловко Чепмен общается с вьетнамскими детьми. Он к каждому умел найти подход.

— Я подумала: «Ого, настоящий талант. Всегда приятно посмотреть, когда человек находил общий язык с детьми», — вспоминает она.

Уходя в себя, она мечтала, как они с Чепменом женятся, селятся в пригороде, заводят детей.

К сожалению, Чепмен, уходя в себя, видел совсем другие картины. Христианская вера дала ему такой толчок, о каком и думать было нельзя, но мрачные воспоминания о тех временах, когда он сидел на кислоте и сбегал из дома, так до конца и не стерлись.

Дело происходило в Джорджии, одним прекрасным утром 1975 года. В дверь Майлза Макмануса, школьного друга Марка, постучал почтальон и вручил ему посылку. Внутри обнаружилась кассета. Майлз сунул ее в магнитофон и услышал знакомый голос.

— Привет, ты слушаешь запись Марка Чепмена.

Тогда это было в порядке вещей. Ни скайпа, ни электронной почты не существовало, и посылка с кассетой была хорошей высокотехнологичной альтернативой простому письму. Чепмен рассказал другу о своих музыкальных пристрастиях. В Ленноне он разочаровался, но по-прежнему считал кумиром Тодда Рандгрена. Одна его песня, «An Elpee's Worth of Toons», прекрасно отражала самооценку Чепмена: «Портрет безумца… образ мятущейся души».

За четыре года «Битлз» отыграли более 1400 концертов, в среднем по 350 выступлений в год.

— Как-то мне поднадоело, — сказал Джон телеведущему Тому Снайдеру о непрерывном турне. — Мы превратились в открывающих рот мимов.

Все четверо «битлов» жаловались, что не слышат друг друга за воплями толпы, что крайне мешает профессиональному росту. Запершись в студии, они сразу делали мощный рывок вперед, создавая такие сложные вещи, как «Eleanor Rigby» и «Tomorrow Never Knows». Но примитивная концертная аппаратура тех дней не позволяла исполнять подобные песни на типичном концерте «Битлз».

29 августа 1966 года «Битлз» отыграли последний официальный концерт в Кэндлстик-парк в Сан-Франциско. Забавное обстоятельство: именно там развивалась совершенно иное музыкальное направление, уходящее корнями в свободомыслие психоделики и презирающая конформизм американского запада. Пола тревожила категоричность решения — он считал, что группа не должна терять контакт со своими фанатами.

С точки зрения Эпштейна группа рубила финансовый сук, на котором сидит. Но за четыре года, прошедшие с того дня, как он уволил Пита Беста и упаковал ребят в костюмы, разительно изменились и «Битлз», и окружающий мир. Брайан в пылу борьбы с собственными демонами потерял возможность отдавать приказы.

С ним или без него, они оставались «Битлз».

Чепмен стоял на Семьдесят второй стрит и вспоминал, как выглядел человек, не так давно севший в такси. Был ли это Леннон? Вполне возможно. Но тут разнесся слух, что Джон вернулся в Дакоту. Марк, отлучавшийся несколько раз, предположил, что они с Ленноном разминулись.

Тем временем у себя в квартире Джон с Йоко давали интервью калифорнийскому радиоведущему Дэйву Шолину. Тот готовил передачу для сети RKO. Речь шла о «Double Fantasy», о трудностях брака и воспитания сына. Шолин прекрасно знал, как работает индустрия звукозаписи, и полагал, что авторов такого популярного альбома загоняли в хвост и в гриву. Так что он ожидал, что чета Леннонов воспримет интервью как очередную надоевшую обязанность. Но они вели себя расслабленно, разговор больше походил на простую дружескую беседу. Время летело незаметно — Шолин просидел у Леннонов примерно три часа.

— Я на самом деле обращаюсь к тем людям, кто рос вместе со мной, — сказал Джон про альбом. — Говорю им: «Вот он я. Как у вас дела? Как семья, как дети? Справляетесь потихоньку? Семидесятые не задались, да? Ну давайте попробуем пережить восьмидесятые».

До творческого отпуска, отметил Джон, он активно участвовал в общественной жизни — из любопытства, сострадания, любви, или потому, что хотел расти и развивать свою систему ценностей. Однако главное послание Джона и Йоко — каждый человек должен стремиться к миру в себе и во всем мире — остается неизменным.