Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу - Люк Бакмастер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда деньги были получены, Джордж Миллер и Байрон Кеннеди приступили к работе над кастингом «Безумного Макса», ни на секунду не сомневаясь, что главная роль окажется звездной для актера, который ее сыграет. В конце концов, речь шла о заглавном герое, и успех фильма явно зависел от того, кто наденет кожаный костюм и явит миру необходимую харизму. Миллер начал поиски своего Воина Дороги в Лос-Анджелесе в 1976 году, но вернулся домой с пустыми руками. Он знал, что известное имя поможет продать фильм дома и за рубежом, но проблема заключалась в том, что знаменитые актеры, как правило, хотят денег, соразмерных уровню их популярности. Миллер понимал, что огромная часть их небольшого бюджета будет потрачена на такого актера, а для трюков и экшен-сцен останется куда меньше средств.
Режиссер и продюсер далеко закинули удочку, прослушав множество молодых людей и проведя несколько кинопроб, но мало кто внушал доверие. Они подумали, что нашли подходящего кандидата в лице актера ирландского происхождения Джеймса Хили, который снимался в австралийской процессуальной драме о полицейских «Убийство», но он отказался от роли. Австралийский агент по кастингу Митч Мэтьюз посоветовал паре встретиться с выпускниками Национального института драматического искусства (NIDA) – престижного и взыскательного австралийского учебного заведения, в то время набиравшего менее тридцати студентов в год. Среди его выпускников 1977 года был симпатичный, румяный, голубоглазый и тогда еще начинающий актер по имени Мэл Гибсон. Это же заведение закончил и один из его соседей, Стив Бисли. Вместе с двумя другими молодыми людьми они жили в обветшалом доме с четырьмя спальнями недалеко от пляжа Бонди в Сиднее. Четверо студентов были бедны, что не мешало им частенько устраивать домашние вечеринки с алкоголем.
Однажды поздним вечером в сентябре 1977-го, просмотрев пробы нескольких претендентов на роль, Джордж Миллер чувствовал себя измученным и потерявшим надежду – и тогда в дверь вошел Гибсон. Миллер ощутил, как по спине пробежали мурашки, стоило ему лишь взглянуть в окуляр камеры: наконец-то появился тот, кого они искали.
«Помню, как Джордж позвонил мне со словами: "Не хочешь прийти и посмотреть записи некоторых прослушиваний? Я думаю, у нас есть Макс", – вспоминает координатор съемок "Безумного Макса" Дженни Дэй. – Я пошла туда и посмотрела пробы с Мэлом и двумя или тремя другими выпускниками NIDA. Не было никаких сомнений, что у Мэла все получилось. Все это чувствовали – Джордж, Митч и я».
Поиски Макса Рокатански завершились; Мэл Гибсон подписал контракт. Его сосед по дому Бисли также присоединился к съемкам, взяв на себя роль Джима Гуса, лучшего друга Рокатански. Это был удачный исход событий для них обоих.
«Кинорынок в Австралии в те дни был невелик. Такие, как Джордж Миллер, были совершенно новым типом людей, появившимся на горизонте, – вспоминает Фейт Мартин, которая была агентом Гибсона с 1976 по 1979 год. – Когда я начинала работать агентом, все, на что мы могли рассчитывать, – это классные постановки на телевидении и в театре, но ими все в значительной степени и ограничивалось». О своем на тот момент еще безвестном клиенте она говорит: «Уже тогда было ясно, что главное в Мэле – отнюдь не его внешность. Так было всегда».
Гибсон родился в Нью-Йорке 3 января 1956 года, шестым из одиннадцати детей. Он вырос в строгой консервативной семье. Его отец Хаттон Гибсон и мать Энн переехали в Сидней, когда Мэлу исполнилось двенадцать лет. Невозможно рассматривать жизнь Мэла Гибсона, не принимая во внимание влияние Хаттона. Сходство этих двоих заставляет вспомнить известную истину: «Каков отец, таков и сын». Как и его отец, Мэл собирался обзавестись большой семьей и стать набожным католиком. Как и его отец, Мэл принимал витаминные драже почти до одержимости, поглощая десятки штук в день (он также выступал амбассадором этой индустрии, снявшись в телевизионной рекламе провитаминов в начале 1990-х годов). И, как и в случае с его отцом, репутация Мэла в конечном итоге была многими поставлена под сомнение из-за спорных высказываний по таким темам, как антисемитизм и гомосексуализм.
Все это, однако, ждало актера лишь в далеком будущем. В конце 1977 года Гибсон был молодым талантом, стоявшим на пороге славы. Он был веселым, но застенчивым 21-летним парнем, которому нравилось быть душой компании и развлекать сверстников, словно тот самый пресловутый клоун, который есть в любом классе. До появления «Безумного Макса» Гибсон снялся еще в одном фильме – спокойной малобюджетной драме о серферах под названием «Жаркое лето», которая вышла в 1977 году. Сосед Мэла Стив Бисли также сыграл в картине одну из ролей, а сам Гибсон здесь впервые поцеловался на экране.
Примерно в то же время, когда Джордж Миллер и Байрон Кеннеди нашли в Мэле своего Воина Дороги, основной партнер Макса Рокатански по фильму уже вовсю готовился к эффектной роли второго плана.
Вот только на самом деле это был не «он» (или «она»), да и технически речь вообще не об актере. А вместо «готовился», возможно, правильнее будет сказать «его подготавливали».
В своем изначальном виде то, что позже должно было стать культовым черным маслкаром Воина Дороги, известным как «Перехватчик» (Interceptor), «Специальный Преследователь» (Pursuit Special) или «черный на черном», было белым – австралийским купе Ford Falcon XB GT 1973 года, купленным на автомобильном аукционе в Мельбурне. Кеннеди и художник-постановщик «Безумного Макса» Джон Доудинг поручили компании Graf-X International модифицировать автомобиль по дизайнерским чертежам и краткому описанию, разработанному Даудингом. В задании содержались те самые основополагающие слова «черное на черном».
Один из сотрудников Graf-X, Рэй Бекерли, истолковал это так, что надо использовать два вида черной краски: глянцевую и матовую. На капоте был установлен воздухозаборник (чисто для внешнего вида, на самом деле он не работал), сзади – спойлеры, а нос автомобиля изготовили из стеклопластика. На крышу и крышку багажника добавили крыло, потому что, как позже признал Бекерли, «с точки зрения аэродинамики машина выглядела ужасно». Перехватчик стал красивым, изящным, гладким, слегка похожим на акулу и немного агрессивным. Под присмотром Байрона Кеннеди он содержался в безукоризненной чистоте – и был настолько блестящим, что вам удалось бы рассмотреть свое отражение в одной из панелей. Хотя в то время никто (и уж тем более сам автомобиль) не мог предположить, что «Перехватчику» уготована культовая слава.
