ЛЕОНИДЫ - Виталий Марко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но это очень больно, дед. Любить вот так, без ответа и без особой надежды. Боль приносит не любовь. Боль приносит разочарование от своих ожиданий, которыми ты безапелляционно и без всякого на то разрешения и согласия наделил любимого тобой человека. Не жди ничего в ответ. Никогда не жди ничего взамен своих чувств. Просто делай то, что не можешь не сделать. Люби, пока эта энергия ещё заставляет твоё сердце учащённо биться в груди при одной мысли о ней.
– Мне пока это сложно понять. То, что ты сказал. С чем-то я согласен… В чем-то нет.
– У тебя есть время подумать. А мне уже пора. Сегодня очень сложная операция. Не буду сыпать профессиональными терминами, всё равно не поймешь. Просто… держи кулаки, чтобы всё прошло хорошо, – он надел пальто и, взяв в руки портфель, вышел на лестничную площадку.
– Эта операция… Это та же девушка, чью фотографию ты показывал? – спросил я уже вслед ему, в полузакрытую дверь.
– Да. Сегодня критический момент. Я редко теряю больных… А в её случае я просто не могу даже в мыслях позволить себе такой исход. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе…
– Ко мне? Причём тут я, дед?!
Но он уже не слышал мой вопрос, полностью сосредоточив мысли на предстоящей борьбе за жизнь.
Глава 14. Сон
Ночью ему приснилась девушка с фотографии, которую показывал Дед. Чей-то голос произнёс: «Она умирает». И он сильно испугался за неё. За ту, с кем даже не был никогда знаком. За ту, которая лишь отдалённо напоминала ему его любовь.
– Не бойся, – произнесла девушка, – я не могу умереть.
– Кто ты? Как тебя зовут?
– Анима, – еле слышно произнесла она.
– Анима… Какое необычное имя. Что оно означает?
– Душа… На латыни Anima означает Душа.
– Анима… – повторил он и проснулся.
Он оказался в незнакомой большой комнате, в каком-то доме, рядом с той, которую любил. Но она не замечала его. Она смотрела в сторону окна, через которое было видно, как кто-то пытается ворваться в дом.
Откуда-то он понял, что это тот самый человек, которому она успела подарить свою любовь задолго до их встречи. Там, за окном, было темно, и косые ливневые струи превращали эту фигуру в размытое пятно. Но что-то неуловимо знакомое было в этой фигуре.
Он повернулся к ней, чтобы сказать, что защитит её. И от каждого, и от всего, что только может случиться, хоть наяву, хоть в этом вложенном как матрёшка в матрёшку сне, но…
Она уже убегала по запутанным коридорам того странного дома. То ли от пытающегося ворваться человека, то ли от него самого. А он бежал, бежал за ней, пока не проснулся окончательно.
Глава 15. Надежда RIP
Они брели в предвечерних сумерках, меряя шагами безликое пространство пустыни. Время остановилось, разумно посчитав, что всё равно стало бесполезным в мире, где ничего не может начаться и закончиться. В мире, где нет ни прошлого, ни будущего, потому что всё, что может существовать, существует одновременно, здесь и сейчас, в нескончаемых предвечерних сумерках на странной планете, летящей по одной ей ведомой орбите в холодных глубинах безразличного космоса.
Пути то сближали, то удаляли их. Но они уже настолько свыклись с недосягаемостью друг друга, что перестали воспринимать параллельно идущего – он её, а она его – как попутчика. Скорее, как тень, которая просто всегда где-то рядом, но с которой нельзя ни встретиться, ни расстаться.
И чтобы не сойти с ума, и он, и она разговаривали сами с собой. И это оказалось довольно забавным занятием. Отнюдь не таким очевидным и предсказуемым, как могло показаться. Задаваемые вопросы иногда поражали их своей неожиданностью. А произносимый бормочущими губами ответ, долетая до их ушей, заставлял порой оглядываться в поисках кого-то ещё, кто мог без спроса влезть со своим частным мнением в их тихую внутреннюю беседу.
А возможно, не ведая о том, этими невидимыми собеседниками друг для друга были они сами. Ведь что за проблема, услышать мысли кого-то другого, особенно если оба этого хотят? Особенно если один из них – человек, а другая – его душа.
Так или иначе, нескончаемые темы этих диалогов всё равно сводились к тому, КТО иногда составлял им компанию, являясь в ореоле ослепительного сияния со стороны предзакатного солнца. И одной-двумя фразами не оставив камня на камне от, казалось бы, уже бесспорных и надежных выводов, удалялся к своим делам, оставив их наедине с теми же самыми вопросами, но уже в совершенно ином свете…
И когда их основные споры были завершены, а список запрещённых к обсуждению тем чётко определён, то вот к каким выводам им удалось обоюдно прийти…
Когда боль и обида переполняют тебя, кажется, что груз этого невыносим. Кажется, что в мире не найдётся такого количества добра и любви, чтобы заживить эту рану. Кажется, что эта пустота внутри тебя, возникшая после того, как в рваную брешь на душе утекли все наполнявшие тебя чувства, значительно больше вселенной, в которой ты сам – лишь маленькая песчинка. И нет надежды. Нет…
Как можно упрекать путника, идущего по извилистой дороге, которой нет ни конца, ни начала, в том, что за каждым следующим поворотом ему видится лишь тот же бессмысленный путь? Как можно упрекать его в том, что раньше он не видел ничего другого, кроме пыльной дороги под ногами?
Но вдруг… Ах, если бы не это – вдруг! Вдруг, обогнув ещё один выступ скалы, взобравшись на ещё одну вершину, он в недоумении останавливается. Там, впереди, вместо привычной серости что-то блеснёт. То ли вода отразит упавший солнечный луч, говоря ему:
«Иди ко мне, утоли свою жажду, освежи уставшее тело, расслабься во мне, потеряв вес свой в силе вод моих…» То ли свет от костра поманит согреться, шепча языками пламени:
«Подойди ко мне, я дам тебе уют и покой, сядь рядом со мной, я дам тебе тепло и ночлег. Я буду охранять твой сон, и пока ты спишь, никто не рискнёт нарушить границу моего свечения, которым я окружу тебя. И так будет всегда – пока ты этого хочешь!»
А может это чьи-то незнакомые, но уже давно снящиеся глаза, поманят тебя радугой любви. И будет в этом свете и отблеск воды, и пламя огня, и ещё что-то, от чего сердце сладко заноет, боясь поверить.
Кто устоит перед
