Голубоглазая ведьма - Барбара Картленд

Поднять девушку было совсем не трудно. Они положили почти невесомую фигурку на пол фаэтона и прикрыли ее плащом так, что из-под него остались видны только лицо и руки.

Занимая свое место, маркиз не преминул заметить, что грум передал ему поводья быстрее, чем обычно, и с особой охотой пересел на лошадь, стараясь держаться подальше от молодой колдуньи.

Маркиз легонько хлестнул лошадей, и они тронулись.

Он не сказал старику ни слова на прощание, а проезжая мимо пруда, расположенного в центре деревни, с удовлетворением заметил, что там, куда полчаса назад предстояло попасть несчастной девушке, не было никого, кроме шустрого селезня да скромной пестрой уточки.

До замка оставалось всего шесть миль, и, едва выехав из деревни, маркиз оказался на своих землях.

Поля, ухоженные, хорошо вспаханные, были покрыты нежно-зеленым одеялом, сотканным из ровных всходов пшеницы и ячменя.

Дул легкий ветерок, воздух был напоен едва уловимым ароматом зелени и тем особым горьковато-соленым привкусом, который чувствуется вблизи моря.

Над головой с тревожными криками кружили чайки, и маркиз заметил семейство куропаток, выпорхнувшее прямо из-под копыт и поспешившее поскорее скрыться.

Местность оставалась такой же дикой и пустынной, безлюдной и таинственной, какой она сохранилась в памяти маркиза со времен его детства.

Завидев издали силуэт родного замка, маркиз почувствовал прилив восторга, который считался неприличным для скучающего аристократа, кому надлежало скрывать движения искренних чувств под маской скепсиса и цинизма.

Серая громада замка выглядела грозно и внушительно. Построенный в нормандском стиле, он, казалось, и сейчас был готов отразить нападение любых завоевателей.

Более поздняя пристройка, выполненная по проекту шотландского архитектора Уильяма Адама, радовала глаз классической чистотой линий. Талантливому мастеру удалось создать своеобразный ансамбль, в который вполне гармонично вписалась старинная башня. Причудливое, но отнюдь не безобразное соседство старого и нового завораживало воображение.

Деревья, окружавшие замок, покрывала изумрудным кружевом прозрачная, едва начавшая распускаться листва.

Перед парадным входом раскинулась зеленым ковром лужайка, пестревшая белыми и желтыми нарциссами. Казалось, что сама природа развернула ковер для торжественного приветствия дорогого и редкого гостя.

Залюбовавшись цветами, маркиз не сразу заметил слуг, облаченных в парадные ливреи, давно поджидавших его на крыльце и теперь спешивших к фаэтону.

Первым почтительно приветствовал господина дворецкий, знакомый маркизу с детства. Теперь это был седой осанистый старик, еще вполне бодрый, но ставший более скупым в движениях.

– Добро пожаловать, ваша милость! Мы все рады видеть вас после столь продолжительного отсутствия и надеемся, что сумеем сделать ваше пребывание в Ридж-Касле приятным и удобным.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь, Ньюмен, – ответил маркиз. – Правда, я приехал не один. Со мной здесь весьма неожиданная гостья.

– Гостья? – в удивлении переспросил дворецкий и сразу же заметил прикрытую плащом девушку на полу фаэтона. – Что случилось, ваша милость? – озабоченно взглянул он на хозяина.

– Крестьяне из Стипла решили, что эта девушка – ведьма, и хотели испытать ее маканием в пруд. Я отбил у них бедняжку и привез сюда, – пояснил маркиз.

Маркиз отвечал беспечным тоном, но его слова, должно быть, не на шутку встревожили Ньюмена.

– А ваша милость полагает, что девушка жива? – только и решился спросить старый дворецкий.

Несчастная выглядела скорее мертвой – алые ссадины зловеще выделялись на призрачно-белой коже.

– Я в этом не уверен, – признался маркиз. – Давайте занесем ее внутрь и там посмотрим, стоит ли вызвать доктора.

Дворецкий щелкнул пальцами, подзывая к фаэтону пару лакеев.

Увидев неподвижную девушку, оба инстинктивно отпрянули назад, боясь нечистой силы.

– Поднимите ее, – приказал маркиз.

Ни один из юношей не пошевельнулся.

На губах маркиза показалась едва уловимая улыбка.

– Вы что, испугались? – насмешливо спросил он.

– Да, милорд, – еле выдавил в ответ один из парней, у которого был очень заметный эссекский диалект. – Я не могу касаться ведьмы, хоть режьте!

– И ты тоже боишься? – обратился маркиз к другому лакею.

– На мою мать ведьма наложила проклятье. С тех пор она сделалась сама не своя и так и не пришла в себя до самой смерти, – простодушно пояснил второй слуга.

– Но ее нельзя оставить здесь, – заметил маркиз. Наклонившись к безжизненно застывшему телу, он поднял девушку на руки.

Маркизу не хотелось пачкать свой костюм, но он прекрасно понимал, что должен показать пример, иначе в доме могла воцариться несусветная тревога.

Держа девушку на руках, он поднялся по ступеням и прошел в холл, ощущая на себе полные суеверного ужаса взгляды слуг. Позади на почтительном расстоянии шествовал дворецкий. Ему было явно тоже несколько не по себе, но из чувства преданности господину и от сознания долга он не мог себе позволить оставлять маркиза.

– Так куда же мы ее поместим, Ньюмен? – спросил маркиз.

Старый дворецкий не мог скрыть замешательства

– На половине, где живут слуги, много пустых комнат, – поколебавшись, начал он. – Но я не знаю...

Маркиз понял без слов: если девушка будет ночевать в одной из этих комнат, остальные обитатели глаз не сомкнут от страха. Только теперь он осознал, что, возможно, поступил несколько опрометчиво, привезя девушку в свой замок. Разумнее было бы не вмешиваться и предоставить крестьянам распорядиться ее судьбой согласно местным обычаям.

Но маркиз тут же с гневом одернул себя. «Мы живем в просвещенное время, в цивилизованной стране! – подумал он. – Все эти суеверные предрассудки просто смешны!»

В самом деле, как можно продолжать верить в сатану с когортой приспешников, якобы скрывающихся под личиной обычных людей? Как можно искать колдовство там, где его нет и быть не может?

Вдруг маркиза осенило.

– А няня все еще здесь? – спросил он.

– Конечно, ваша милость. Она в детской, там, где была всегда.

– Вот все и разрешилось, – обрадовался маркиз и торопливо направился вверх по лестнице.

К счастью, девушка оказалась совсем легонькой – ведь маркизу пришлось подниматься на четвертый этаж.

– Здесь все как прежде, – не преминул отметить он, оглядываясь по сторонам.

На стенах висели те же картины, правда, потолки теперь казались ниже, а длинные коридоры гораздо уже.

Когда дворецкий распахнул дверь покоев, где когда-то размещалась детская, маркиз убедился, что там ничего не изменилось с тех пор, как он жил в этой комнате ребенком.